Повесть
3.
за окном несутся домики, в купе льётся разговор, а я завидую всему этому пейзажу, даже деревьям - они могут пережить нас. весь этот рукотворный уют особенно, частный сектор, милый и простецкий быт: дом да сарай, машина отечественная под открытым небом. за железными, но чаще за рабицей и штакетником устраивают свою жизнь семьи, это уже дачные пошли пригороды Новосибирска. и над ними реет триколор, хотя, лучше бы реял откровеннее доллар. есть такие полотенца, их продают на остановках, где ещё работают ткацкие фабрики - рабочие получают товаром до сих пор... вот и Миша внизу уже об этом речь завёл с Николя: о зависимости нашей экономики от США, о том, что нефтедоллары - и есть нефтедоллары, питают лишь эту валюту, то есть США. бизнесменик не шипко в этом разбирается, и технарь Миша поражает его выкладками, уводит от мальца в разговоре. но меня-то не уведёшь.
скажет ли кто-нибудь через неделю это банальное, но точное: «вырвали больной зуб»? он же такой сияющий, хоть и усталый со своих галер... но телеэнергия его держит крепким, как кальций - резец. какой стоял выбор при входе в Кремль, когда взгляды из каждого такого ветхого пригородного домика и из квартир словно дунули на него и подняли над землёй, над страной? подумали: а вдруг это наш шанс, вдруг он повернёт в страну прибыли, нефтедоллары сделает нефтерублями? медленно вернёт сверхприбыли в государственный оборот: ведь говорил же он, говорил потом о природной ренте! так успокаивающе говорил, что казалось вот-вот без революции вернётся социализм. однако он же сам и стал сперва подельником нефтесосов, а чуть позже влез по пирамиде, по головам наверх, встал над всеми олигархами - ибо так устроена система. царь горы стал богатейшим человеком не просто в стране, а в мире. и фонд «землянина», отмывающий его нефтеприбыли в благотворительности, в детских больницах - лишь слабый лучик фонарика в направлении той громадной мрачной правды, что нам предстоит раскрыть отважным, нежданным рывком.
- Экономика работает не на страну, Николай, сами себя мы прокормить давно не можем!
- Михаил, мы вообще можем с нашей сибирской нефтью отсоединиться. Живите без нас, а мы свой экспорт наладим в Китай, прямой.
- Ну, вот и вы туда же! Чем вы лучше Чечни тогда?
- Почему? Нам пока всё нравится, мы русские, мы дома строим, улучшаем быт. Но выйти из РФ можем запросто.
- Дома-то вы строите, но даже у вас работают те, кому поменьше можно платить, китайцы, а не свои соседи, соседи спиваются.
- Ну, не могу же я работать в убыток?
- Вот так же, Коля, думает и власть - что же, мы будем этим быдлом за идею руководить?
- Ну, и правы они, за всякую работу своя оплата. У каждого своя прибыль.
ишь, как понеслись! будто мои же мысли их подхлёстывают. а что, если мне вступить? нет, это будет неравный бой. Миша цифрами сейчас подразнит Николая, уж ему с его стройбизнесом такие зарплаты кремлёвские и не снились. и за какую работу-то? они что, надрываются, как Цурюпа, с голоду падают в обмороки, чтоб страну накормить? нет: им досталась страна на высокой ступени развития! коммунизм - не коммунизм, но инфраструктура и индустрия были, жилья за год прирастало в восьмидесятых больше, чем сейчас, когда буржуйчики сели за рычаги и всё поделили. деградация - не случайность, это тенденция, квинтэссенция кремлёвской идеи (выжать из советского наследства максимум и бежать за пределы страны в обустроенное гнёздышко). Николай это понимает какими-то окраинами своего разума, но туда не суётся: не его бизнес. однако ощущение апокалипсиса есть: отказывая в работе своим и нанимая китайцев, вряд ли он радуется, хоть и буржуёк, но не такая же сволочь, как олигархи? его прибыль - возможность продолжать работать, не более того. ну, машину новую купить, ну, самому построиться дачно, ну, даже квартиру купить в этой Тюмени, куда едет, семью содержать, и не более того. он и модно одет поэтому: старается не отставать от времени, в то время, как оно всей инфраструктурой и обществом только и делает, что отстаёт от других стран, даже от Китая...
