1917: Необходимость или неизбежность?

Насколько можно доверять советской статистике, чтобы объективно оценить достижения советской экономики 20-30-х годов?

Люди, заставшие эпоху «развитого социализма», прекрасно понимают: далеко не всё то, что фигурировало в отчётах, существовало в реальности. А из реально произведённого далеко не всё доходило до конечного потребителя. Каждый, кто ездил хотя бы студентом «на картошку» и видел, как эта картошка мёрзнет под снегом и гниёт в хранилищах, подтвердит, что дело было именно так.

Сегодня картина изменилась с точностью до наоборот: предприятия занижают все показатели, как натуральные, так и стоимостные, дабы минимизировать налогообложение. Один из секретов прочности российского жизнеустройства состоит именно в том, что доля «теневой экономики» многократно превышает официальные оценки.

Все исследователи признают при этом достоверность дореволюционной статистики. Видимо, будет правильно доверять и статистике периода нэпа, правдивость которой также не принято подвергать сомнению. А вот дальше... Н. Валентинов, работавший в 20-е годы заместителем главного редактора «Торгово-промышленной газеты» и обладавший в этом качестве всей полнотой информации об экономической жизни, указывает, что с 1928-1929 г. «...прекрасная статистика заменяется лживой.»

Вне зависимости от реальных успехов индустриализации и коллективизации советское руководство должно было вести интенсивную пропаганду внутри страны, а также заботиться о «сохранении лица» на мировой арене. (Как минимум - перед глазами зарубежных левых сил.) И если статистика оказывалась не в состоянии подтвердить то, что провозглашалось с трибун - что ж, тем хуже было для статистики.

Сказанное не означает, что вся советская статистика была лжива. Не вся - но значительная её часть. Наверное, есть определённые научные методы, позволяющие отделить зёрна истины от пропагандистских мифов, однако до настоящего времени такая работа не сделана. И, говоря о «скачке», осуществлённом СССР в 20-30-е годы, надо понимать, что размер этого скачка был далеко не столь грандиозным, как учит «Краткий курс истории ВКП(б)».

Вот свидетельство весьма компетентного человека. Это Мартемьян Никитич Рютин, видный большевик с дореволюционным стажем, на пике своей карьеры возглавлявший Краснопресненский райком ВКП(б) города Москвы. Возмущённый сталинской политикой, Рютин нашёл в себе мужество открыто выступить против режима. В 1932 г. он написал статью «Сталин и кризис пролетарской диктатуры», за которую был осуждён, а в 1937 г. расстрелян. Данные, которые мы можем почерпнуть из этого источника, ценны тем, что их приводит высокопоставленный коммунистический руководитель, знавший реальное положение дел в стране.

Рютин утверждает: «...в настоящее время сталинской статистике доверять может только безнадёжный идиот.»

Рютин указывает: заявленные темпы роста производства промышленной продукции в СССР объясняются тем, что учёт ведётся не по фактическим объёмам, а по стоимостным. И это при том, что цены сильно выросли.

«Сюда нужно присоединить гигантское ухудшение качества продукции при повышающихся расценках. ... Затем сюда нужно добавить огромный рост себестоимости продукции, благодаря гигантским простоям промышленности, растущим из года в год из-за недостатка сырья и дутого планирования. Наконец, сталинская статистика игнорирует, что четыре года тому назад кустарная промышленность также производила значительный процент промышленной продукции... В настоящий же момент мы имеем сокращение продукции кустарной промышленности по крайней мере на 35%.

В результате всех этих «поправочных» коэффициентов мы в 1931 г. в общем и целом не только не имели действительного роста производства, но, наоборот, имели бесспорное снижение.»

Рютин указывает и ещё на одно обстоятельство, которое необходимо принимать во внимание. Любимый приём советской пропаганды - выпячивать успехи на отдельных участках, при этом замалчивая проблемы остальной экономики:

«Возьмём для примера те же темпы. В передовой «Правды» от 27 июня 1931 года «Народнохозяйственный план реален, надо его выполнить» мы читаем: «Мы приближаемся к концу первого полугодия. Оно принесло нам крупнейшие успехи в классовой борьбе и во всех областях народного хозяйства. Многие решающие отрасли промышленности дали за первые пять месяцев этого года громадный прирост выпуска продукции. За январь-май 1931 года по сравнению с соответствующим периодом прошлого года электротехническая промышленность дала прирост на 42,3% (работа районных станций на 38%), метизобъединение - на 108%, станкостроение - на 37%, котлотурбина - на 35,3%, нефтеобработка - на 34,4%, швейная промышленность - на 50%.»

