- Михаил Геннадьевич, вот с месяц назад мы отметили 20 лет годовщины "демократической революции", но не кажется ли вам по прошествии этих лет, что "в царство свободы дорога" сильно затягивается?
- Расставание с рабством - более долгое и мучительное дело, чем кажется всем нам. Страх - явление генетическое; на смену ужасу перед КГБ пришли едва ли не более сильный страх бандитов - как властных, так и обычных, нищеты, болезней, этнических группировок. Но в политике, в отличие от обычной жизни, чувство рабства перед всеми перечисленными хозяевами «нового времени» намного слабее этого чувства, связанного с КГБ: чувства, которое уходит в историю просто в силу демографических причин.
Чехов как врач лучше знал человеческую природу, когда говорил о выдавливании раба «по капле». Галич же с его «по капле - это на Капри, а нам подавай ведро, а нам подставляй корыто, и встанем во всей красе», с одной стороны, извращенно хвастался (мол, вот как в нас много рабства! - это популярно среди интеллигенции, несколько поколений сладострастно повторявшей «Бывали хуже времена, но не было подлей», а с другой - проявлял чрезмерный с нашей точки зрения, но органичный его эпохе энтузиазм.
Как ни расслабляйся, встать «во всей красе» сможет только следующее, «непоротое» поколение.
- Опять "здравствуй племя младое, незнакомое"?
- Да, и это поколение выходит в жизнь именно сейчас, когда над страной нависла дюжина лет позднебрежневски откровенного и по-бандитски криминального застоя. Стыдные факты истории - что семьи, что страны - не принято вспоминать вслух. Поэтому они забываются (от чего предостерегает пословица «Кто старое помянет - тому глаз вон, а кто забудет - тому оба») и уже через короткий срок оказываются большой и неприятной неожиданностью даже для, казалось бы, причастных к процессу.
- Что вы имеете в виду?
- Очевидная для начала 90-х годов порожденность абсолютного большинства тогдашних политических лидеров (особенно «самодеятельных» и «неформальных») Пятым управлением КГБ сейчас, похоже, может сойти за сенсацию (особенно среди «детей Фурсенко» и прочих жертв ЕГЭ). Но факты - упрямая вещь. В конце 80-х Пятое управление составило весь спектр всех мыслимых политических идей и «выстрелило» ими в общество: это был первый опыт «управляемой демократии». Разумеется, помимо тривиальных агентов, были и энтузиасты, которых находили и которым просто оказывали помощь, потому что они в силу своих личностных особенностей делали именно то и так, что от них требовалось, - но и они очень хорошо понимали, чью помощь они принимают и что с ними будет в случае неподчинения.
- Вы хотите сказать, что чувство свободы было целиком искусственным?
- Нет, всё было натуральным, но чувство освобождения начала 90-х во многом было усилено эмоциями этих агентов: крах КГБ означал для них свободу. Но раб - это не тот, кто в кандалах. Это тот, кто без кандалов чувствует себя не вполне одетым.
И вся наша политика, пока ей заправляло поколение, вышедшее из теплых рук Пятого управления, была рабской политикой - именно в силу личных особенностей критически значимой части ее творцов и участников, нуждавшихся в «поводке» (неважно, чьем) просто для психологического комфорта.
Психика агента, если он работает не «за идею», как правило, сломана, - и свобода действий лишь обнажает и проявляет, но отнюдь не исправляет этот ущерб.
- Но ведь 20 лет прошло...
- За два десятилетия к этому привыкли, как к неотъемлемой части российской политики, как к данности, - но системы меняются не тогда, когда вызывают протест, а когда к ним привыкают. В политику уже вошли люди следующего, «непоротого» поколения. Они отличаются энергией, инициативой, эффективностью и адекватностью. Они не тратят жизнь на бессмысленные споры об идеологемах и тем более на создание безнадежных в своей громоздкой затратности структур вроде обреченных на нерегистрацию политических партий или формальных «движений». Они чувствуют, что политика становится неформальной, а информационные технологии требуют минимума структур при максимуме действия и огласки.
