Парламентская республика представляет собой наиболее честную (аутентичную) республику, "res-publika", власть народа, в которой он выражает себя в большинствах и меньшинствах парламента. Коллегия выборщиков американского президента представляет собой точную копию американского Конгресса; но когда президент выбран, парламентаризм прекращается. Ибо в президенте уже нет меньшинств и большинств. Он – цельная фигура.
Президент соответствует консулу или диктатору в Риме. Стоит пояснить смысл этого слова: диктаторов в Др. Риме в ы б и р а л и. На срок около двух лет. Таким образом, диктатура была формой п р е з и д е н т с т в а древнеримской республики. Впоследствии диктаторская власть – с приходом Юлия Цезаря – превратила себя в императорскую.
То же самое произошло с консульской властью гражданина Наполеона во Франции. Самое удивительное, что Наполеон Бонапарат с 1802 по 1804 – переходный период между консульством и императорством – занимал пост "президента всех французов". Этот пост был как бы переходной стадией к его императорскому титулу. Современные президенты, избираемые всем народом, являются своего рода императорами, ограниченными во времени. С другой стороны, они являются "диктаторами", которым парламент предоставляет особые полномочия на определенный срок. Премьер-министров можно сравнить с консулами, поскольку они выбираются парламентом, или с канцлерами, если они назначаются королем.
В нашей стране, где смешенная президентско-парламентская республика, премьер-министр назначается вышестоящей неприкосновенной президентской властью, но одобряется также парламентом. Премьер-министр является таким образом и и консулом, и "подпрезидентом-канцлером". Но институт президента (императора) настолько важен, особенно в русско-самодержавной политической традиции, что он не допускает существование другой, равновеликой царю фигуры – в лице премьер-министра.
Национальный лидер не может существовать на посту премьер-министра в стране, где существует сильная президентская республика. "Диктаторская республика", или Республика с выдвижением ограниченных во времени военных диктаторов или так называемых консулов (как в Др. Риме) – не есть только западное явление (римское или французское).
В Древней Руси, в Великом Новгороде она воплотилась в симбиозе народного веча – новгородской республики и военного диктатора князя Александра Невского. (Он был выбранным князем, то есть военным диктатором, уполномоченным на время республикой). Республика делегировала ему полномочия, которые можно назвать полномочиями "диктатора" в римском смысле слова. Это не монархия, а временная "диктатура". Невского можно сравнить и с консулом, которому были предоставлены новгородской республикой особые полномочия (хотя он не был обычным гражданином).
Другие примеры консульств или военных диктатур – г е т м а н ы (а также атаманы) в казацких республиках Украины и Дона. Казаки были военной демократией и выдвигали военного диктатора – гетмана, предводителя, который, однако, не был их царем. Он был выборным уполномоченным лицом, но с авторитарными вождистскими полномочиями. Подобное явление мы видим в западном рыцарстве (рыцарские ордена были, по сути, республиками, выбиравшими великого магистра) и польской шляхте. Польша являлась одновременно и королевством, и республикой; монарх в ней сочетается с вольнолюбивым и гордым дворянством-шляхтой. Король совмещается с гетманом (предводителем шляхты). Польша – это пример "республиканской монархии", в которой все-таки республика подавляла монархию.
В Ичкерии мы тоже видим республику с выдвижением военных вождей. Причем там имеет место военная республика, военная демократия. Там есть особая горная шляхта, мелкая аристократия, воюющий народ, или народ, постоянно держащий оружие и естественно-федеративный способ деления государства по тейпам.
Подобную горную шляхту мы видим и в Швейцарии. Весь Северный Кавказ может быть объединен по типу Швейцарской Конфедерации. Это самоуправляющиеся общины-кантоны, объединенные в дружную семью. Что там невозможно представить, так это монархии; за исключением одной Монархии – Всевышнего. Ибо люди, не имеющие царя в голове, обычно желают видеть его на троне. У кого же царь в голове, тому монархия не нужна.
В России все республиканские формы (также как и демократические) были задавлены самодержавием. Соответственно этому были подавлены гражданско-диктаторские формы. Единственное исключение – военная диктатура Минина и Пожарского в период войны за освобождение начала Семнадцатого века.
