С одной стороны - оно понятно, сказывается общее влияние дуализма мира, принцип дихотомичности развития, единство и борьба противоположностей, Инь и Янь опять же, а с другой стороны, боязно, а ну как это самоуспокоение только, от излишней образованности, а на самом-то деле, о-го-го!!!
Вот возьмем данный конкретный случай. В чем тут борьба и раздвоение? С одной стороны - хочется рассказать, все как было и даже чего и не было, но могло, а с другой - читатели напирают - ясная, говорят, и понятная мысль автора и изложена хорошо, но в самом конце текста.
Есть и такие, которые прямо говорят - «Только из уважения к начальству, - ко мне, то есть, - дочитали до конца. А уж когда дочитали - ну тогда ясно все стало! Зачем и как, и опять же, принимая во внимание...»
Одним словом, выходит, я редьку не с того конца чищу. Выходит, что б не томить душу читателя - надо эту самую мысль вначале изложить, а уж попутные истории - это потом, на усмотрение каждого. А с другой стороны - как-то так само собой получается, что наплетешь с три короба, а в конце и крикнешь то самое, заветное, чего собственно и хотел. И вроде бы, как и по делу, и статейка такая ладная получилась и смысл политический, какой-никакой есть, на ФорумеМСК можно тиснуть, а все ж таки раздвоение и совесть одолевают.
И вот какое я решение по этому поводу принял. Слушайте, люди добрые, на здоровье!
Речь серебро, а молчание - золото.
Нет худа без добра.
Свобода - это есть осознанная необходимость.
А вот еще прикольный случай был....
Да! Не любят Владимира Владимировича на Западе, ох и не любят!
Никогда не говори никогда.
Вот, пожалуй, это и все, что у меня есть сказать городу и миру. Дальше можно и не читать...
Прав был Вова Муравлев, прав насчет шизофрении. Какая ж это тогда литература и публицистика, если в начале и по существу? Чепуха какая-то и болезненное глумление.
А вот, ежели издалека, не спеша и с расстановкой, то дело было так.
Вначале было слово, и слово это было к Геннадию Андреевичу Зюганову. Дескать, негоже Вам, такому видному и закоренелому политику участвовать в предвыборном фарсе, который разыгрывается на просторах нашей некогда могучей и пока еще необъятной Родины. Слово то было сказано от имени Алтайского комсомола и передано в виде челобитной лично в руки вождю. Ничего на то вождь не ответил, только хмыкнул презрительно и уехал в стольный град Москву, откуда и повелел подручному своему, первому секретарю крайкома Заполеву М.М. отписать ответ от лица партии, что тот и делает до сих пор. Завтра поутру уже изберут нам нового «надежу и опору», а бумага все не рождается и не рождается. А с другой стороны - будет Геннадию Андреевичу послабление в процент - другой - и скажут тогда нам честно и прямо товарищи старшие: «Ну что, кротёныши недобитые! Вы на кого рот раззявили! В победе нашей усомнились, иуды неотроцкистские?!». А ежели, не ровен час, не выйдет послабления - так и говорить и тем более писать не о чем, как-нибудь и так сойдет.
Народ, который в теме, он гадать начал - будет ли гнев обрушен на молодых и если да, то в какой партийной форме? Я над такими загадками посмеивался и не боялся их нисколько. А чего их бояться-то? Я что, в депутаты лезу или из партийных взносов зарплату получаю? Да только рано я радовался, пришла беда откуда не ждали.
На службе у меня к тому времени контракт заканчивался, но то дело житейское, сейчас у всех так, продлят или не продлят по окончании - то одному начальству ведомо и спорить тут не о чем... Да только вызывают меня в кадры и говорят: "Уволены вы, гражданин, по истечении этого самого контракта". Как, говорю, уволен? А дети малые? Что ж я теперь есть-пить буду? Опять же, не окончился он вроде бы еще, несколько деньков осталось, потерпите ужо... Вот и в бумаге об том черным по белому прописано! Нет, говорят, не можно это, на самом верху все уже согласовано, и пальцем вверх многозначительно тычут.
Так вот вы, с какого бока, значит, зашли! Вот значит, какие у вас руки длинные! Не по партийной линии, так по административной прищучить решили! Подумал я в состоянии помутнения рассудка от такой неожиданности, но фактов доказательных у меня как не было, так и нет до сих пор, одни догадки и умозаключения.
