Не известный мне ранее Олег Поливанов выступил на ФОРУМе со статьей на тему начала Великой Отечественной войны «Почему Сталину ставится в вину то, за что возвеличивается Кутузов?» , сделав, в общем, здравые выводы по теме. Но, надо сказать, что сам Поливанов мотивы советского руководства плохо понимает, а подробности начального периода войны плохо знает. Тем не менее, меня заинтересовал приведенное им в начале статьи «письмо Гитлера Сталину». Сам Поливанов комментирует его так: «Из текста следует, что Гитлер искал со Сталиным мира и довольно убедительно объяснял свои действия. Мы не видели самого документа, и не можем стопроцентно доверять газетной статье, но даже если это позднейшая мистификация, она объясняет колебания Сталина, всячески связывавшего инициативу военных накануне войны, по воспоминаниям участников совещаний в Кремле».
Должен сказать Поливанову, что «если это мистификация», то есть, фальшивка, то она по определению ничего реального не может объяснить, поскольку фальшивки изготавливаются не для этого. Во-вторых, (что объясняется плохим знанием Поливановым истории той поры) какую «инициативу военных» мог связать Сталин, если генералы не выполняли прямых указаний советского правительства по приведению войск в готовность к отражению удара? Но, об этом позже, поскольку нужно начать с вопроса, фальшивка это письмо или нет?
В нынешней России маститым специалистом по подлогам документов является член нынешней Российской, так сказать, Академии Наук В.П.Козлов, который, к тому же, возглавляет Федеральное архивное агентство. Он до того маститый, что написал несколько монографий по подлогам, читает по этому поводу лекции. И этот специалист учит: «Можно сказать, что подлог всегда «фонит» нестыковкой своего содержания с действительными фактами прошлого, известными из подлинных источников… Собственно говоря, в ряде случаев именно этот «фон» является основным доказательством подлога, поскольку нам не известно ни одного случая самопризнания автора фальсификации в совершенном подлоге».
Что в данном случае нужно понимать под «подлинными источниками»? Сталин множество документов, включая заявления ТАСС, готовил лично – лично их писал, но он не имел никакой «личной переписки» с государственными деятелями других стран – все их письма рассматривались на Политбюро. Ведь Сталин не руководил СССР лично, по этому поводу даже невозмутимый Молотов как-то не выдержал и вспылил в разговоре с Феликсом Чуевым и Иваном Стаднюком: «…если обвинять во всем одного Сталина, тогда он один построил социализм, один выиграл войну. И Ленин не один руководил, и Сталин не один был в Политбюро!».
Поэтому без сомнений, если бы такое письмо Гитлера действительно было, то о нем бы знали, как минимум, все тогдашние члены Политбюро, и эти члены Политбюро об этом исключительном по важности письме Гитлера, обязательно рассказали бы. Причем был один член Политбюро, которому рассказать о таком письме было крайне важно, - это Хрущев. Ведь вся его клевета на Сталина в области начала войны строилась на том, что Сталин, пренебрегая данными разведки, верил Гитлеру. В своем докладе на XX съезде КПСС Хрущев говорил чуть ли не фразами из этого «письма Гитлера», к примеру: «Больше того, от Сталина шли указания не доверять информации подобного рода, с тем чтобы-де не спровоцировать начало военных действий». И Хрущев, ссылаясь в своем докладе XX съезду на каких-то военных атташе, ни слова не упомянул об этом письме, прямо подтверждающем его обвинения Сталину?
Молотов был лично знаком с Гитлером, а посему был в Политбюро экспертом по фюреру. Вячеслав Михайлович оставил обширное воспоминание о причинах неудач начального периода войны, объяснил мотивы руководства руководителей СССР, жестко критиковал маршалов за их мемуарную брехню в угоду Хрущеву, но ни словом не упомянул о таком письме!
Кстати о маршалах. Феликс Чуев записал: «И через пять, и через десять, и через пятнадцать лет Вячеслав Михайлович говорит одинаково, и у него это – не попытка оправдания, а неколебимое убеждение. Вот сидим на даче в Жуковке, приехал писатель Иван Стаднюк. Молотов следит за публикацией его романа «Война», оценивает положительно, дает советы. Прочитав третью книгу романа, упрекнул автора в том, что у него Сталин высказывает предположение о том, что немцы не нападут на нас ранее 1942 года, – Стаднюк в данном случае опирается на воспоминания маршала К. А. Мерецкова. – А я это считаю неправильным, – говорит Молотов. – На мертвого валить, на Сталина, будто бы он это сказал? Во-первых, Мерецков – неточный человек, нельзя тут на него положиться. Сталин называл его «ярославец». Почему «ярославец»? В Ярославле, говорил он, такой оборотистый живет народ, что евреев там почти нет, там сами русские выполняют эти функции, и один из таких – Мерецков. Вряд ли Мерецков может быть точным, написав это! Я же со Сталиным общался, но я такого не помню, и никто из людей, кто близко, повседневно общался со Сталиным, не говорит об этом».