Гражданин Минин и князь Пожарский были стихийно в период Смуты выдвинуты народом и стали военными диктаторами республики, ограниченными во времени (на Руси была, по сути, кратковременная республика с 1606 по 1613 годы). Задача этих диктаторов была только в том, чтобы изгнать захватчиков и восстановить монархию.
Григория Отрепьева с трудом можно назвать гражданским диктатором, поскольку он выступал от имени монархической власти. Это Самозванец, но не диктатор. Под ним не было республики. Не было народа – хотя некоторые бояре целовали ему Крест и признавали его легитимность. Была также часть народа и казаков, которые участвовали в его военном походе на Московию. Но опирался он в большей части на штыки польских войск.
У нас было то, что И. Солоневич назвал "народной монархией", народным самодержавием. Народ в его примитивнейших гражданских формах демократии (старосты общин, советы, съезды, земские соборы), в п р о т о р е с п у б л и к а н с к и х формах оставался подстилкой для самодержавия. Как только народ делегировал полномочия царю, как это было в земском соборе 1613 года, его республиканская форма заканчивалась. Осталась только демократия на низших уровнях: деревенских общин, советов и старост. Съездов и соборов уже не проводилось.
Это мы видим после 1613 года. Соответственно этому мы не видим никаких военных вождей вроде Минина и Пожарского. Никаких диктаторов. Никакой республики.
Стоит вспомнить о республике Новгорода, чтобы понять, что это был уникальный в русской истории случай создания народной республики с ограниченными во времени военными вождями. Однако интересно, что собственно прагматическая и м п е р а т о р с к а я традиция в России была реализована Петром Великим на основе института монархии – без диктатур на основе республики.
В Древнем Риме император возник как продолжение фигуры военного диктатора (Гай Юлий Цезарь). В России, Священной Римской Империи германских наций или Византийской империи императорство возникло на основе наследственной монархии – хотя и не сводилось только к ней. Конечно, можно сказать, что император в этих странах был просто другим названием короля или царя. Тем не менее можно говорить о некотором цезаризме.
В Византии императоры убивали друг друга, подобно римским, несмотря на то, что были наследственными монархами. В Священной Римской Империи главным в занятии императорского трона было не престолонаследие, а возложение Папой Римским короны, – почему, собственно, германские императоры и назывались священными римскими императорами, хотя не имели прямого отношения к Риму и даже к Италии.
Но то же самое мы видим в России. После 1453 года византийская императорская традиция перешла к московским царям. Это значит, что главным стала не родственность, а санкция церкви. Тем не менее, короны как таковой не было изобретено. Ее заменяла шапка Мономаха. Первую корону возложил на себя, если не считать Отрепьева, Петр Первый.
После Петра принцип крови ослабевает и воцаряется принцип короны. На кого возложили корону, тот и император. Конечно, такая традиция не имеет ничего общего с наследственной монархией. После Петра Великого, особенно после Петра Второго, воцаряется традиция дворцовых военных переворотов (прагматического отношения к монархам, когда императоров просто кличут, как древнеримские легионы выкликивали имя нового цезаря). Это почти цезаризм – Анны Иоанновны, Екатерины Второй, Александра Первого.
Вся история XVIII века – это история дворцовых переворотов. Мы знаем, что почти у всех правителей дома Романовых после Петра Великого был недостаток русской крови. Правили люди – такие, как Екатерина Вторая – которые вообще при нормальном царском престолонаследии не должны были находиться у власти. Как здесь воцарилась герцогиня Курляндская – непонятно. Сначала она стала женой императора, а потом императрицей. Все последующие правители – Павел, Александр 1, Николай, Александр Второй и последующие – имели мало русской крови. Дом Романовых после Петра – самый нерусский дом. В таких условиях императором мог быть кто угодно.
Чем империя больше, тем сильнее в ней произвол, в том числе в престолонаследии. Так что русская монархическая традиция смыкается непосредственно с военно-диктаторской. И то, и другое – цезаризм.
