После развала Советского Союза на территории постсоветских республик пышным цветом расцвел буржуазный нигилизм, насаждение межнациональной вражды и тяга к дискредитации героических страниц прошлого. Собственно, ничего оригинального новые пропагандисты не изобрели - геббельсовские методы, нивелирование фактов, неряшливость в стряпне новой истории. Вот и разгулялись геростраты.
Мешал спокойно спать перевирателям истории и всемирно известный советский писатель Николай Островский. В то время когда, российские либералы критиковали автора романа "Как закалялась сталь" за излишнюю воинственность, их украинские коллеги пошли иным путем: они породили целый миф о том, что Николай Островский вообще не воевал. Автором пасквиля не достойного даже страниц желтой прессы стал некий Юрий Мицик - священник Православной церкви Киевского патриархата, преподаватель одного из наиболее реакционных ВУЗов - Киево-Могилянской академии. До того, посвящавший свои работы далекому прошлому, такому как "...російсько-українська війна 1658-1659 років..." (Ю.А. Мицик «Росія замовчувала правду про Конотоп»), этот наукообраз для марания новой "работы" привлек своего старого дружка Анатолия Хведася, который собственно и является первоисточником пасквиля. Эту парочку связывает длинная история: так они оба получили высшее образование на историческом факультете Днепропетровского университета, позже в марте 1992 года Мицик стал одним из первых профессоров независимой Украины. В том же году его университетский однокашник, плотно увязший в провинции и дослужившийся всего лишь до должности директора краеведческого музея города Острог подсунул своему более удачливому собрату якобы найденный в архивах документ, якобы подтверждающий то, что Николай Островский не служил в Красной Армии. Мицик порекомендовал Хведасю самому состряпать статейку и тиснуть ее в газету "Свободная (видимо, от всякого здравого смысла - прим. Я.А.) мысль". Да вот незадача - газета прекратила свое существование, а труд нефартового Хведася больше никто не хотел видеть на страницах своей прессы. Пришлось пожертвовать "ценный документ" Мицику.
Вообще начало 1990-х изобиловало подобными "скандальными находками". Например, историк Марочкин смог обнаружить приказ Берии-Жукова о выселении всего населения УССР в Сибирь. Ему повезло больше чем Хведасю - опубликовали. Правда, немногим позже оказалось, что этот документ был изготовлен служащими Абвера в качестве дезинформации населения оккупированных фашистами земель. Тем не менее эта геббельсовская фальшивка по сей день кружит головы украинским националистам.
И так, чем же является это "неопровержимое" доказательство того, что Николай Островский не бывал на фронтах гражданской войны. Это лист набранного на машинке текста, являющийся, по замыслу авторов, автобиографией Николая Островского, предоставленной для вступления в ряды партии и датируемый, опять таки авторами пасквиля 1924 годом. Да, да, именно датируемый самими Мициком-Хведасем - на листе не проставлена дата, хотя каждый более-менее грамотный человек знает, что такой документ, как заявление для вступления в партию (все равно какую и все рано в каком году) непременно должен быть подписан датой его составления. Так же любопытно, что текст написан не от руки, это не позволяет провести графологическую экспертизу, и в то же время поднимает вопрос: неужели в послереволюционный период каждый кандидат в партию имел доступ до такого редкого в те времена устройства, каким была пишущая машинка? Любопытно и само место находки - архивы Острожского краеведческого музея - каким образом туда мог попасть этот лист, если на момент того самого 1924 года Николай Островский был в Харькове.
Теперь по тексту так называемой автобиографии Николая Островского:
"Родился я в 1904 г. в селе Вилии Волынской губернии. Отец мой работал на гуральни рабочим в солодочному отделе. Там я вчивсь в сельской школе. в 1914 г. когда кончалась (да! - Ю.М.) война гуральню закрыли и отец зоставсь без работы, тогда он переихав из семею на ст. Оженин п.з.з., где работал в синоприемочному пункту. Мой старший брат поступил в 1914 г. На ст.. Шепетивку на службу помощником слесаря в депо и мы всею симею преихали в Шепетивку. Мой отец стар, 68 л., не мог уже работать, тогда нам с братом пришлось работать на семью. Я поступил на работу в буфет на станции, на кухню подносить обеды. Там я пробыл до 19 года, в 1919 г. поступил на материяльний состав ст. Шепетивки резать дрова к паровику, где и проделал до 20 года. Потом поступил звите учеником помишником кочегаря на электростанціі, где проделал до года. Был кубовщиком на станции в перемижку учился в школе"
А теперь несколько отрывков статьи самого "разоблачителя" (естественно, сохраняя авторский стиль): здесь Вам и "...об участии Павки в походе Первой Конной юный Николай Островский писал из чужих слов, а не из собственных впечатлений...", и "воюванни против нее в рядах армии чужого государства", и "можно проследить сбегание некоторых моментов ", и "порыться в архивосховищах"("Воевал ли в "гражданскую " творец Павки Корчагина?" Ю. А. Мицик) Собственно, Юрий Мицик в своем владении народным украинским суржиком недалеко ушел от большинства деревенского населения своей родной страны, что, вообще свойственно "новейшей украинской интелигенции", однако он отмечает, как плохо знал русский язык Николай Островский, и как сложно "... переперти это творение из суржика на русский язык..."("Воевал ли в "гражданскую " творец Павки Корчагина?" Ю. А. Мицик) словно о своей статье!
