Неделю назад закончилась премьера фильма Глеба Панфилова «В круге первом», по одноимённому роману Александра Солженицына, вызвавшая немало споров в кругах нашей интеллигенции. Вновь вспомнили про лагеря, «шарашки», «ужасы коммунистического режима».
Сюжет фильма (а равно и романа) крайне прост. Дипломат Володин узнаёт о том, что Советский Союз разрабатывает атомную бомбу, но поскольку считает, что «Сталин хочет завоевать весь мир» и в его руках такое оружие крайне опасно, он сообщает об этом американцам. Этот сюжет переплетается с картиной «шарашки», в которой трудятся учёные-заключенные над созданием аппарата для распознавания голоса, с помощью которого, в конце концов, органы госбезопасности находят Володина. Вот собственно и всё. Но фильм богат не столько сюжетом, сколько философско-этическим содержанием, которое мы сейчас и рассмотрим.
«Должен ли патриотизм распространяться и на власть страны?» – исходя из отрицательного ответа на этот вопрос, Солженицын не только оправдывает явно предательский поступок Володина, но и делает его героем, «борцом с системой», который понял всю опасность такого оружия в руках «изверга» Сталина. Но как же в действительности можно ответить на этот вопрос?
Во-первых, что такое «патриотизм», абстрактная любовь к тому месту, где родился, к родному дому и т.д., или же активная позиция по отношению к политике, которая в зависимости от общественного строя принимает разные формы: при капитализме – это буржуазный национализм, в тех или иных его формах и разновидностях; при социализме это пролетарский интернационализм и борьба за построение коммунизма?
У Солженицына, конечно, патриотизм носит некий «надклассовый» характер, является патриотизмом вообще, независимым от общественно-экономического строя. Но поскольку никакого «надклассового», «внесистемного» подхода быть не может, он прямо скатывается к буржуазному национализму и антисоветизму.
Наша интеллигенция всю жизнь любит выискивать «третий путь». Но на самом деле никакого «третьего пути» нет и быть не может. Третий путь всегда оказывается скатыванием к первому или второму. Если под первым мы будем понимать капитализм, а под вторым социализм, то идущие по несуществующему «третьему пути» будут неизбежно проваливаться в болото первого, более того, если этим утончённым господам не понравится излишний «материализм» капитализма, то они вообще опустятся до апологии феодализма, дикой крестьянской общины и т.д.
Так или иначе, но за всей этой интеллигентской чепухой нельзя не видеть борьбы классов, борьбы противоположных идеологий, борьбы, которая в последнем счёте выражает тенденции и мировоззрение враждебных классов современного общества. Володин не хотел быть со Сталиным, он был против Сталина, он, как хочет убедить автор, хотел быть с «совестью». Но если на его поступок посмотреть с классовой позиции, то он, пойдя против Сталина, на деле подсобил американцам.
«У нас не должны быть атомной бомбы, потому что мы агрессоры и хотим завоевать весь мир, а у американцев должна быть, потому что они самая демократическая страна на белом свете» - так в самом простом виде можно выразить весь смысл заумной, нудной, скучной философии Солженицына. И это со всей рельефностью показывает его как ярого апологета империализма и смердяковщины.
Бердяев, которого очень часто поднимали на щит антикоммунисты, в том числе и Александр Исаевич, написал одну вещь, которую, кажется, все эти господа не заметили. «…поднимется в России лакей и в час великой опасности для нашей родины скажет: «Я всю Россию ненавижу», «я не только не желаю быть военным гусаром, но желаю, напротив, уничтожения всех солдат-с». На вопрос: «А когда неприятель придёт, кто же нас защищать будет?», бунтующий лакей ответил: «В двенадцатом году было великое нашествие императора Наполеона французского первого, и хорошо, как бы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки».
Солженицын и этот лакей совершенно родственны в идеологическом смысле. В час великой опасности для СССР, в годы войны, он ведёт антисоветскую пропаганду, поносит действия Верховного Главнокомандования. За это, вполне естественно, по законам военного времени устраняется из армии и подвергается справедливому наказанию. По отношению же к тем, кто с оружием в руках пришёл убивать и грабить наш народ, неся смерть и разрушения, он остался омерзительным пособником. Он был против Сталина, он был вроде и не за Гитлера, но, пытаясь найти пресловутый «третий путь» он скатился на сторону фашистов.
Точно также как Власов, из которого сегодня делают героя и борца со «сталинским режимом». Хотелось бы отметить, что после показа фильма наша интеллигенция поставила такой вопрос: «Герой ли Володин?» и тут же ответила на него: «Герой!». Подобный же опрос проводило и «Эхо Москвы». На этой буржуазной радиостанции также многие ответили, что Володин, предавший Советскую Родину – герой.
Вот они, современные герои! Все кто предал, развалил, ограбил Россию – те и герои, они получают нобелевские премии, миллиарды долларов, их уважают, любят во всем мире. Фашисты, власовцы, диссиденты, олигархи, бандиты, убийцы – вот герои нашей буржуазной, гнилой, смердяковской интеллигенции.