Молотов не говорил прямо о предательстве советских генералов, даже защищал их, тем не менее, Молотов утверждал, что никакого доверия Гитлеру не было, и то, что Гитлер нападет 22 июня, учитывали. Говорил и о том, что Правительство СССР отдало приказ о приведении войск в боевую готовность накануне войны: «Что не знали, неправда. Ведь Кирпонос и Кузнецов привели войска в готовность, а Павлов – нет… Военные, как всегда, оказались шляпы».
Напомню, что Кирпонос был командующим Киевским военным округом, преобразованным с началом войны в Юго-Западный фронт, Кузнецов - Прибалтийским военным округом, преобразованным в Северо-Западный фронт, и Павлов – Белорусским военным округом, преобразованным в Западный фронт. Кирпонос и Кузнецов за неделю до начала войны начали выводить свои войска на оборонительные позиции, чтобы встретить удар немцев, а Павлов свои войска не то, что на оборонительные позиции, а даже в летние лагеря не вывел. Так, что шляпами были советские генералы или предателями – это второй вопрос, нам же важно, что Молотов и понятия не имел ни о каком письме Гитлера, хотя обязан был знать о нем и в контексте этой темы упомянуть о нем.
Молотов подробно растолковал смысл миролюбивого заявления ТАСС, сделанного накануне войны, которое отлично можно было бы представить ответом на это «письмо Гитлера». Молотов пояснял: «За неделю-полторы до начала войны было объявлено в сообщении ТАСС, что немцы против нас ничего не предпринимают, у нас сохраняются нормальные отношения. Это было придумано, по-моему, Сталиным. Бережков упрекает Сталина, что для такого сообщения ТАСС не было оснований. Это дипломатическая игра. Игра, конечно. Не вышло. Не всякая попытка дает хорошие результаты, но сама попытка ничего плохого не предвидела. Бережков пишет, будто это было явно наивно. Не наивность, а определенный дипломатический ход, политический ход. В данном случае из этого ничего не вышло, но ничего такого неприемлемого и недопустимого не было. И это не глупость, это, так сказать, попытка толкнуть на разъяснение вопроса. И то, что они отказались на это реагировать, только говорило, что они фальшивую линию ведут по отношению к нам».
Зачем правительству СССР нужен был такой экстравагантный способ получить «разъяснение вопроса», готовятся немцы напасть на ССССР или нет, если Сталин получил «письмо Гитлера» с заверениями в миролюбии? Почему Молотов и в данном случае никак не ссылается на «письмо Гитлера»?
Жуков и Василевский в центр своей брехни о том, что Сталин, якобы, не дал им встретить немцев, ставят подготовленную ими директиву №1, данную в ночь на 22 июня. В директиве были слова о провокации, как и в «письме Гитлера», и начиналась эта директива словами:
«1. В течение 22-23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдОВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск - не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности. Встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников».
Жуков был накануне войны начальником Генштаба, Василевский – начальником оперативного отдела Генштаба. Как они могли не знать об этом письме Гитлера, если бы оно было? Как они, вставляя в директиву слова о возможности провокаций, могли не знать о письме, предупреждающем о непокорности немецких генералов Гитлеру? Как могли не упомянуть о таком письме в своих мемуарах?
В действительности все было наоборот: это советская сторона боялась провокаций Гитлера, а не Гитлер – провокаций своих генералов, мы боялись, что дадим Гитлеру повод разорвать пакт и начать войну в то время, когда СССР был к ней не вполне подготовлен. Молотов говорил: «Этот шаг направлен, продиктован и оправдан тем, чтобы не дать немцам никакого повода для оправдания их нападения. Если бы мы шелохнули свои войска, Гитлер бы прямо сказал: «А вот видите, они уже там-то, войска двинули! Вот вам фотографии, вот вам действия!»
Говорят, что не хватало войск на такой-то границе, но стоило нам начать приближение войск к границе – дали повод! А в это время готовились максимально. У нас другого выхода не было. Так что когда нас упрекают за это, я считаю, это гнусность». Так, что это «письмо Гитлера» «фонит» фальшивостью. Скорее всего, в ведомстве Козлова эту фальшивку сфабриковали с целью удержать в целости хрущевскую брехню о том, что Сталин, де, не дал подготовиться к отражению немецкого удара. Эта фальшивка связывает воедино заявление ТАСС и директиву №1 фальшивым мотивом того, что Сталин, якобы, «верил Гитлеру». Но это «письмо», без сомнений, ложь, поскольку никак не стыкуется с воспоминаниями на эту тему тех, кто о таком письме обязан был бы знать.
|
|
