Началом преобразования Советского Союза в капиталистическое государство стала экономическая реформа Косыгина 1965 года. Эта реформа вводила в экономическую жизнь новую, свойственную капиталистическим странам, норму оценки экономической эффективности – рентабельность, и прибыльность. Большая часть прибыли шла государству, собственнику средств производства и лишь незначительная часть выплачивалась в качестве премий трудовому коллективу предприятия.
Для вычисления рентабельности были введены элементы хозрасчёта, свобода выбора производимой номенклатуры товаров, свобода заключения долгосрочных договоров с поставщиками и потребителями и многое другое. После стремительного роста производства в 1965-1970, в 70-е оказалось, что в погоне за наилучшими показателями рентабельности стали проявляться капиталистические тенденции: рост цен, повышение ресурсоёмкости производства.
Уже в 1971 году реформу стали корректировать, дополнять контрольные показатели, возвращать директивы по некоторым плановым показателям.
Горбачёвская перестройка и гласность – это запоздалое продолжение косыгинской реформы на политическом поле. Даже минимальные элементы капитализма, с его основным показателем эффективности – прибыльностью, не могут сосуществовать с социалистическим государственным аппаратом и тем более коммунистической идеологией, считающей извлечение прибыли формой эксплуатации трудящихся. Особую роль в отчуждении экономики от государственной идеологии сыграла теневая экономика, капиталистическая по своим принципам, она разлагала общество изнутри.
Прибыль в своей основе есть нетрудовой доход, причиной получения которого является право собственности на средства производства. С одной стороны, вся пропагандистская машина Советского Союза надрывается, объясняет своим гражданам что «Запад загнивает», а её экономика живёт по тем самым западным, капиталистическим правилам, хоть и несколько обременённым Госплановскими директивами. Годы застоя, выразившиеся в попустительстве нарастающему внутреннему идеологическому конфликту, привели к дискредитации всей государственной идеологии в целом, что поставило под вопрос дальнейшее существование всего советского государства.
Явление дефицита вышло из хозрасчёта, когда выгоднее выпускать высокий объём товара одного типа, чем много позиций разного. Каждый вид товара требует отдельных специалистов, отдельную производственную линию, что уменьшает прибыль и повышает себестоимость. Но в таком широком масштабе распространения дефицита, особенно в РСФСР (опыт моего общения с жителями союзных республик говорит о том, что такого страшнейшего дефицита как в РСФСР нигде не было), сыграла важнейшую роль теневая экономика, «крышуемая» чиновниками, получающими свою долю прибыли. Она диктовала свои правила народу, желающему употреблять разнообразную пищу и носить красивую одежду.
Все знали, что у Иван Иваныча «есть дефицит», его все уважали, к нему все обращались, так же все знали, что этот дефицит скорее всего не из распределителя, а попросту ворованный. Но приходилось молчать, какой смысл «сдавать» Иван Иваныча, тогда не у кого станет доставать дефицит. А этот Иван Иваныч – член КПСС – часть государства. Дефицит, связанный на прямую с хозрасчётом и теневой экономикой, сейчас является одной из основных претензий к социализму.
Позднесоветский строй не совсем корректно называть социализмом, это госкапитализм с широчайшим размахом коррупции, прикрытый социалистической личиной. Именно из-за двойственности советского государства социализм как строй оказался полностью дискредитирован, но некоторые социалистические принципы обязательно будут востребованы в будущем. Неправильно из-за отдельных негативных явлений забывать о том положительном опыте, который система несёт. Как-то начало забываться, что именно благодаря высочайшей способности советского государства к мобилизации, удалось выиграть Вторую Мировую Войну, создать дружественный пояс вкруг СССР из стран восточной Европы, Монголии, Китая, Северой Кореи.
Можно сколько угодно спорить, что эти страны были не такими уж дружественными, но сейчас Россия стоит перед фактом недружественного пояса состоящего из республик СССР: Украины, Прибалтики, Польши, Грузии, кто-то из них уже вступил, а кто-то только готовится к вступлению в ряды НАТО. Такой как сейчас, откровенно конфронтационной риторики никогда не было, не было и угроз размещения элементов глобальной ПРО США в Чехии и Польше.