Пришел, я значит, братцы, домой, и не поверите - наступила у меня в душе легкость неимоверная, как будто освободился я от груза тяжкого и только сейчас настоящая жизнь и начинается. С-В-О-Б-О-Д-А!!! С-В-О-Б-О-Д-А!!! Мысли всякие в голове зароились, мечты о несбыточном нахлынули - это ж как теперь честно и полезно можно жить, когда свободен! Одно слово - второе помутнение сознания, теперь уже от радости.
В философию и мироощущение бомжей я тогда проник неожиданно. Они и только они сейчас коммунисты истинные - потому как свободны по настоящему, телом и душой. Страх у меня перед будущим совсем пропал - да бомжевать-то вон как хорошо и счастливо, это-то от меня теперь никуда не уйдет!
Честно признаюсь, еще одно обстоятельство меня тут порадовало. С год где-то назад приезжал к нам с Москвы человек один и очень он убедительно доказывал, что настоящее освобождение для русского человека - это хлыстовство будет. Скопчество, то есть, по-старому. Вроде как и к коммунизму это дело приближает значительно. Духовность просветленная, дескать, наступает. Так-то оно так, конечно, с точки зрения построения светлого будущего человечества, но бомжевать все-таки, для нас, православных христиан, как-то сподручней будет, душевнее, что ли, без этого большевистского надрыва и членовредительства.
Ладно, мне-то хорошо, как на крыльях летаю, а вот супруге моей верной совсем плохо стало. Человек она тревожный, тонкой душевной организации и на этой почве случился у нее спинной приступ, а говоря проще - прострел. Скрючить не скрючило, но на бок как-то повело, затруднения в движении болезненные и сон напрочь пропал. Чем тут помочь? Бессильны доктора в таком разе - покой вам, говорят, любезная, нужен и счастливый образ жизни... Легко сказать.
Подъезжаем мы, значит, на машине нашей от того доктора домой, жена дверку открыла и вроде как выходить начала - ноги так, интеллигентно, наружу высунула и встать хочет - да не тут-то было. Не может. Напряглась вся, аж спину дугой выгнула и ногами чаще перебирать стала - гляжу, машина того и гляди боком по снегу пойдет, наклонилась уже - а не выходит ничего! Жена в слезы - это что ж за болезнь такая со мной приключилась, даже из машины уже выйти сама не могу, как жить-то дальше буду?!
Я тут чуть сам от жалости не расплакался. Вспомнился мне случай, который приключился с родным дядей супруги моей лет теперь уже десять назад. Человек он вообще-то интеллигентный от природы и в меру образованный, но как все русские люди, которые осознают всю скорбность и бессмысленность бытия - глубоко пьющий. И вот просыпается он однажды утром - на смену в трамвайное депо надо идти - встал - и чуть было не повалился на пол. Не идут ноги! Не то что бы совсем не идут - но стеснение в них какое-то и онемение бесчувственное. Так, шажочками маленькими, коленки вместе срослись, не разомкнуть - шкандыбает по квартире потихоньку. Обмер дядька - допился, ноги отнялись! Но делать нечего - поскребся в депо, к врачу местному. По дороге в бригаду зашел - а те уже сидят, похмеляются с утра. Давай, говорят, Коля, с нами! Тут Николай, по его собственным словам, то же чуть было не заплакал и говорит, вот мужики, какая со мной х...я на почве выпивки приключилась - ноги отнялись, еле дошел до работы! Не буду я пить больше! Никогда...
Дальше совсем интересно было. По дороге к врачу решил дядька нужду малую справить, от волнения и страха, наверное, приперло. Да не тут-то было! В ширинку рука проходит - а дальше - никак, как замуровано все. Коля бился- бился, бился-бился, а потом снял штаны, а там вот какой казус. Может с вечера, может утром - теперь уже не важно, но только умудрился он с пьяных глаз засунуть обе ноги в одну трусину. А трусы у него хоть и семейные были, самошитые, но всеж-таки не до такой степени! От той противоестественной стесненности ноги у него и не пошли!