Таковы, при всей несхожести, Ройзман и Навальный. Нащупавшие порознь две главные болевые точки России - коррупцию и наркотики и вместе - третью: дискриминацию русских по культурному признаку (позвольте уж перевести пресловутый «национальный вопрос» на содержательный язык). И нащупавшие, что патриотизм в России всегда носит латентный характер: он правдив, пока подразумевается, но непроизвольно превращается в ложь, как только становится главной темой.
Все силы правящей бюрократии брошены сейчас на то, чтобы не дать появиться новым подобным лидерам. Но они появятся.
- Ну да, ведь есть целых 12 лет теперь.
- Политическая система кажется незыблемой на следующие двенадцать лет? - еще раз: система рушится не тогда, когда давит людей, а когда надоедает даже себе самой, когда превращается в постылую привычку, когда из новости вырождается в рутину, вселяющую отвращение даже в собственных апостолов. Так что ощущение незыблемости надвинувшегося на нас нового, криминального застоя есть точнейший предвестник будущей грозы.
- И вы туда же: "Пусть сильнее грянет буря..."?
- Ничего хорошего в этом нет - каким бы несправедливым ни было здание, жизнь в его руинах, если не погибнем при разрушении, - не сахар. Но хозяева «Московского паханата», которые вот-вот окончательно превратят себя в самозваных самодержцев, не спрашивают у нас мнения даже на спектаклях, именуемых «выборами», - и твердой рукой ведут страну в уничтожение, в кровь и хаос системного кризиса. Мы не можем им помешать так же и по тем же причинам, по каким не можем помочь. Кстати, «человек, которому нельзя помочь» - это научное определение понятия «чудак на букву "м"».
- Так что, у нас не "страна дураков", а на букву "м" страна?
- Съезд «Е..ной России», насколько можно судить, лишил целый народ даже тени избирательных прав: нам сообщили, что избиратели нашей страны (правда, тут все прозрачно - мы знаем в лицо обоих), слава богу, договорились, и вне зависимости от волеизъявления «дорогих россиян» им уже дарованы свыше и новый президент, и новый премьер. Недаром на этом съезде свист, как рассказывают участники, слышался даже во время выступлений «национальных лидеров».
С одной стороны, конечно, нечего насильно сгонять студентов под видом «гостей съезда», - но, с другой, а каково теперь даже правоверным членам «Е..ной России»? Зачем идти голосовать даже им, - когда все в явном виде уже решено, в том числе и за них? «Диктатура закона», высокопарно обещанная десятилетие назад, завершила свое вырождение в «диктатуру беспредела и убожества», а точнее - «диктатуру беспредельного убожества».
- Еще на два избирательных цикла?
- С таким диагнозом долго не живут. Агония режима началась. Вопрос о постпутинской России встал на повестку дня. Договариваться, где можно - приходить к согласию, убеждать народ надо сейчас: в системном кризисе не будет времени ни на что, кроме принятия власти (точнее, поднятия ее из околокремлевской канавы) и восстановления страны.
Чем быстрее будут эти процессы - тем меньше погибнет людей, тем дальше шагнет Россия из системного кризиса, тем полнее сложится новая русская цивилизация, тем быстрее народ вернет себе свое - и внутри страны, и за ее пределами. Путин выстрелил из стартового пистолета: не услышавшие выстрела могут успеть в эмиграцию, но точно опоздают в историю.
- Но фраза "попасть в историю" имеет два несхожих значения.
- Владимир Ленин, подъезжая к Финляндскому вокзалу, говорят, думал, сможет ли найти в столь поздний час извозчика - а его уже ждали люди и знаменитый броневик. Да, у нас нет денег, у нас нет умений и контактов, среди нас много сумасшедших. Но это - отговорки. Они никого не извинят, если мы вновь окажемся не готовы к системному кризису, если в ситуации, когда надо будет срочно принимать и исполнять единственно верные решения, мы вновь, как в 1991 и 1998, будем застывать в тягостном недоумении и не знать, за что хвататься.
К началу кризиса все инструменты должны быть разложены по местам и быть под рукой. История еще на сломала нашу дверь - она только подходит к порогу, и к ее встрече надо успеть подготовиться.
|
|