Теперь, чтобы оценить уровень владения русским языком, сравним стиль и слог псевдоостровского с письмами, написанными непосредственно Николаем Островским - письмо из Харькова датируемое мартом того самого 1924 года своим родным:
"Я получил Ваше письмо уже давно, но обстоятельства лечения не давали мне возможности ответить.
Дорогой батьку, я очень сожалею о твоей руке, вернее пальце, и надеюсь, что ты предохранишь его от дальнейшего заболевания. Жаль мне тебя, мой хороший батьку! Теперь, знаешь, когда приходит от вас письмо, то я так и жду три подписи -- Кати, мамы и тебя. И вот ты никогда не забывай написать хоть пару слов в каждом письме, мне посылаемом"(Николай Островский. "Собрание сочинений в трех томах" Том третий. Письма М., ГИХЛ, 1956 )
Сложно даже подумать (будучи, конечно, в здравом рассудке), что предыдущая писанина-биография и данный текст написаны одним и тем же человеком. Как видим слишком уж схожий стиль "автобиографии" со знанием того самого русского языка Мициком. Естественно, утверждать, что набирал скандальную биографию сам Мицик, или это авторская работа Хведася, трудно. А если еще учесть, что в поиске сего "документа" сладкой парочке помогал отставной директор Ровенского областного музея истории комсомола Борис Шапиевский, сегодня указанный на сайте организации носящей забавное имя "Ровенской городской организации Украинского Союза ветеранов афганыстана" (все ошибки авторские), то поиск главного грамотея - задание для Шерлока Холмса.
Все потуги иных "исследователей" подтвердить теорию "невоевания" без участия Мицика-Хведася не заслуживают не только веры, но и внимания. Ведь если бы подобные документы существовали бы, то Мицик-Хведась нашли бы их (все таки ученные, даром, что безграмотные) и собственноручное написание "автобиографии" не имело бы никакого смысла. Единственным документом на который могут сослаться жонглеры от истории так, что бы длинные уши Мицика не торчали - автобиография Николая Островского, поданая им в Оргкомитет Союза Советских Писателей (22 апреля 1934 г Сочи). Этот документ составлял сам писатель и там нет ни слова о его службе в рядах Красной Армии, но так же там не найти сведений о его пребывании в Евпатории и Славянске, да и о Шепетовке ни слова, опираясь исключительно на этот документ можно смело сделать вывод, что и женат он не был. Просто целеполагание документа не предполагало освещение всех событий, а лишь которые имеют отношение к творчеству.
Подтверждением участия Николая Островского в Гражданской Войне служат воспоминания о нем участников войны, переписка Островского со своим бывшим командиром Пузыревским. Так же есть факт прохождения Николаем Островским лечения в Киевском военном госпитале (там не лечили штатских), куда будущий писатель был доставлен в 1920 г с партией раненых красноармейцев с польского фронта и лечился в течении 2-х месяцев. После излечения у Николая остался шрам над глазом и именно с этого ранения начались проблемы со зрением. Подтвердить этот факт можно в музее Киевского госпиталя, а так же об этом факте биографии Островского сказано в книге "История Киевского военного госпиталя" книга 2 генерал-майора медицинской службы Бойчака М. П.
