Авторепортаж с РСФ-2010
Тема была сформулирована не мной, но изначально провокативно и лево: «Место литературы в социальном прогрессе». Зал, а точнее комната для переговоров (в терминологии бизнес-пространств) «Репин» вмещал до двадцати человек в себя, и таки сколько было посадочных мест, столько и вместил. Кончилось пленарное заседание, открытое Михаилом Делягиным, который не забыл упомянуть и о том, что один из ведущих секцию Российского стратегического форума, отбывает пятнадцать суток (и там проводит голодовку, протестуя по поводу произвола собянинских властей). Я же, член Исполкома «посаженной» в лице Удальцова организации, был в этот день «брошен на литературу». Стал созывать молодых на дискуссию и преуспел даже помимо своей воли.
Увы, двое из «трех богатырей» нового реализма не добрались до измайловской «Веги» - помешали им не снеги, а (Шаргунову) простуда, и (Сенчину) домашние дела. Проза жизни, реализм будней... Поэтому тон дискуссии задавал я - проблематизируя на полную. Что такое вообще сегодня для постсоветского общества социальный прогресс? Занимает ли в нем вообще писатель какое-либо место или существует вне времени и общества, и этим статусом удовлетворён? Как социальный прогресс сопрягается с техническим? Дал свой ответ, ожидая спора: на примере восьмидесятых - негативно, требование демократии (в том числе и на производстве - хозрастчетов, семейных подрядов), которая стремительно разваливала базис социализма, привело, в итоге, к деградации по обоим направлениям... Однако никто пока спорить и контраргументировать не спешил. Появившийся вскоре писатель-историк Юрий Мухин, знающий производственные проблемы не понаслышке, спас дискуссию несколькими монологами.
Пришли к согласию в вопросе о том, что нынче деградация, а значит - прогрессом покажутся даже восьмидесятые. Магазины полны, но не тем, что производят наши заводы - нет тех заводов, магазины как раз на их месте. То есть историческое время идёт, скорее, вспять. И коммерция, в частности, а не общественная значимость определяет стратегии издателей, но и тут не без идеологии - Мухин вспомнил, как его «Убийство Сталина и Берии», книгу, вышедшую общей сложностью семидесятитысячным тиражом, заметили, и попытались с ним договариваться переговорщики из АСТ. Однако узнав, что Мухин антисемит, переговорщики скрылись. Узнать это и многим участникам дискуссии было, скорее, неприятно, однако разговор продолжился - форум это как общий водопой, тут запрещено «кусаться». Справедливости ради надо отметить, что и на европейские социальные форумы неизменно приезжают националистические и сепаратистские делегации (палестинские, баскские) - правда, всякий форум принимает резолюцию против расизма и ксенофобии, но делегации-то остаются при своих... Однако после автобиографического штриха Мухина мне стало стыдновато перед еврейскими очами сидящего напротив юноши, жадно вбиравшими каждое наше слово... Представилась немая усмешка книжного левого «авторитета» Кагарлицкого, близкого к нему лидера социалистического движения «Вперёд!» Будрайтскиса и моего соседа по Левому Фронту Сахнина: «кого ты собрал»? Кстати, на форуме присутствовала и «эмиссар» околокремлевского Кагарлицкого Алла Глинчикова...
Но я-то стою не на отзовистских позициях. Глупо и даже преступно холить по домам свою идейную непогрешимость в период, когда само звучание левых идей нужно стране как воздух - стране, напомню, задыхающейся в ксенофобских регрессивных настроениях. Потому разговор о реализме здесь и сейчас - после погрома на Манежной, отозвавшегося эхом по всей России, - был важен как никогда. А кто писал, кто предупреждал об этом - догоняет ли (в сленговом и несленговом смысле) современная литература общественные настроения? Вроде, потихоньку все общающиеся становились на реалистические позиции, стали на фоне репинского «Приезда царей Петра и Иоанна» рассуждать в единой координатной плоскости, вспомнили о спорах литобъединений 1920-х годов, из которых родилось понятие социального заказа - который и задает место художника в обществе. На кого-то повеяло номенклатурной скукой, однако снова Мухин упредил: «Социальный заказ это вовсе не прямой заказ Сталина, например, - нужно его шире понимать, это часто, в меру осознания писателем или композитором, элементарное самоозадачивание».
Тут-то я и ввернул тезисы статьи «От Пелевина до Прилепина» - указывая именно на социальный заказ как диктатуру читателя, а не издателя, намекая на нехватку реализма заблудшему впотьмах постмодерна девяностых обществу. Девяностые и нулевые - как враждующие миры, стали уже представляться в лицах, и даже лица эти всё более напоминали (благодаря примерам модератора) лица Виктора, Владимира версус Захара, Сергея, Романа, Германа, Дмитрия... Однако тут пришёл Иван и, как тот поручик, - всё...
Впрочем, нет - Иван Зорин и его жена Елизавета, - пришедшие уже к концу дискуссии, как раз-таки и привнесли ту самую тональность спора, к которой я склонял сперва население комнаты. Иван сперва был ошеломлен тем, как быстро его идентифицировали незнакомые люди - но тут помог случай, ведь на последней странице принесенного мной в изобилии номера с моими тезисами, набросанными к этой дискуссии, в «ЛР» красовался именно он средь строк его интервью. Вероятно, ободрившись этим, Иван не замедлил вклиниться в недостроенный мной образ:
- Молодой человек, вы делаете нас зрителями!