но затмить этот слабый свет убожества, инерции - можно только вспышкой революционного действия. остановить движение назад можно вручную. наша мысль станет ясна лишь после действия - аналогичные-то идеи в виде проповедей сосуществуют уже двадцать лет рядом с регрессом. к ним привыкли, их не слышат, надо привлечь внимание, надо сделать наше переживание всенародным. да, есть риск, Миша прав - но наш риск самое благородное дело. на него мало бы кто отважился из тех, кого мы оставили в Москве - хотя, когда-то переехали туда оба, уверенные, что политика вершится здесь и скоро будет бой. к две тысячи пятому всё накалялось год за годом, нас становилось больше, однако ничего на том направлении не вышло. все вернулись в свои города, сохраняя точки сопротивления в информационном режиме - а московские отстаивают свободы вместе с либералами, давая пример регионам. это долгий путь, на несколько жизней. мы решили не ждать, у нас только по одной...
- Мы вот, сколачивая тут капиталы, удерживаем и рабочих, и технику здесь, мы подлинные патриоты, Михаил! Может, пафосно звучит, но так.
- Ваша энергия при другом правительстве была бы приумножена - причём, Николай, даже не важно, при какой идеологии, вы будете нужны всегда, строители...
- А я о чём? Ну, так дайте нам работать, понижайте налоги, мы же строим из отечественного... почти.
- А вас устраивает тринадцать процентов - причём для вас, равно как и для олигархов? Не жмут сомнения?
- Да плевать мне на них, если честно, меня мой бизнес беспокоит, мои конкуренты - а эти бароны далеко, тут почти всё после ЮКОСа Роснефть и Транснефть держат, ещё ТНК, там всё поделено давно, бурят, трубу обслуживают. У меня была одно время мысль вахтовиком заделаться.
- Не понял, Николай - кем?
- В обслугу трубы податься. Но там стрёмно, в Транснефти: и в Чечню приходится ездить, там подрывают часто. Хотя в месяц сотку-две можно выбивать, и больше. Но мне-то приятнее при таком профите свои идеи реализовывать, вот и строим пока, а лучше вряд ли будет...
- Может быть радикальнее лучше, если не будет ни оттоков капиталов, ни такой скорости откачки нефти. Нефть нужна стране, в первую очередь, свои цены на бензин надо снижать.
- Ну, вам виднее, Миш, наверное. Я в это не лезу... Хотя, снижать многое - согласен, пора.
а что, если такие разговоры и такие мысли наполняют сейчас не один наш вагон в хвосте поезда? много поездов несётся по России, по Сибири, по Кавказу, едут и эти самые вахтовики - что они почувствуют в первый момент, когда узнают нашу новость? уверен, им станет весело. тревогу почувствуют, скорее, домохозяйки... поездов-то много, но такое торжественное ощущение долга и дьявольская щекотка замысла - только на моей верхней полке. какой аргумент во всех подобных спорах мы введём мощный! сорвём статус-кво, сдвинем неповоротливость народа из-за того, что именно «держат» всё эти нефте-кремлёвские братки - держат, не пущают - взорвётся разум. никакой власти, кроме самого народа, который мы и предоставим самому себе - этих дней на самоанализ они ждали два десятилетия! пришлось работать при новых хозяевах, всё было не до этого, копили и злобу и неразработанные претензии к самозванцам этим питерским...
- Макс, ты там не спишь?
- Нет, вас слушаю.
- Готовься, подъезжаем.
да, там уже и бельё требовали сдавать, всё это фоном, отдалённым. взбодрённая зарядкой кровь гоняет мятежные мысли, скоро наш первый маршрут завершится, далее - только по пунктам, которых я и не помню во всей полноте. с момента введения плана в действие, Макс, как на совете четверых мы решили, информирует каждого только в нужный делу момент. сползаю с полки, отворяю зеркало-дверь, чтоб вытащить и сдать наше с Мишей бельё - уж пусть договорит со строителем, важно составить цельное впечатление. у него получилось этого на вид простого мужичка вывести на вежливый тон, Михаил многое такое умеет делать, это тоже революционный дар, который даже вождь отмечал с усмешкой в узкий ус: «профессиональный шармёр, твою мать». при том что внешность спокойная, никаких намёков на привлекательность. спокойный русский - так бы я назвал командира.