Логично вытекает отсюда не осуществившаяся идея декабристов создать в России Республику, вроде Римской или Французской. Некоторые декабристы были исключительно сторонниками республики, другие – признавали целесообразность выдвижения от имени Республики военных вождей – диктаторов. Таким был Чаадаев. Многие исследователи выводят традицию русского фашизма к декабристам. Очевидно, это так. Но можно было бы представить, какова была бы диктатура в условиях России, даже на основе Республики. Как быстро эта диктатура переросла бы просто в нелегитимную монархию, как это и случилось во Франции.
Как бы то ни было, идея диктаторов была заморожена в русской истории вплоть до ХХ века. Только в начале ХХ столетия вновь возникает идея военного диктатора. Возникает она с одним-единственным именем – П.А.Столыпина. Премьером-реформатором и Вешателем, действовавшим в тени слабохарактерного царя Николая Второго.
Монархия не справлялась со своими задачами. Она пошатнулась. Поэтому с именем царя перестали связывать задачи власти, как реформ, так и стабильности. И здесь появляется фигура сильного премьер-министра, действующего на фоне слабого царя.
При Николае Петр Столыпин превратился в диктатора, которому были даны чрезвычайные полномочия для наведения в стране порядка. Такие полномочия цари давали только воеводам для ведения военных действий. Но здесь они были даны министру внутренних дел и премьер-министру Столыпину для наведения порядка в стране и борьбы с революцией! Сама фигура премьер-министра – изобретение недавнее для русского трона. Это фигура, говоря европейским языком, к а н ц л е р а. Но Петр Первый не имел никакого премьер-министра: он сам возглавлял свое правительство. Другие императоры, за редким исключением, тоже сами возглавляли свои правительства и не имели никаких канцлеров. Такая фигура появляется в лице Бирона только при царствовании Анны Иоановны, а еще раньше в виде фаворита Меньшикова. Но фаворит или даже советник царя – еще не премьер-министр.
Фигура канцлера появляется, когда царствующий монарх стремится уйти от дел и возложить обязанности в ы с ш е г о управления страной на некоего человека, который являлся бы временным правителем. Но не во всех монархиях мы видим фигуру "премьер-министра", или "первого министра". Или фигуру канцлера.
Председатель Совета Министров – так назывался пост премьер-министра в нашей стране – появляется только после 1802, когда создаются сами министерства. Раньше такой фигуры не существовало. Петр Первый создал Коллегии, но председателя Коллегий не существовало. Нет никакого "премьер-министра" или "председателя Совета министров" и в президентской республике США: там президент сам возглавляет правительство, оно же – президентская администрация.
Петр Столыпин и стоящие за ним силы воспользовался этой институцией, чтобы стать военным диктатором в России. Объясняется это нерешительностью Николая Второго и общей слабостью монархической власти. Демон и эгрегор российского самодержавия пытался найти новую точку опоры. Монархия должна была передать свою роль диктатуре. Соответственно этому расширялась плебисцитарная основа Диктатуры: массовые движения и особое развитие демократии, которое могло вылиться в "демократическую диктатуру".
Первый блин комом – Столыпин был застрелен, когда он развернул свой кровавый террор в стране. Фаворит царицы Александры Федоровны – Григорий Распутин – очевидно, тоже жаждал диктаторской власти, но не достиг ее. Диктатура была популярным словом тогда. Она была следствием демократизации, как не парадоксально.
Диктатура опиралась на плебисцитарную республику. Отсюда идея цезаризма и фашизма. В известном романе А.Толстого "Гиперболоид инженера Гарина" выведен образ диктатора Гарина, объявившего о своем могуществе через создание технического прибора, который сейчас назвали бы лазером. Но в основе социальных диктатур были не технические изобретения, а социальные ноу хау.
Фашистско-плебисцитарные диктаторы учились преобразовывать и направлять в тонкий луч своей власти массовые энергии. Фашизм – это неправильное прочтение демократии, "фюрер-демократия", как ее называл Вебер. Именно такая фюрер-демократия и возникшее на ее основе особое Корпоративное Государство сложились в Германии, именно такая фюрер-демократия складывается сейчас и в России. Это идея фашизма, п л е б и с ц и т а р н о г о по своей сути. Опирающегося на массовые технологии (в том числе выборы, средства массовой информации, черную магию и партийную мобилизацию).