И, наконец, о самом факте своего участия в Гражданской войне и автобиографичности романа "Как закалялась сталь" дадим право высказаться самому автору. В своем последнем интервью, данном московскому корреспонденту английской либеральной газеты «Ньюс хроникл» С.Родману за два месяца до смерти Николай Островский говорит: "Раньше я решительно протестовал против того, что эта вещь автобиографичная, но теперь это бесполезно. В книге дана правда, без всяких отклонений. Ведь ее писал не писатель. Я до этого не написал ни одной строки. Я не только не был писателем, я не имел никакого отношения к литературе и газетной работе. Книгу писал кочегар, ставший руководящим комсомольским работником. Руководило одно - не сказать неправды. Рассказывая в этой книге о своей жизни, я ведь не думал публиковать книгу."
А в письме к Людмиле Бреренфус, датируемом 3 октября 1922 года есть такие слова: "Люси, не считайте меня, мой друг, за мальчика, который сидя, ничего не делая, вздумал разочароваться и мечтает о воздушных замках, идеальной свободе и равенстве и братстве. Порыв того желания жить своей мечтой бросил меня в армию в 1920 г." (и вновь отметьте язык, на котором Николай Островский ведет личную переписку - согласитесь, он сильно отличается от суржика Мицика-Хведася).
Далее в своих "исследованиях" Мицик доходит до вершин маразма. В одном и том же абзаце своей вобщем-то небольшой статьи он критикует Николая Островского за "ненависть к недорезанным буржуям", " буржуазную недогрызь", "петлюровских банд", самого Симона Петлюры, которого Островский называет Иудой и рисует карикатурный портрет на него "("Воевал ли в "гражданскую " творец Павки Корчагина?" Ю. А. Мицик) и утверждает, что "судя по неофициальной информации Караваева (редактор романа - прим. авт.) в сущности заново написала этот роман" ("Воевал ли в "гражданскую" творец Павки Корчагина?" Ю. А. Мицик). Иными словами: никого Островский не критиковал. В этом вопросе Юрий Мицик еще не определился, да собственно - оно ему надо? Теперь остается только ждать, когда же Мицик подтянет своих ровенских и острожских дружков и разродится статьей "Воевала ли Анна Караваева?".
Известно, что бумагу пачкать - не бревна ворочать. Так подумал и знатный боярский лесовод Павел Вакулюк. Благо, что профессорское звание у него уже было (правда, в сфере лесоводства), но пример сладкой парочки Мицик-Хведась потянул его в исторические дебри. Он как под диктовку переписал их труд, дополнив его своим креативом. Все новаторство Вакулюка состоит в том, что узкоколейку в Боярке никогда и не строили. Дело в том, что ковыряясь в гною местных лесопосадок, он так и не обнаружил глины, описанной Островским в романе - в то же время, специалисты ведущие в районе Боярки строительных работы (а постройка насыпи для узкоколейки относиться все таки к этой сфере), указывают. что глина там есть. Аргументация же по воспоминаниям участников строительства легендарной узкоколейки, их встречи в Боярке, Вакулюку или не знакомы, или в силу психических отклонений (ригидность сознания, шизофрения, наличие идеи-фикс или мании) недоступны.
В поисках феномена распространения клеветнических опусов всяких мициков, хведасей и вакулюков можно привести как сугубо личностный фактор неблагодарного быдла, получившего бесплатное образование и жилплощадь, благодаря завоеваниям героев Гражданской войны, а после перекрасившегося в националисты. Можно указать на заевшую пройдох от науки зависть к тому, чье имя " увековечивалось в названиях многочисленных улиц, площадей, ему ставили памятники, которые и в настоящее время стоят (в Шепетивци, Остроге но др.). " ("Воевал ли в "гражданскую " творец Павки Корчагина?" Ю. А. Мицик). Но это субъективные предпосылки геростратовщины. Истинная же причина этого явления кроется в откате общества в капитализм и устремлению наиболее финансово слабых фрагментов бывшей Страны Советов к наиболее реакционным формам правления - пропаганда и насаждение праворадикализма, расхищение ресурсов, бывших в народной собственности, обострение мелкособственнических интересов и нивелирование образования в массах.
Если с Украиной все более чем ясно и наиболее ярким примером может служить руководство Шепетовского музея Николая Островского, отказавшееся даже от участия в создании сайта, посвященному писателю, на том основании, что ресурс на русском языке, то вот распространение хулы на Островского со стороны учреждений, призванных беречь память об этом незаурядном человеке, и расположенных на территории Российской Федерации может показаться безумством. Так работница Государственного музея гуманитарного центра "Преодоление" им. Н.А.Островского в Москве Тамара Ивановна Андронова клевету о том, что Николай Островский не был участником Гражданской Войны и, по сути, был лжецом, распространяет как официальное мнение музея, хотя, официальных заявлений на этот счет вы нигде не найдете. Безусловно, голословное заявление некой Тамары Ивановны не может стать поводом к обвинению в пропаганде пасквиля, если бы не одно "но". Вышеуказанная личность в музее занимает должность заведующей информационно-издательским отделом. Основным продуктом ее "жизнедеятельности" является ревизия официальной биографии Николая Островского, публикуемая в малотиражных изданиях музея, которые можно обнаружить исключительно в его стенах.