Итак, по Смердякову, разглагольствует Солженицын о 1812 годе: «Простая истина, но её надо выстрадать: благословенны не победы в войнах, а поражения в них!.. Мы настолько привыкли гордиться нашей победой над Наполеоном, что упускаем: именно благодаря её освобождение крестьян не произошло на полстолетия раньше, именно благодаря ей укрепившийся трон разбил декабристов (французская же оккупация не была для России реальностью)».
Отбросим отсюда все нелепые выверты про крестьян, ибо для их освобождения в те годы недостаточно ещё развились новые производительные силы, но обратим внимание на другое: разве не звучит здесь голос лакея Смердякова? Этот лакей никак не может успокоиться оттого, что Россию не захватили и не уничтожили монголы, французы, немцы, американцы. Он всё ищет, кому бы продать её за тридцать серебряников.
В романе «В круге первом» в роли такого иуды выступает как раз Володин, который не хочет, чтобы у СССР была атомная бомба, но хочет, чтобы она была у США. Можно было ещё как-то понять, если бы он идеалистически призывал обе стороны отказаться от столь опасного оружия, но нет, он желает только того, чтобы бомбы не было у СССР, выдавая себя тем самым как пособника империализма в сто крат более зверского, чем всякий пресловутый «сталинский режим».
Действие романа происходит в 1949 году. Можно ли было говорить вообще о демократических США и доверять только им столь грозное оружие, когда всего лишь несколько лет назад они сбросили бомбы на Хиросиму и Нагасаки, уничтожив и покалечив сотни тысяч ни в чём не повинных людей? Всякому не потерявшему совесть человеку ясно: нет нельзя! Но для Солженицына – верного поклонника и агента американского империализма, который буквально озолотил его после выдворения из СССР, это была самая большая мечта, чтобы американский империализм уничтожил социализм, уничтожил Россию.
Смердяков в надежде, что «умная» и «демократическая» нация наведёт в России порядок, желал уничтожения в ней всех солдат, всего военного потенциала. Чтобы никто с оружием в руках не смел мешать учить уму-разуму «тупую» и «тоталитарную» нацию.
«Оглянитесь в прошлое, - вопит Солженицын, - посмотрите, почему вы, русские, не подставили шею под иноземное ярмо. Вы же не поняли истинной свободы, а свобода – это САМОСТЕСНЕНИЕ! – самостеснение – ради жизни других! Аспектов самоограничения – международных, политических, культурных, национальных, социальных, партийных – тьма. Нам бы, русским, разобраться со своими. И показать пример широкой души».
Вот какова широта солженицыновской «души» - перестать быть великой мировой державой. Впрочем, сейчас он может ликовать, сидя на своей шикарной даче в заповедном Серебряном бору. Экономика современной России по уровню развития не достигла уровня 1988 года, сократившись примерно вдвое.
Однако продолжим, чтобы показать всю грязную сущность нашего героя. Солженицын с «учёным видом знатока» разъясняет свою теорию самостеснения: «военных необходимостей у нас вдесятеро меньше», нужно на «многие годы сильно сократить военную подготовку». И это говорилось в те годы, когда стратегический паритет между США и СССР определял соотношение сил на международной арене и не позволял империалистам так издеваться над всеми народами, как он это делает сегодня. Солженицын с такой простой, благовидной интеллигентской улыбкой, какие были у многих пособников империализма – различных яковлевых и т.д., заявил: «военная мощь СССР должна составлять 10 процентов от американской». И эта идейка вовсю сквозит в фильме «В круге первом».
Что же касается США, то перед ними Солженицын всю жизнь раболепствовал. Выступая 30 июня 1975 года в Вашингтоне, он говорил: «Бремя лежит на плечах Америки. Ход истории, хотите вы этого или нет, возложил на вас руководство миром». Здесь он фактически сплагиировал слова Трумена, который начиная «холодную войну» в декабре 1945 года, в лучших традициях американской демагогии, учил: «Хотим мы этого или не хотим, мы обязаны признать, что одержанная нами победа возложила на американский народ бремя ответственности за дельнейшее руководство миром».
Америка выиграла вторую мировую войну! Но Солженицын – верный лакей империализма во всём поддакивал своим хозяевам, а те использовали его (как и всех диссидентов и т.д.) для проведения в СССР идеологических диверсий. Таков Смердяков второй половины 20-го века.
Что ещё примечательного было в фильме? Конечно же постоянные выпады «безвинно заключённых» интеллигентов против марксизма, всевозможные попытки доказать его несостоятельность, причём попытки настолько узколобые, что всякий, кто хоть немного знает марксизм, рассмеётся слушая такие рассуждения. Перед нами приём, подсказанный ЦРУ, пекущемся о «конце идеологии» и вполне в солженицынском духе – разоружайтесь по всем линиям, отказывайтесь от всего того, что составляет вашу силу.
Много раз Солженицын говорил, что источником его идеологии являются «Вехи». Это объясняет всё. Ненависть к марксизму, к учению о классовой борьбе и утверждения, что капитализм есть лучший в мире строй – вот основа идеологии этой «энциклопедии либерального ренегатства». Подобную же идеологию, смешанную с авторитаризмом и фашизмом мы видим и у Солженицына. Такова в самых общих чертах идеологическая физиономия романа (и фильма) «В круге первом» и его автора А. И. Солженицына, что бы ни говорила о нём наша «многоуважаемая» интеллигенция.
|
|