Фюрер-диктатор должен в опоре на массы взять власть в свои руки и творить историю. Как цезарь. Как черный маг. Это – то, что делали Гитлер и Муссолини. Но это сотни безвестных инженеров гариных пытались делать во всем мире, западная демократия – не исключение. Это пытались делать и в России. Фюрер-диктаторство – не монархия, хотя имеет много с ней сходства, а особого рода цезаризм причем именно с опорой на массы, на массовые движения, одну-единственную массовую партию, особую массовую пропаганду и тоталитарный склад личности.
Эта идея осуществилась в гитлеровской Германии и в Италии. С очень большими поправками ее пытались осуществить в Испании. Но ее пытались осуществить и в России, в частности, знаменитый неистовый барон Унгерн. Но осуществить ее сумели только большевики, создавшие на основе социалистической Республики плебисцитарную демократию, а затем построившие корпоративное государство… рабов. Это плебс Германии 30-х годов, вытаскивавший за волосы евреев, и плебс Путина.
Опыт Республики Советов с 1917 под 1929 годы чрезвычайно важен для России, потому что в России чрезвычайно редко бывали республики. Ей сопутствовала и идея социалистического федерализма, что тоже чрезвычайно важно для имперской истории России. Создание коммунистической Республики имело огромный моральный эффект. Включались плебисцитарные энергии в политику. Все имперские поход и завоевывания в Др. Риме были произведены в период Республики. (Парадокс, но именно так: Империя была создана в период Республики).
Пассионарное значение республики огромно, прежде всего потому , что позволяет включать в политическую жизнь народные массы. Мы потешаемся над плебсом, п л е б е я м и, но в Древнем Риме "плебеи" не были презираемы. Они были героями, солдатами, трибунами, военными диктаторами. В Древнем Риме плебеи пользовались огромным уважением, прежде всего потому что это был сам р и м с к и й в о е н н ы й г е р о и ч е с к и й народ. Плебеем был Муций Сцевола. Среди патрициев не было такого количества Героических Личностей, как среди плебеев.
Современное сознание связывает с плебеями низшее сословие. Но низшим сословием - среди свободных людей - были не плебеи, а пролетарии. Далее шли рабы.
Но "плебс" бывает разным. Есть р е с п у б л и к а н с к и й плебс, который был в Республике Советов, где крестьянский парень становился маршалом. А есть плебс имперский и фашизоидный плебс, который служит подстилкой императорской власти. Эти люди уничтожают свободу личности. Им нужно "хлеба и зрелищ". Им нужны коллизеи, в которых распинали бы рабов и сжигали христиан. Такие люди - сами хуже начала 200-х годов, который в остервенении бил кого под руку попадет. Или сегодняшний плебс движения "Наши", которые ходят размалеванные под три цвета российского триколора, словно папуасы, не способные и связать два слова. Выродки из молодежи, которые оказались патриотами...
Советская Социалистическая Республика закончилась, по выражению Троцкого, ярого республиканиста и военного диктатора от революции, б о н а п а р т и з м о м Иосифа Сталина. Сам Троцкий не перешагнул, несмотря на внешнее сходство его теории "перманентной революции" со сталинской политикой, эту грань между военным вождизмом республики и бонапартизмом. Ленин тоже не стремился к личной диктатуре, хотя был вождем революции. Он был республиканцем по убеждениям. Вождь существовал в рамках республики и переходил ее. Так было в Древнем Риме - до появления цезарей.
Сталин был первым в русской истории ХХ века, кто перешел грань республики и создал тиранический, бонапартистский режим. Сталин объявила себя императором. Говорят, в конце жизни он хотел себя короновать, как царь. Он ввел погоны и другой аксессуар старого строя, показав, что он не революционер, а тиран. Все это осуществлялось, однако, при сохранении Республики. Сталин создал тиранический, по сути императорский режим власти, не устраняя номинально Советской Республики и Социалистической Федерации. Поэтому со смертью Тирана и Федерация и Республика ( номинальная власть Советов) дали о себе знать. Это в меньше степени, правда, проявилось во времена оттепели 1950-х, но в большей - во времена перестройки 80-90-х: именно тогда нации, составляющие номинально Союз Советских Социалистических Республик, реализовали ленинское право на самоопределение вплоть до отделения. Советы тоже попытались реализовать свое право быть субъектами "советской" власти - в известном лозунге 80-х "Вся власть - Советам!"