А дальше, в середине статьи, без шума, скромно добавляется: «Однако на фоне наших достижений этого года имеется ряд тёмных пятен. Есть отрасли промышленности, которые отстают, в том числе металлургия и уголь. План на этих важнейших участках не выполняется.» Посмотрите, как тонко сфабриковано софистическое доказательство! Отрасли промышленности, призванные демонстрировать «выполнение» плана, охватывают 10-15% индустриальных рабочих, а «тёмные пятна» охватывают 85-90% рабочих, а если взять транспорт, то и больше.»

«Сталин вырывает автомобильную промышленность, электротехническую, машиностроительную и ещё пару подобных им и на них строит заключение. Но это молодые отрасли промышленности: они имеют ещё ничтожные объёмы производства и только ещё осваивают технику. Естественно, они дают высокие темпы, но эти отрасли промышленности дают не больше 10% всего состава промышленных рабочих СССР; они были поставлены в исключительно благоприятные условия по отношению ко всей основной массе промышленности (в отношении снабжения сырьём, финансами, иностранной валютой, строительными материалами и т. п.); они снабжались всем этим за счёт всей основной массы промышленности... Вот где секрет выполнения плана этими отраслями промышленности, если при этом отвлечься от фальсификации статистических данных.»

И в заключение разговора о статистике - ещё комментарий по этой теме, принадлежащий И. Л. Солоневичу:

«По данным, сообщенным Сталиным на последней партконференции, СССР за последние годы потерял 19 млн. лошадей. Было 35 млн., осталось 16. Осталось, положим, меньше - 11 млн. без красной армии, но не в этом дело. Люди, которые хоть сколько-нибудь понимают в сельском хозяйстве, поймут, что имея налицо около 50 процентов прежней тягловой силы, да еще и истощённой бескормицей, физически невозможно обработать сто процентов прежней посевной площади. ... Отсюда маленький вывод о статистике. Советская статистика утверждала, что в 1933 году СССР собрал рекордный за всю историю России урожай. По поводу этой, извините за выражение, статистики можно было бы поставить два вопроса: 1) откуда он взялся? и 2) куда он делся? Взяться было неоткуда и деться было некуда. ... Это, значит, статистика.

Перейдём к планам и стройкам. Ценою, в частности, этих миллионов коней (гибли ведь ещё и люди, и коровы, и прочее) были построены, в частности, три тракторных завода - Сталинградский, Харьковский и Челябинский; построено было ещё много заводов, но мы пока будем говорить о тягловых потерях и о «тягловых заводах». По официальным данным, эти заводы плюс импорт дали стране несколько больше двухсот тысяч тракторов. По данным секретаря Сибирского крайкома партии, опубликованным в «Правде»... производительность десяти советских тракторов на практике равна производительности одиннадцати советских же лошадей. Следовательно, для того, чтобы при данных условиях восполнить механической тягловой силой разбазаренную живую, надо построить приблизительно 17 млн. тракторов.

Так вот, если это называется статистикой, планом и строительством, я позволю себе спросить, что же тогда должно означаться техническим термином «кабак»?»

На этой оптимистической ноте - перейдём к рассмотрению советской индустриализации.

И прежде всего отметим, что первые послереволюционные десять лет ушли на то, чтобы восстановить уровень производства, существовавший до первой мировой войны. Как было показано выше, в 1914-1916 годах российская экономика переживала бурный рост, несмотря на военные действия. Элементы развала проявились после Февральской революции, но главная причина разрухи 1917-1921 годов - это большевистская политика «военного коммунизма», во-первых, и вспыхнувшая гражданская война, во-вторых.