- У нас дискуссия, диалог...
- Вот именно.
Далее Иван в несвойственной его направлению прозы брутальной, обрывистой, размашистой форме разрушил все песчаные замки, которые мы в нашей «репинской» песочнице около часа строили. Настоящий художник живет вне времени, Шаргунов и Сенчин - не писатели, а политики, которые на слуху. Этому вторила разгораясь карими ведьмиными очами и Елизавета Александрова-Зорина: «Ведь герой-то «Елтышевых» - мент!». Тут уж я пытался сопротивляться, заступаясь, как некогда Сечин за Прилепина, за самого Сенчина: нет более далекого от политики из всей плеяды новых реалистов автора... Разве что стихи... Но мы-то о прозе.
Однако Иван продолжал монолог все более разухабисто, что определенно никаким боком не стыковалось с образом утонченного интеллектуала-афориста:
- А зачем вообще на этот форум народ собрался? Какие-то худые юноши, девушки, что им дома не сидится, что они хотят изменить?..
Выступавший как раз в момент появления пары, коллега мой по сетевым проектам Игорь Герасимов получил внезапную похвалу за выявление низкопримативного поведения как критерия социального новаторства (выступление Герасимова действительно было максимально близко к теме социального прогресса, но при этом далековато от современной литературы и диамата). Здесь Зорин снял шляпу перед большевиками - инициаторами того самого социального прогресса, однако вскоре косвенно самоопровергся, второй раз сняв шляпу перед врагом большевиков Буниным:
- О чем пишете вы, новые реалисты, кому интересна ваша политика, где у вас жизнь? Вспомните Бунина - он не писал никогда о политике, писал о простых явлениях, о любви...
- А как же «Окаянные дни»?
(снова за мужа вступилась жена)
- Ну, это отдельная история.
Фирменные зоринские парадоксы так и сыпались градом, я лишь на минутку-другую успевал встрять с «зонтом» над темой секции. Больше всех доставалось современности как таковой без разбора периодов, и нам, новым реалистам в частности, - видимо, как агентам коммерциализированной литературы «на потребу». Хотя, справедливости ради, уж коли Зорин в моем лице хлестал всех «новых» именно за полит-попсовость, я бы настойчиво (поскольку знаю предмет) расположил нас по шкале политизированности следующим образом (закрываю его неутомимый зоринский «дзот»): Чёрный, Прилепин, Шаргунов, Сенчин. Что ж, по итогам дискуссии выходила вполне самостоятельная на будущее, потенциально скандальная схватка - Зорин против «новых». Это можно бы и в журналах («Литературном журнале»), и есть площадка для публичной встречи по теме...
Финал дискуссии благодаря вставшему позже всех на «беговую дорожку» Ивану вышел и вовсе анекдотический, что можно тоже спрессовать в афоризм. Я зачитал как пример описания социального прогресса в нескольких абзацах отрывок из «Канала имени Сталина» (скрыв от слушателей обложку сперва). Там недавно прибывшие в Карелию кулаки саботировали работы по постройке Беломорканала пением псалмов среди леса, но затем, завидуя пайкам ударников, даже эти элементы социальной структуры прошлого перековывались: становились рационализаторами, слесарями, ударниками. Кроме них в сооружении невиданного по технической сложности при минимуме привозных технологий (всё придумывалось самими каналоармейцами ГУЛАГа, и строилось, отливалось, собиралось из подручных материалов, вплоть до металлургических циклов) канала участвовали бывшие помещики, вредители, бандиты. С канала многие уезжали по УДО, имея востребованные в новых городах и в индустрии специальности, инженеры Белбалтлага шли нарасхват в растущем производстве СССР. Однако после прочтения отрывка, «раскрытия козырей», Иван Зорин, видимо, не знакомый с авторским коллективом, писавшим этот документ Эпохи, поставил свой размашистый «неуд» за «некачественный текст» сразу: Максиму Горькому, Михаилу Зощенко, Всеволоду Шкловскому, Илье Эренбургу, Валентину Катаеву... В общем - всем 36 советским писателям, создававшим тесным коллективом эту эталонно-реалистическую книгу - правя и дополняя друг друга, кстати. Соцреализм это ведь и социализм, коллективизм в самом реализме. Как сегодняшний капитализм критикуют новшества реализма нашего, всё более радикального...
- Многие, присылающие нам в «Литературный журнал», пишут, как Шаргунов и Сенчин, не хуже, просто они сейчас на слуху, - добавила после дискуссии в нашем суженном кругу Елизавета Александрова-Зорина.
- Как же нас не любят коллеги-идеалисты, - подумал я в ответ, - что ж «будем спорить», как сказал советский телекомментатор выставки в Манеже, на которой Хрущев громил формалистов... В глазах взъерошенного экс-физика Зорина была добрая улыбка, когда он приблизился к картине Репина и расслышал фамилию модератора посещённой им дискуссии. Изолированность миров, создаваемых современными прозаиками - это и их изолированность друг от друга. «Надо чаще встречаться» - банально, но точно. Из таких столкновений высекаются искры, нужные литературному процессу. По-моему, интересно... «Всё только началось», - поёт вокалист одной московской рок-группы, которому год назад я подарил роман Романа «Московские тени».
|
|