в одну охапку всё сгрёб и поблизости вывалил прямо под титаном с кипятком - тоже парадокс нашего времени, вагон с кондиционерами и градусником-часами, а бельё сваливаем по старинке, на пол... всё в стране так, вперемежку. за окнами обычное ускорение, свойственное прибытию куда-либо - быстрое перерастание деревни в город, как будто весь двадцатый век в ускоренной перемотке предстаёт линейно. мосты, склады, порты, проныривающие под полотном авторазвязки, поблекшие рекламные щиты, автосервисы, вездесущие пятиэтажки. да, это уже Новосибирск, точка невозврата именно здесь - об этом не ведают ни те, к кому едем, ни те, кого увидим и о ком я пока не имею ни малейших сведений - подхватив мою идею, Миша её так досконально проработал, что делиться всей полнотой плана просто не хватило бы времени. да и правильное придумал он разделение нашего ратного труда: даже под пытками будет нечего выбалтывать... главное, что строитель настоящий - всякие бывают агенты, но этот, на мой взгляд, неподдельный местный сермяга.
Миша крепкой рукой уже извлёк всю нашу скромную амуницию из антресолей над дверью. я отношу пару наших стаканов с подстаканниками. прощай, уют поезда - ненадолго, но всё же! такой свободы и такой ночи уже не будет впереди, нами же выдуманный наш долг перед родиной нас тянет всё сильнее вперёд.
прощаемся с Николаем, он в умильной задумчивости глядит в окно, словно там что-то обильно нарисовано Мишей, и ему теперь осталось надолго разглядывать... мы просто два паренька с сумками спортивного вида. протискиваемся в тамбур первыми, нельзя заставлять ждать Мишиного отца. проводница глядит на нас так, словно мы оба ей задолжали по страстной ночи. но увы - оставим это всё литературе. настало время для действия.
- Мишка, ишь, отъелся-то там, чёрт!
это отец ловит его с лестницы в объятия. щуплый интеллигент с сыном разве что одного цвета волос, у отца более прореженного сединой, вполне сливающейся с таким типом русых волос. пощупать крепкие плечи сына - истинно отцовское удовольствие. жмёт руку и мне - своей изящной, но хваткой. сразу называет по имени и глядит на меня скорее с материнской любовью, менее критичной, чем к сыну. глаза у него радостно-голубые, но странноватые, как будто радость становится сразу же в них повествованием в сторону грусти. вот он и не умолкает по пути к машине. Мишка мне рассказывал ещё в Москве, на нацбольской квартире пока жили, что родители давно разъехались, так он и оказался в своей Перми с матерью. а раньше жили все тут, долго. я не вникал, но суть семейного конфликта была политической, что и странно...
белая «Волга» последней своей «мерседесной» модели, какие были ещё в гараже ЦК КПСС в горбачёвские времена - только чёрные и такие вот белые. это круто по здешним меркам, наверное. да и в отце Мишки, поджаром, ниже его ростом - есть что-то надёжно-советское. ведёт рывками, уверенно, словно торопит нас на экскурсию, рулит в свой Академгородок...
- Максим, как тебе Новосиб, успел присмотреться?
- Немного... Строгий город.
- Ну вот, а мы поедем в самую строгую его провинцию. Мы так себя зовём - учёные провинциалы. Хотя, люди у нас из Москвы и со всей страны, хорошие люди, увидите.
обращается то на «вы», то на «ты» - так всегда при знакомстве со старшими. вся эта радость встречающего (он не видел сынка несколько лет, с небольшим перерывом, пока Мишка тут прятался в судебный период) обезоруживает. может показаться, что только за этим мы и едем, посмотреть город, погулять. но наша цель - мгновенное преображение всего, включая Новосиб.