Узурпация власти кучкой экстремистов, субсидируемых Германией, естественным образом вызвала массовое возмущение в обществе. Смешно слышать о том, что «большинство населения страны отнеслось позитивно» к Октябрьскому перевороту. Будто бы не было кровавой гражданской войны, продлившейся аж до 1922 года! И раз уж нам предлагается считать заслугой большевиков достижения эпохи индустриализации - то давайте не будем умалчивать и о другой их «заслуге», о развале крепкой дореволюционной экономики.

Вот цифры: в 1922 г. общая продукция составляла 21% от довоенной, в 1923 - 30%, в 1924 - 39%, в 1925 - 65%, в 1926 - 90%. «То есть, октябрьский переворот, разрушительный опыт немедленного построения коммунизма и вызванная этим гражданская война отняли у страны десять лет роста (и это помимо невосполнимых человеческих потерь, колоссальной моральной травмы и подкошенной национальной культуры). Вот эти-то десять лет и навёрстывали первые пятилетки. ...

До I мировой войны, в думский период (1906-1913 годы) национальный продукт России увеличивался со скоростью 6% в год, то есть удваивался каждые 12 лет. Без катаклизмов 1917-1921 годов Россия в 1941 году была бы по крайней мере в 4 раза мощнее экономически, чем в 1913 году. Причём без «издержек», сопутствовавших политике большевиков» (Ю. Цурганов).

Неудивительно, что индустриализацию пришлось проводить в пожарном порядке. Ещё бы - после потери десяти лет!..

Впрочем, как бы мы ни относились к сталинской статистике, ясно, что индустриализация состоялась, и что промышленность выросла очень существенно. Темпы развития промышленности в СССР превосходили аналогичные показатели стран Запада того периода.

Но высокие темпы роста - явление, достаточно часто встречавшееся в истории. Переход от аграрной экономики к индустриальной в странах с высоким человеческим и ресурсным потенциалом всегда происходит в форме мощного скачка. Продолжающегося, правда, в течение относительно короткого периода. Так было в США во второй половине XIX века, так было в СССР в 20-30-е годы XX века. Так было, например, и в Мексике в более позднее время.

В отличие от стран Европы, являвшихся пионерами промышленного развития, задача советской индустриализации облегчалась ещё и тем, что не было необходимости «изобретать велосипед». Все необходимые технологии уже были отработаны и внедрены, их можно было вместе с оборудованием без проблем закупать на Западе. 80-85% вложений в активную часть основных производственных фондов в период индустриализации - это импортная техника.

Но высокие темпы роста удавалось достичь не всегда и не везде. Безусловная заслуга советской пропаганды - в сохранившейся и по сей день вере в повсеместное перевыполнение пятилетних планов. На самом деле всё было далеко не так радужно:

«Почти все задания первого пятилетнего плана не были выполнены. Дальше были приняты второй и третий пятилетние планы... но и они шли волнообразно, со спадами и небольшими подъёмами. Вот конкретный пример. По первому пятилетнему плану выплавка чугуна была запланирована в 10 миллионов тонн... В результате к концу пятилетки было выплавлено реально 6,2 миллиона тонн. В 1937, 1938, 1939 годах выплавка чугуна увеличивалась в год то на один процент, то на долю процента, то на такую же долю уменьшалась. Фактически это была уже стагнация» (И. Р. Шафаревич).

Причина таких «прорывов», вероятно, объясняется спецификой советской индустриализации, а именно - характерными для СССР штурмовщиной и бесхозяйственностью. Отсутствие личной заинтересованности в результатах труда невозможно заменить никакими лозунгами. Несмотря на распропагандированные достижения стахановцев и знатных доярок, производительность подневольного труда была невысокой. А опора на «политически грамотные» кадры вместо кадров образованных повсеместно приводила к массе неверных управленческих решений. Ошибки, простои, злоупотребления, бардак и хаос - неотъемлемые элементы советской действительности тех лет.

И что же в итоге? Для ответа на этот вопрос полезно обратиться к данным о выпуске продукции обрабатывающей промышленности, в процентах от мирового. Для России (СССР) эти данные таковы: 1913 г. - 8,2%, 1928 г. - 5,3%, 1938 г. - 9,0%. Получается, весь надрыв индустриализации привёл лишь к тому, что СССР обеспечил себе примерно то же место в мире, что и царская Россия!