Учитывая, что Советы являлись стержнем Советской Республики, а Советская Федерация имела номинально национальное деление, с разветвленной системой территориальных и местных советов, этот лозунг был использован сепаратистами просто как метод отделения республик- Верховных Советов - от Союза, а не ради торжества власти Советов в отношении партии. Республики в 90-х достигли своей независимости в виде "парада суверенитета". Именно тогда Верховные Советы каждой союзной республики провозгласили отделение от Союза. Но впоследствии это все было задавлено самодержавием президента Ельцина.
Конституция 1993 года писалась таким образом, чтобы исключить повторение парада суверенитетов и распада России. А власть Советов вообще была демонтирована как ненужная и опасная (хотя как представительная власть она могла бы существовать, но как законодательная была совершенно ненужной).
Парадокс в том, что видом демократических политических реформ у нас произошла реанимация самодержавия, которого номинально не было в Советском Союзе. Главный институт этого самодержавия - институт президента. В самом деле, если говорить о послесталинской политической системе 50-70-х годов, то в ней номинально мы не видим никакого самодержавия. Председатель Президиума Верховного Совета Брежнев - президент, но очень косвенный. Он всего лишь глава коллегиального органа. Правда, к нему добавлялась обычно должность Генерального секретаря ЦК КПСС, который был лидером партии и народа. Но каким бы не была власть генерального секретаря, его лидерство восполнялось коллективным руководством Политбюро. То же самое было в Президиуме Верховного Совета СССР.
Диктатуру по крайней мере личную, в этих условиях объявить было трудно. Диктаторов потому не существовало. Алексей Косыгин пытался проводить либеральные реформ на посту председателя Совете Министров, но у него из этого ничего не получилось. Реальная власть сосредотачивалась не в Совмине, а в ЦК КПСС и его Политбюро. Хотя попытки диктаторского захватала власти существовали со стороны лидера КГБ Андропова, который пытался превратить Комитет в управляющую и направляющую силу . ( То есть заменить им партию). Это был план перевода из партийного корпоративного в полицейское опять-таки корпоративное государство.
Председатель Комитета государственной безопасности становился диктатором-аппаратчиком в стране, опираясь на свою корпорацию. Многое в этом направлении было сделано, но Горбачев включил плебисцитарные-демократические энергии. Была объявлена демократизация: сначала партийная, потом государственная. Но к чем это привело? К разрушению системы.
Система, номинально демократическая и федеративная, не могла допустить такого объема реальной демократизации, чтобы Советы заявляли о своем превосходстве над партией, или чтобы республики заявляли о своей самостоятельности. Наконец, и сама партия, а именно сложившийся порядок избрания первых секретарей обкомов и ЦК КПСС, не могла вынести раздрая, который ей придал Горбачев. Никакой, в частности, многофракционности в этой партии быть не могло, потому что ее скрепливал принцип "демократического централизма". А именно безусловное подчинение меньшинства большинству. Принцип этот и есть б о л ьш е в и з м. Так эта партия создавалась, так она и развивалась. Поэтому создание многофракционности влекло за собой многопартийность, а это привело бы к потери партией своей руководящей роли. Это разрушило бы ее. Что и было сделано.
Вслед же за партией полетело в тартарары государство, которое было на самом деле институционной архитектурой и приложением Партии, партократически-корпоративным и без нее функционировать не могло. И тогда самодержавные имперские энергии возродились в демократических институтах власти. Именно в ельцинскую эпоху был создан самодержавный институт п р е з и д ен т а Была создана жесткая президентская республика, президент-самодержец, почти император, которого не было в советское время ( ведь тирания Сталина не была институализирована, он не занимал никаких постов, кроме председателя Верховной Ставки).