Так на конференции, приуроченной к 100-летию Островского в апреле 2004 госпожа Андронова начала свою речь со слов: "Одной из важнейших задач музея при подготовке к 100-летию Н.Островского стала работа над биографией писателя, освобождение ее от мифов и штампов советского периода, выяснение спорных и введение в оборот неизвестных ранее фактов его жизни". Освобождением от советских штампов стало превращение красноармейца, труженика, пролетарского писателя в болезненного лживого заучку. В меру своей одаренности, Тамара Ивановна не может представить, как человек, которого годами не муштровали в школах, институтах и университетах, мог создать литературное произведение. В своих исследованиях она смело использует "автобиографию" Мицика-Хведася, манипулирует фактами, выдергивает фразы из писем самого Николая Островского и воспоминаний его современников, совершенно не обращая внимания, что "собранные ею факты" совершенно не корелируются между собой. Так, например, очень сложно поверить, что автор "автобиографии" закончил что-либо более весомое, чем ЦПШ, в то же время по Андроновой в тот же период Островский был отличником в училище. Взглянув на это месиво противоречащих друг другу доказательств, можно понять, что в отличии от Мицика и Хведася, госпажа Андронова "трудится" не за идею, а плывет по конъюнктурному течению.
Явление подобной Тамары Ивановны можно объяснить историческими реалиями последних двух десятилетий. Начало 2000-х отметилось резким подъемом патриотизма, для которого можно было эксплуатировать и образы советских героев. Правда, перед использованием, они поддаются тюнингу: очищаются от любого намека на пролетарское происхождение, выхолащивается их протестных дух, а единственной заслугой становиться некая "принадлежность к Российскому Отечеству" (монархическому или советскому - не уточняется). А может быть подоплека здесь не политическая а финансовая: в одном из интервью на вопрос корреспондента покушаются ли на помещения музея и Гуманитарного центра "Преодоление" Галина Ивановна Храбровицкая заслуженный работник культуры России, почетный работник культуры Москвы, кандидат исторических наук, бывшая на тот момент директором музея отвечает:"Как не покушается?! У нас такие соседи, как Елисеевский магазин, и под нами и сбоку есть соседи." Может, просто в цене сошлись?
Естественно, современной буржуазной идеологии режет глаза каждый образ борца за освобождение человечества от рабства нужды и нищеты, а тем более треплет нервы герой, бывший не только участником событий, но и ставший известным на весь мир писателем. Закрыть музей - так где же культурный уровень? Оставить - так он же неполиткорректный! Вот и предпринимаются не в меру гибкими трудягами культурного фронта и тыла попытки подменить правду слухами, перелгать на новый лад, а лучше развенчать, расформировать, а потом продать шикарные метры помещений. Сегодня реализуется первая часть программы - свести до минимума идеологический посыл судьбы писателя и его творчества. Но от слишком громкого крика этих культ-спецов о том, что вся соль заключается в том, что "инвалид, а что-то делает" чудятся последние документальные кадры с Гитлером: ветхий человечишка с трясущимися больными руками благословляет отряды Фольксштурма. Инвалид, что-то делает, через силу - неужто для Вас он тоже герой?!
Хитрым ходом тружеников ревизии Московского музея гуманитарного центра "Преодоление" им. Н.А.Островского стала манипуляция понятиями: так они готовы и правду и ложь именовать "версиями", каждая из которых имеет право на существование. Такая ситуация допустима в студенческом клубе, но никак не в учреждении, призванном изучать историю, причем, исключительно по документам, а не собирать сплетни. Если для человека думающего поиск и анализ документов, запросы в музейные и архивные учреждения в поисках исторической правды доступны - что и доказано, хотя бы этой работой, то работники музея обязаны этим заниматься в силу своей профессии. Если я провожу это исследование по причине органической ненависти ко лжи, то дармоеды из Государственного музея гуманитарного центра "Преодоление" им. Н.А.Островского в Москве получают зарплату за неисполнение своих должностных обязанностей, или, скорее, за холуйство перед любой властью.
|
|