Представляется, что при любой другой, некоммунистической власти, был бы достигнут как минимум не худший результат. И уж наверняка не такой ценой. (А о цене в человеческих жизнях ещё будет сказано ниже.)

(Продолжение следует)

От редакции: Как мы и обещали, продолжим публиковать работу В.Владимирова "1917: Необходимость или неизбежность?", первая часть которой с редакционными комментариями вызвала бурную реакцию читателей. Безусловно, это не левый дискурс, а скорее наоборот, тем более важно знать те позиции, которые являются уязвимыми в трактовке советской истории, к которой мы привыкли.

Правда, если кому-то случалось пролистывать подшивку "Правды" начала 30-х годов, то вместо восхвалений мудрого вождя и бесконечных славословий он увидал бы очень резкую, деловую газету, да еще с огромным количеством коммерческой рекламы. Статьи об экономике - жеские, конкретные и совсем без ретуши - то, что В.Владимиров приводит как пример "хитрой" подачи материала является в общем-то всего лишь позитивного настроя редакции к описываемым процессам. Хотя, конечно, в партийной газете существовали серьезные ограничения.

К тому же все, что приводит В.Владимиров в качестве источников, было опубликовано именно в тот период.

Очень странно выглядит заключение Владимирова о том, что в период с 1914 по 1916-й годы. несмотря на мировую войну, экономика России переживала рост.

Начнем с того, что с началом Первой мировой войны правительство Горемыкина ввело "сухой закон", и эта мера привела к потере 1 миллиарда рублей доходов казны. Возместить эти потери можно было включив печатный станок - с 1913 по 1916 г. количество денег в обращении увеличилось в 4 раза. Причем эти деньги ничем уже не были обеспечены - ни золотом, ни товарами в условиях падения производства гражданской продукции и роста производства вооружений. Одновременно сокращалось количество работающих в экономике из-за призыва на фронты войны. Вот, собственно, и причина "роста" - гиперинфляция и девальвация рубля.

Количество денег в обращении в 1913-1916 гг., млрд. руб

Государство в условиях начавшейся инфляции, сокращавшей его реальные доходы, с одной стороны наращивало эмиссию, а с другой - вводило твердые цены. К 1916 году такая политика привела к тому, что начался распад единого рынка - губернаторы стали запрещать вывоз из своих губерний сельскохозяйственных товаров и сырья. Начались складываться местные цены - например среднеквадратическое отклонение от средней по стране цены на пшеницу в 1916 г. доходило до 42 копеек, при 13 копейках в 1913 году. Единство денежной системы страны тоже пошатнулось вместе с процессами вымыванием из оборота монеты и усилением уже к 1916 году роли продовольствия в качестве денежных средств в обращении. Говорить на таком фоне об экономическом росте просто несерьезно как-то.

Для экономики страны война обернулась не ростом, ападением промышленного производства. Оно к 1917 г. составило 77% довоенного уровня. Ряд отраслей, не связанных с военным производством, вообще перестал существовать. Практически остановился железнодорожный транспорт, разваливалось сельское хозяйство. 3аготовки хлеба в 1916 г. составили лишь 170 млн. пудов вместо планировавшихся 500. В Петрограде в конце 1916г. население получило лишь треть необходимого ему хлеба - если бы было иначе, то просто не произошло бы беспорядков в столице, приведших в конце концов к падению дома Романовых.

Заметим, народное хозяйство России развалили не большевики, о которых В.Владимиров, обходясь без каких-либо доказательств, пишет "узурпация власти кучкой экстремистов, субсидируемых Германией, естественным образом вызвала массовое возмущение в обществе". Во-первых, с приходом к власти Временного правительства страна просто провалилась в гиперинфляцию. Действительно, на фоне катастрофического для экономики 1917-го года предыдущий, 1916-й, который характеризовался "всего лишь" спадом на треть от довоенного уровня, мог казаться относительно благополучным.