Дальше и рассказывать ничего не надо - прибежал он в бригаду радостный и здоровый, и пьет с тех пор пуще прежнего.
Вспомнился мне тот семейный случай и еще больше жену стало жалко. Подумалось - наследственное это у них, наверное, с ногами-то. Но делать нечего, отстегнул я ей ремень безопасности и сразу полегчало женщине, так и выпорхнула ласточкой из машины, моя ненаглядная. Вот я смеялся!
Но только не долго мы так жили в радости - рассказал я для красного словца и собственного самоутверждения о своем увольнении и возможной тайной взаимосвязи сего факта с обращением к Геннадию Андреевичу одному своему товарищу по службе в армии. А, надо сказать, товарищ тот сейчас живет в Швейцарии в качестве политэмигранта, пострадавшего от преследования режима Туркменбаши. Не успел я и глазом моргнуть, как пришло сообщение, что произвол и беззаконие в отношении меня принято близко к сердцу Лондонским офисом Международной амнистии и готова эта организация оказать мне всяческую помощь и содействие в восстановлении справедливости.
Ничего себе оборотец! Организация эта мне еще по службе в органах известна, много она кровушки Советскому союзу в свое время попортила! Вот ведь какое очередное раздвоение приключилось - я с ней раньше боролся, а теперь она мне помогать хочет. Диалектика.
По старой привычке живенько мне так представилось, какой чудный диссидент и страстотерпец теперь уже от нашего родного режима из меня бы получился. А что? Возвысил голос в числе прочих против шутовских выборов? Возвысил! Претерпел через то гонения неправедные? Претерпел. Плакала по мне Международная амнистия навзрыд и мерещилось мне ПМЖ в благословенной Швейцарии, а лучше уж сразу - в Лондоне, по политическим мотивам.
Тут уже в последний раз у меня раздвоение произошло. Ладно, думаю, ваша взяла, при таком раскладе уж лучше я в одной компании с Геннадием Андреевичем и прочими преемниками буду, чем в Лондоне с Березовским и другими хулителями отечества нашего. Победил во мне буржуазный патриот пролетарского интернационалиста и наступило у нас с товарищем Зюгановым то самое чувство единения, о котором я вас уже предупреждал ранее.
А кара партийная меня все-таки настигла. Ведь последние выборы в Думу как прошли? Они ж не просыпаясь прошли! Списки - они и есть списки, чего тут по домам агитировать - телевизор и дурь наша врожденная и так все сделают. А как подошли местные, одномандатные, тут и выяснилось, что ходить-то с листовками уже и некому. То есть абсолютно. По нашему райкому - два кандидата - вот они вдвоем и хлещутся, не считая еще троих-четверых престарелых до последней степени изношенности единомышленников. Они ко мне - давай, дескать, товарищ, работать надо! Ты вон какой здоровый, на лыжах через два дня на третий по 25 километров бегаешь, а по твоему участку и конь не валялся! Я в позу - вы что говорю, отцы родные, да я за Зюганова по принципиальным соображениям не голосовал, а уж за вас и тем более ноги бить не буду. Короче, впаяли мне выговор по партийной линии, с мутной какой-то формулировкой, я в горячке спора и не вникал толком. Про развал работы в первичке и про увод молодежи от партии там что-то было, не помню точно. Думаю, что на этом дело не кончится, выпрут меня вскорости из КПРФ как чуждый элемент и пополню я многочисленные ряды политических бомжей и непонятых пророков отечества нашего.
Одно я только могу сказать напоследок в свое оправдание. Книжка у меня есть, любимая, Владимира Ильича Ленина - «Империализм, как высшая стадия капитализма» называется. Я ее несколько лет назад в электронный вид перевел и в Интернете выложил. А сегодня аудиокнигу закончил делать. Уж как сумел - на коленке можно сказать, а сделал - шесть часов без трех минут непрерывного звучания. Слушайте молодые, слово правды и мудрости настоящей, это вам скоро ой как пригодится.
Вся наша партия вместе с дружественными и союзными организациями не сделала, а я сделал. Так что долг свой, коммунистический, перед потомками я исполнил и претензий по этому поводу не принимаю.
Совсем уж напоследок - так ведь и не получилось у меня, как задумывал. Не поровну я, наверное, раздваиваюсь.
|
|