Именно в то время были освоены основные месторождения газа и нефти, а те немногие которые осваиваются сейчас, были разведаны именно в те времена. Были построены до сих пор действующие заводы-гиганты, а 80 процентов семей имело своё собственное жильё. Из всего того, что у нашей, похудевшей России сейчас есть и сделано не в СССР это биржа, элитные новостройки и золотовалютные резервы в облигациях казначейства США, долларах и евро. Все 90-е, пока мы разбирались как нам жить в этом, оказавшемся таким диким, капитализме, Западный мир переживал апогей своего расцвета. А сейчас, когда почти всё стало капиталистическим, а мы только начали понимать правила жизни в капитализме, мировой финансовый кризис накрыл всех.
Здесь необходимо понять кредитный механизм эмиссии денег Центробанком в капиталистических государствах. Все деньги, отпечатанные национальными Центробанками, впускаются в экономику через выдачу их в кредит банкам или выкуп государственных долговых облигаций. Государство является одновременно и управляющим и должником Центробанка, что даёт ему возможность в сложной ситуации списать свои долги. А в условиях текущего кризиса, постепенно разрывающего всё больше торговых связей, съедающего остатки финансовых резервов предприятий, шквал банкротств предприятий, имеющих долговую нагрузку, взятую исходя из некризисных объёмов реализации товаров, становится неотвратим.
За банкротствами предприятий потянутся банкротства банков из-за убытков от невозвратов кредитов, выданных обанкротившимся предприятиям. Этот процесс будет достаточно скоротечным, но не шоковым, правительства всех стран мира своими обильными вливаниями кредитных средств в экономику растягивают его. Значительно усугубляют кризис личные связи отдельных чиновников с бизнесменами, способными получить некоторое преимущество при распределении государственных кредитов, мешая выявлению сфер экономики, действительно нуждающихся в государственной помощи. Но у правительства есть один, испытанный ещё Рузвельтом, способ вывода экономики из депрессии: помогать не банкам и предприятиям банкротам, а непосредственно населению, давая новые рабочие места. Строительство мостов, школ, дорог за государственные деньги позволяет поднять спрос, который за несколько месяцев активной фазы кризиса существенно упал, утягивая за собой производство в стагнацию.
Эта стратегия имеет тенденцию к сохранению частной собственности. Именно по этому пути решил идти избранный президент США Барак Обама, судя по его первым заявлениям, насколько это будет эффективно – покажет время. По мере развития кризиса, будет выясняться, что почти все предприятия и банки должны государству. А государство, особенно Российское, имеет явное тяготение к пополнению своей собственности. Несколько тяжелее этот процесс идёт на Западе, там государство с какой-то неохотой вступает в уставной капитал банкротных предприятий, зачастую предпочитая давать им кредиты, но случаи перехода прав собственности на предприятия к государству значительно участились.
Конечно, этот процесс не будет абсолютным, будут и исключения, но общая тенденция по смене частного собственника на государство во всём капиталистическом мире должна сохраниться. При переходе от государственного капитализма к системе, несущей в себе позитивные социалистические принципы, становится возможным уйти от необходимости применения непопулярных мер по национализации средств производства. Советская власть, вынужденная национализировать средства производства, подтолкнула оказавшихся не у дел промышленников, царских офицеров и чиновников к вооружённой борьбе что, в конечном счёте, спровоцировало полномасштабную гражданскую войну.
Финансовый кризис создал такие уникальные условия, что собственники предбанкротных предприятий, готовы по собственной воле и за символическое вознаграждение отдать государству свою собственность. Снижение доверия населения к правящим кругам и наглядное ухудшение жизни удобрят почву для всходов новых идеологических течений. Средний класс менеджеров, оказавшийся совершенно не таким богатым, как ему казалось, потеряв свою работу, дом, обременённый ипотекой, либо отправится в ближайшую рюмочную, либо начнёт понимать ложность капиталистических ценностей, приведших всё общество к краю пропасти.
Таким образом, становится возможным мирное преобразование капитализма в некую новую систему, основанную на базе социалистических принципов, через привычные демократические рычаги западного образца, однако, возникающая вследствие кризиса социальная нестабильность делает возможным возникновение радикальных, националистических движений. Потрясения становятся возможными лишь в случае препятствования стандартным демократическим процедурам и полного провала экономических мер по выходу из кризиса.
|
|
