Хорошее дело накрылось. «Строили мы строили и наконец построили… Абдулла поджигай». Детская деревня. Дома с приусадебным хозяйством, в каждом – семейный детский дом. Замечательная вещь – воспитание трудом. Но какой-то высокопоставленный долбо… руководитель, усмотрел в этом «эксплуатацию детского труда». И всё. И нет деревни.
Детишек опять в детские дома, там им значительно лучше. Там из них вырастят кого надо, тунеядцев вырастят. Жаль детишек. Озаботились узколобики.
Как оно достало уже, вот это их чистоплюйство, непризнание очевидного, какой-то дебильный консерватизм! Пить-курить – можно, работать – ни-ни. Вот такое вот воспитание, и если в высоких кабинетах решают именно так, то это государственная программа.
Есть у нас замечательный закон «Привлечение несовершеннолетних к противоправной деятельности». До 8 годков кажется. Закон замечательный, но сырой. А вот если официально признать, что несовершеннолетний не имеет права приобретать и употреблять курево и алкоголь – врят ли найдётся желающий дать пацану сигаретку. Но объёмы продаж сократятся в разы! Как можно?! Гораздо выгодней отобрать право на труд.
А я вот закоренелый преступник и у меня сегодня праздник. Пацаны первую зарплату получили! То ли 8, то ли 10 на двоих. За неделю очень даже недурственно. И дело тут вовсе не в деньгах, мы не бедствуем. Это их первые каникулы в городе. Балбесничать им надоело уже через месяц. Не приучены они так долго дурака валять. Руки чешутся. Сами нашли себе работу и вкалывают по суткам, а до совершеннолетия ещё ох как далеко. Молодцы! Горжусь! Работать так работать. Моя школа.
Я их этим вирусом труда заразил основательно. Слушал одну привеликую ткачиху, стаж у неё аж с 16 лет… А у моих с пяти, как только стали соображать – тут же появились обязанности. Деревня, она предполагает всеобщую занятость, там нет «несовершеннолетних», как впрочем и «пенсионеров». Самообслуживание, вкалывают все от рождения до места окончательной регистрации. ЖКХ, кубометры дров, огородина, скотина – больше или меньше но у каждого. Никакие звания не являются освобождением.
Ещё совсем недавно мы выдавали по 10 тонн мяса ежегодно, силами одной семьи. Половина этой работы, по праву – пацанячья. Правда на море ездили раз пять, да и вообще…
«Детство» я у них не крал. Причём они не какие-то особенные. Типичные, деревенские.
Сейчас, уже в городе, за стенкой живёт мать-одиночка с пятнадцатилетним оболтусом. Медсестра, со всеми вытекающими скудными доходами. Сын – типичный городской мальчишка, каторый знает что такое «круто» и у которого обязанностей – вынести мусор и помыть посуду. «Круто» требует денег и мама самоотверженно выплачивает бесконечные кредиты. Сын этим летом «вошёл в положение» и тоже «устроился на работу». 2 часа в день, 3 тысячи в месяц… Мечтает стать чиновником, чтоб и дальше работать в таком же режиме, но получать значительно больше…
Всё что нужно для маленького семейного праздника, детишки выбрали сами по дороге с работы. Получку слили маме. Цветов два красивых пучка… додумались же. Здорово блин! Только жаль. Жаль, что если мы в ближайшее время не вернёмся в деревню, то страна потеряет ещё двух первоклассных пахарей.
А вернёмся мы только в одном случае, если «приоритетное развитие сельского хозяйства» станет действительно приоритетным.
Пить и курить я им запрещаю. Даже в «день пьяных бантиков». Пусть весь город перепьётся на очередной коллективной попойке, заботливо устроеной во имя объёма продаж, я им не давал такого права. А законы здесь пишу я, и, в отличие от государственных, они более гуманны. Пить нельзя, а работать можно и нужно, даже когда работать «грех».
В любом агенстве по трудоустройству вам расскажут, где у нас работают дети. Неофициально, без всякого «трудоустройства», густо наплевав на все законы и распоряжения. На том и аминь.
|
|