При этом система лишается партийного несущего стержня - партии-корпорации, которая пронизыва прежнюю советскую систему. Упраздняются Советы и их президиумы и исполкомы: вместо них создаются жесткие префектуры и губернаторы. Прежний социалистический (многоуровневый и многонациональный) федерализм заменяется на более простой территориальный, который становится прообразом будущего путинского федерализма. Вместе с президентом сохраняется, однако, должность п р е м ь е р- м и н и с т р а, который заменяет собой как бы вице-президента и является вторым лицом в государстве. Премьер - тень президента. Но вместе с тем это тень, играющая иногда короля.
Вспомним: именно на посту премьера Владимир Путина в 1999 году стал устанавливать бонапартистский режим. Он повторил роль Адольфа Гитлера, который став сначала рейхсканцлером (1933) через парламентские выборы, занял потом высший пост в государстве ( Правда, Гитлер вообще упразднил республику и создал новое государство - Третий Райх, а Путин лишь псевдоморфировал российскую демократию, перестроив федерацию и республику по своему усмотрению). Но приход Путина во власть( вспомним здесь выражение Собчака: хождение во власть) напоминало гитлеровское тем, что сначала он стал рейхканцлероом, то есть премьером, а затем главой государства. Таким образом, Путин стал д и к т а т о р о м в римском понимании. Выдвиженцем республики.
Следующим шагом было бы провозглашение им себя и м п е р а т о р о м, или пожизненным президентом, что сделал когда-то Наполеон Бонапарт. Но он так и не был сделан. Владимир Путин предпочел после двух президентских сроков уйти с поста президента и стать снова премьером. Зачем ему это было нужно?
Можно, конечно, считать, что он проявил благородство, не захотев нарушать конституцию. Но его правление есть сплошное нарушение Конституции; в частности, в федеративной области и в области прав и свобод граждан. Нарушить для него Конституцию, объявив себя пожизненным императором, было для него раз плюнуть. Тем более, что плебс-народ не стал бы против этого возражать. Политическая экономическая стабильность способствовали этому. Тем не менее он предпочел уйти с поста президента и снова стать премьером, рейхканцлером, с которого, собственного и начала его карьера. Я не вижу в этом демократии. Это нормальное желание собаки возвратиться в свою конуру. Пес, аппаратный по своей природе, устал быть выгуливаем на выставках, иностранных приемах, а хочет заняться делом, сидя в своей конуре.
Путин - не император, а д и к т а т о р. Это Канцлер, желающий делать конкретную работу, а не быть выставляемый на дипломатических приемах. Понимая, что номинально президентство уже мало что дает - в плане определения основных векторов страны, он стремится корпоративно, аппаратно овладеть рычагами власти, не становясь главой государства. Он понимает, что кредит общества к нему будет намного больше, если он будет аппаратчиком, а не номинальным главой государства. На президента ведь все шишки. Глава государства - временен, аппаратчики - вечны. На премьеров почти никаких шишек. Премьеры делают, а президенты представляют высшую государственную власть. Президент - это п р е д с т а в и т е л ь н ы й орган.
На посту президента Ю. Андропов не пробыл и года. На посту лидера корпорации - главы КГБ он пробыл пятнадцать лет. Что важнее - быть президентом или узким аппаратчиком, сосредоточившим всю реальную власть? Анатолием Собчаком или его первым помощником, владеющим делами шефа?
...Путин возвращается к тому, с чего он начал. К аппаратной работе канцлера. Но это значит только распад президентской республики: размывание в глазах общества института президента и превращение его в аморфное рыхлое образование. А, с другой стороны, к увеличению власти рейхканцлера, переподчинению ему силовых министров ( что чревато "гекачепевщиной" и нелегитимным возрастанием власти аппаратчиков, включая премьера). Путин предпочел остаться диктатором. Ему не нужен пост и м п е р а т о р а.
Однако власть будет расколота: между президентом и премьером. Как военному диктатору Юлию Цезарю ему придется однажды задаться вопросом, не перейден ли Рубикон. И тогда Рубикон окажется другой рекой - Стикс. Он будет перейден раз и навсегда. А диктаторской республике России придется долго выползать из-под обломков путинского режима.
...Я убежден, что Владимир Путин повторит судьбу Петра Столыпина.
|
|