- В Омск поедем завтра, отец?
- Да поедем, конечно, только я не пойму, зачем спешите вы так?
- Так надо, у нас богатая программа.
- А у меня сюрприз для вас тоже: друг гостит, будет сугубо мужская компания, он много расскажет вам всякого.
панельные дома, дворы, летние лужи несутся мимо - всё так знакомо и домашне, что кажется действительно единой Россия, постсоветская. одинаковые следы амортизации на хрущобах, со времён постройки некрашеных... Мишка впереди, рядом с отцом, у них разговор часа на два без перерыва, а меня что-то смаривает, да и сидение заднее такое удобное, длинное, можно прилечь. да не обидится их бодрость на меня - кажется, ночные часы раздумий сейчас досплю, пока едем...
как сон: после каких-то бравых придорожных щитов и опустевших металлоконструкций кружим в кустах, припарковываемся в луже, выгружаемся разом, идём по лестнице из-за неработающего лифта. пьём кедровую водку на холостяцкой кухне за прибытие, закусываем отцовским небогатым меню (малосольные огурчики, помидорный салат), его друг, проснувшись, выбирается из комнаты - полный, сероватый лицом брюнет с проседью в коротких, густо вьющихся. только глаза, подозрительно-нежные выдают в нём еврея. он с Магнитки - вот же совпадение! ловлю себя на том, что даже думать про себя, проговаривать некоторые названия боюсь. но тут уж можно: Мишка глянул - мол, фатум, сама судьбинушка иллюстрирует. а Семён Иосифович, как выпил с нами, так и заговорил даже без наших вопросов наводящих.
- Рашников там теперь царь и бог. Я-то работал по проектной части немного, новый цех строили, Станом он называется. Но таки немало интересного узнал, как пообщался сперва, за этого Рашникова.
- Моим ребятам можешь, рассказывай, они столицами-то балованные, мало что знают заводского, Максим вообще санкт-пер-тер-бур-жец - во, не выговоришь!
- А что Рашников? Какая Раша - такой и Рашников. Как завод строили, надеюсь, знаете, молодёжь?
- В деталях, дядь Сём, не позируй перед гостем. Он наш парень.
- Таки одиннадцатью миллиардами долларов Рашников прирос от того, заимел как человек глубоко православный ордена Преподобного Сергия Радонежского и Даниила Московского. Любит делать дочке маленькие такие подарки - к слову, пятикомнатную квартирку в центре Москвы, под миллион долларов САСШ. Приценивается к вилле на Лазурном берегу - в общем, свой в доску парень, в бы его полюбили, как я...
- Отец, давай уж мы теперь тост... За советскую индустрию!
- И чтоб поперёк горла рашпилем она встала рашкиным.
- Рашниковым, молодой человек... Максим?
- Да-да.
- Таки будем знакомы...
- Сём, пей, не остри.
- А я и пью. Так вот: зарплата начальника цеха от пятисот тысяч рэ и больше, им на жизнь, а также машинки марки Инфинити легко хватает. С трудовым элементом построже, по-советски: пришёл на работу не за пятнадцать минут до начала смены или взял таки в год несколько больничных - можешь гулять с Васей. Зарплата рабочих на основном производстве от двадцатки до тридцатки, а это двадцать тысяч человек - ничего себе заводик мы пристраивали к нашему цеху?
- Везде так, Семён, везде... Ребят, вам слово потом.
- Да когда захотят, буду рад. Ощутили масштаб, молодые люди, а? К тому же там от работяг ничего не утаишь - говорят, сам премьер в доле и с Рашниковым поэтому в больших друзьях. Но я вам это без свидетелей, как родным...
- От эксплуатации, при такой зарплате... Вот пёс. Извините, ребята!
- Таки пёс или не пёс - это только пёс его знает, но разговоры эти я и от итриков наших слышал...
Продолжение неизбежно. Перепечатка повести частями или целиком может осуществляться только при сохранении авторской стилистики и пунктуации, при согласовании с автором, так как на повесть распространяются все авторские права, принятые законодательством СССР, РФ и Вселенной.
|
|
