Не так, чтобы давно я давал комментарий грузинскому телевидению насчет высказывания Кондолизы Райс, утверждавшей, что очередное воцарение в Кремле Владимира Путина может привести к непредсказуемым и очень нехорошим для России последствиям. Я высказался в том плане, что для России гораздо более вероятным и куда более неприятным может оказаться сценарий, когда в водовороте мирового системного кризиса она окажется "островом стабильности", как это было в середине 19-го века, во время серии буржуазных революций в Европе. А Российская империя выстояла - и проскочила мимо прогресса, оставшись абсолютной монархией, с крепостным правом, государственной церковью и тюремным сроком за одно только требование конституции.
Позже за аналогичным комментарием ко мне, уже для газеты "Голос коммуниста", обратился Дмитрий Галкин - думаю, ввиду не очень большого тиража этой газеты имеет смысл воспроизвести этот текст и на ФОРУМе.мск.
- Грозит ли России вторая волна кризиса, и если да, то с какими последствиями?
- Вторая волна кризиса, скорее всего, уже в ближайшем будущем примет глобальный характер. Пока она еще не набрала силу, и поэтому эксперты, обслуживающие правящую верхушку, рассуждают о том, что российской и мировой экономике не угрожают сколько-нибудь серьезные проблемы. Но экономисты, не зависящие от заказов со стороны власти, как правило, сходятся в том, что нас ожидают значительные экономические трудности.
В последнее время мне удается часто беседовать о надвигающейся второй волне глобального кризиса с несколькими экономистами, чьим прогнозам я привык доверять. С выдающимися российскими экономистами Михаилом Делягиным, Михаил Хазиным, нашим единственным писателем-футурологом Максимом Калашниковым. Недавно удалось поговорить с профессором из Сорбонны Михаилом Сологубом. Все они так или иначе сходятся на том, что долговой кризис, поразивший страны Западной Европы, это только начало длительного экономического спада, который в некоторых странах (в первую очередь европейских) может принять крайне болезненный характер кризиса всей системы.
На первый взгляд, может показаться странным то, что социальная и политическая ситуация в России, несмотря на те проблемы, с которыми неизбежно столкнется российская экономика, по-видимому, будет более стабильной, чем в некоторых, относительно благополучных в недавнем прошлом, государствах ЕС. Можно с уверенностью сказать, что России не угрожают массовые беспорядки, которые, как представляется, охватят Грецию, Италию, Испанию, и, возможно, Францию и США. Между тем, это свидетельство слабости (а вовсе не устойчивости) российской общественной системы, связанной с отсутствием влиятельных институтов гражданского общества. Следствием этого стало формирование в России сильного полицейского режима, который, скорее всего, устоит, несмотря на грядущее снижение уровня жизни основной массы населения. А реакцией общества будет совсем не массовый протест, а массовое бегство активной части граждан - и массовая апатия остающихся.
- Это несколько прадоксальная ситуация, непохожая на преддверие социального взрыва.
- Такая ситуация уже не раз была в российской истории. Социальная и политическая отсталость, к примеру, помогла Николаю I избежать внутренних волнений во время революционного подъема в Европе в 1848 г. Более того, Россия на протяжении нескольких лет исполняла роль «европейского жандарма», претендуя в связи с этим на геополитическое доминирование. Пока ей не нанесли поражение в Крымской войне в союзе с англичанами, турками и сардинцами войска Наполеона III, который, кстати говоря, пришел к власти благодаря тому, что революция 1848 г. уничтожила во Франции прежнюю, устаревшую политическую систему.
- И сегодня повторяется ситуация не февраля 1917-го, а преддверия Крымской войны?
- Где-то так, хотя в истории никогда не бывает точных повторений. Сегодня глобальный экономический кризис вызван не столько с финансовыми трудностями, сколько необходимость перейти к новым моделям производства. Переход к новому производственному укладу неизбежно сопровождается кризисными процессами. Причем при наличии сильного давления «снизу» новые технологические изменения в Западной Европе и США могут быть использованы для преодоления капитализма и ограничения господства корпоративной верхушки. Так, новые средства коммуникации позволяют перейти к представительной демократии к прямому народовластию и «облачной демократии», предполагающей проведение электронных голосований по всем вопросам, представляющим общественную важность. Подобные политические преобразования станут реальностью в некоторых западноевропйеских странах, если социальные волнения, вызванные экономическим кризисом, смогут обрушить существующую политическую систему.
Россия, сохранив социальную стабильность, рискует заметно отстать в своем социально-экономическом развитии, искусственно законсервировав ушедшую в прошлое систему общественных отношений, подобно тому, как вплоть до середины XIX века она оставалась оплотом абсолютизма и крепостного права в стремительно меняющейся Европе.
- Ну, слава богу, мы застреваем в прежней эпохе на относительно высоком уровне организации?
- Однако новизна нынешней ситуацией по сравнению с николаевской эпохой заключается в том, что тогда Россия пыталась сохранить неизменными архаичные институты, на протяжении нескольких столетий определявшие характер общественного строя. Теперь же Россия возвращается к архаичному общественному устройству после того, как в стране утвердились (пусть и в несовершенном виде) прогрессивные формы управления обществом, которые были разрушены в ходе капиталистической реставрации и окончательно уничтожены в последнее десятилетие. Россия (в составе Советского Союза) раньше других стран перешла к посткапиталистическим государственным и общественным институтам, которые сформировались в рамках «реального социализма». Теперь, в результате длительной деградации, она скатывается к намного более примитивной социальной модели, намного уступающей даже тем формам социального устройства, что установились в развитых капиталистических странах. В России формируется государство, характерное для давно миновавшей эпохи «классического империализма», усилиями правящей группировки российскому обществу навязываются социальные отношения, оставшиеся в начале ХХ века.
Нужно сказать, что в российской истории уже наблюдался подобный регресс. После того, как неудачей закончилась одна из первых в Европе антифеодальных революций, получившая в историографии название «смутного времени», в России надолго установился абсолютистский строй, который стал несомненным шагом назад по сравнению даже с монархией, ограниченной сословными органами власти, которая существовала при Федоре Иоанновиче и Борисе Годунове. И уж, конечно, русский абсолютизм был несомненным регрессом по отношению к тем протореспубликанским формам правления, которые начали складываться в «смутное время».
Россия сумела вернуть себе лидерство в социальном развитии благодаря уничтожению абсолютистского строя и переходу к посткапиталистическим общественным отношениям, совершенному после Октябрьской революции. Хотелось бы надеяться, что мы вскоре станем свидетелями возвращения России на путь социального прогресса. Но было бы наивно рассчитывать на то, что это произойдет в результате социальной дестабилизации, вызванной последствиями мирового кризиса. Он, как представляется, лишь поможет консервации архаичных форм общественного устройства.
|
|