Действительно, при Временном правительстве экономика окончательно развалилась и страна стала распадаться на части - отошли от России Грузия, Финляндия, Польша, фактически автономизировалась вся Средняя Азия, Украина готовилась стать самостийной и даже на Дону генерал Каледин объявил о выходе Области войска Донского из-под юрисдикции Москвы. Собственно, именно это, очевидная всем и каждому приближающаяся гибель страны и превела к власти большевиков, а вовсе не германский генштаб.

Было ли упоминавшееся Владимировым "массовое возмущение" узурпацией власти? История об этом умалчивает. Говорит лишь о так называемом "победном шествии Советской власти" - хотя, не исключено, что история первых лет Советской власти еще ожидает своих Фоменко и Носовского.

Если говорить о начале Гражданской войны, то В.Владимиров постоянно и вполне голословно упрекает в ее начале большевиков, хотя история говорит об обратном. Говорит о том, что именно "белое движение" стало инициатором и главным выгодоприобретателем в ходе Гражданской войны. Не станет же он отрицать того факта, что известный путчист Корнилов провел свой первый мятеж еще летом 1917 года, при Временном правительтве - и только продолжил свое дело после прихода большевиков, подняв восстание на Дону и Кубани. Роль адмирала Колчака в качестве "верховного правителя" России тоже, скажем так, малоприглядна - вот уж кого есть все основания причислять к агентам Антанты. Хотя спору нет, переход власти в 1917 году был далек от юридической чистоты, с какой стороны ни посмотри.

Однако более. чем странно выглядит и своего рода упрек большевикам в разрухе, пришедшей в Россию после мировой и гражданской войн. Что, если бы Гражданскую войну выиграли белые, разрухи было бы меньше? Или они лучше бы с ней справились? Но ведь у нас перед глазами опыт вполне "белых" режимов в Финляндии, Польше и государствах Прибалтики, но никакого бурного роста там. несмотря на то, что это были самые промышленно развитые части империи, не было и в помине. "Темпы развития промышленности в СССР превосходили аналогичные показатели стран Запада того периода," признает Владимиров.

Некорректно выглядит и экстраполяция 6-процентного роста экономики Российской империи периода буржуазной индустриализации на весь период до 1941-го года, "если бы не большевики". Это абсолютно та же логика, в соответствии с которой Н.С.Хрущев, получив показатели экономического роста в СССР конца 50-х года, восстановительного после войны периода, экстраполировал их на будущее, и получил дату построения коммунизма к 1980-му году. Но нужно понимать, что с прогрессом индустриализации темпы роста обязательно замедляются - это азы. В конце концов, в Польше, в которой до 1914 года темпы были те же, что и в целом по империи, после выхода из ее состава не передила гражданскую войну, но экономика ее к 1941-му году вовсе не увеличилась в 4 раза, и она была легко разгромлена Гитлером, поскольку обладала слабой оборонной промышленностью, явно не соответвующей запросам современной войны.

А вот советская промышленность - соответствовала. Причем даже после потери значительных территорий и людских ресурсов по основным показателям опережала германскую, что и обеспечило победу в войне в конечном счете. А ведь до революции прмышленность царской России заметно отставала от германской. Могли ли обеспечить необходимые темпы индустриализации какие-то иные силы, например, "белые"? Может быть, и смогли бы, но нигде в истории нет никаких указаний на это - имея в тылу промышленную базу Урала, Колчак не мог обеспечить свою армию боеприпасами и военным снаряжением. Добрармия, располагая промышленными ресурсами Юга России, даже не пыталась реализовать это стратегическое преимущество. Ни о каком наличии промышленной политики у "белых" никому ничего не известно.

Но в целом критический взгляд на советский период истории, поиск альтернатив в историческом развитии - это сильная сторона работы Влоадимирова. А ненависть к "большевизму" - слабая сторона, как и любая вообще пристрастность в аналитической работе. В истории советского периода очень много темных пятен, но промышленная политика сталинского периода явно относится к позитивным ее моментам. Хотя бы потому что у СССР была промышленная политика, и занимались ей первые лица государства в приоритетном порядке. А у современной России промышленной политики, во-первых, нет, а во вторых она как-будто в ней и не нуждается.

Анатолий Баранов, главный редактор ФОРУМа.мск