Я не знал вкуса жизни и цену денег пока не попал на ВАЗовский конвейер. Работа токарем на таком болотном производстве как Производство Технологического Оборудования не научила меня почти ничему. Кроме одного. На заводах мастер-рабовладелец "владеет" каждого из бригады, если захочет. Зарплату начисляет он. Поэтому он может ее начислить не в полном объеме, ничем этот поступок не мотивируя. Начисленные на бригаду деньги за сданную продукцию делит "совет бригады" в лице мастера и бригадира. Боже, я теперь боюсь что-то начальству сказать не так. И определившись на новую работу, стараюсь бегать "на цырлах" - то есть стремительно, со всем усердием.
Вначале поставил меня, значит, бригадир на термическую печь. Всё очень просто: беру дверную панель и прилепляю к ней ленту уплотнителя. Я радовался темпу и немного уставал. Радовался, что прикладываю свою руку к производству автомобиля, пусть и "Шевроле-Нива". Надеялся, что бригадир заметит мое старание и больше будет платить. Хотя прекрасно знаю, что старания мало, важнее личные отношения с начальником.
На третий день бригадир привел меня к седому деду лет пятидесяти, в кепке. Мы познакомились. Анатолий Павлович обхватил сварочные клещи руками:
- Правая кнопка - сварка, левая - разжатие, - пояснил он. - Многие сначала путают кнопки, из-за чего брак делают.
Дядя Толя схватил один из клещей, и стал варить: при каждом нажатии на правую кнопку, рога клещей смыкались, гудели и иногда пускали струю искр в лицо. Пахло свариваемым металлом. Ах, приятный запах. Сварив одни точки, дядя Толя схватил другие клещи и снова повторил процесс сварки.
- На-ка попробуй! - передал он мне инструмент.
- А сколько, Анатолий Павлович, нужно сварить за смену?
(Норма на ВАЗе страшная штука, всегда недосягаема, как Вавилонская башня, и обязательна как пища каждый день).
- Восемьдесят штук.
Я принял ответ со смирением. Нужно сделать столько, сколько начальство сказало, а иначе все равно ты будешь не прав. Того, кто не справляется, накажут снятием отработанных часов.
Тяжело, неудобно держать клещи и ими маневрировать. Постоянно сварные точки получаются заломаными, из-за них считай вся дверь - брак...
Дядя Толя, делающий операцию передо мной, уже закидал стояк дверьми, и я не должен отставать. Я стараюсь быстрей двигаться, без остановок, без передыха, без лишних движений, типа почесаться или поправить вывалившуюся из брюк рубашку. Быстрее и быстрее. Боже мой, что я тут делаю?! Как я здесь оказался?
Обежав вокруг двери, хватаясь попеременно за клещи, ставлю одинаковые точь-в-точь знаки на металле. Дверь убираю, ставлю вторую, и все повторяется снова. Сколько время? О боже, только 12.30. Это ад! Нескончаемый ад! Время ползет, будто остановилось.
От кружения меня затошнило. Да еще однообразие такое, отупеть можно! Сколько время? Только 12.35! Я думал, прошло полчаса, а на самом деле только пять минут! "Ох-ох, что ж я маленьким не сдох!" - я пел эту злую песню, чтоб успокоить свою досаду.
С боку подошел пацан. По его лицу я определил, что человек он неплохой. Представился бывшим токарем, спросил как дела, откуда я к ним. Мы разговорились.
- Так мы, братец, с тобой почти родня! Да, токарная работа намного интереснее этой! Я уже жалею, что бросил ее! - признался я.
- Зря ты к нам устроился! Ты думал здесь хорошо платят, а на самом деле так же как у вас, - последовал ответ.
Мы на ПТО думали, что только у нас так мало платят. А так платят ВЕЗДЕ...
Когда все кончилось, я сел на скамью в курилке и подумал: "Сейчас я сижу и мне вроде бы ничего не надо кроме как отдохнуть! Но ведь завтра этот ад повторится и так всю мою жизнь, если не буду учиться. Учиться, только учиться!" Но куда потом идти? Ладно, сбегу с конвейера, получу образование, устроюсь инженером - пролетарием умственного труда. Но получать буду так же, если не меньше. И какие же деньги дорогие, если таким тяжелым трудом зарабатываются всего 6 тысяч!
P. S. Теперь я перешел на другой участок. Но часто вспоминаю конвейер и особенно одну подробность. С утра бригадир рисует в журнале план: кто где стоит и сколько чего делает. Обычно, когда рабочих много, задание на смену - 120 дверей. Бывало, несколько раз писали больше, при том же числе рабочих, например 150 дверей. Но рабочие отказывались делать больше 120. Мотивировали это тем, что лишнее им не оплатится. Решение было индивидуально-коллективное. Это была ситуация, когда воля каждого созвучна воле всех. Сделав 120 дверей, все садились в курилку: кто играл в нарды, кто в домино. Ни угрозы мастера, ни истерики начальника участка, тут же прибегавшего и начинающего разборки, не помогали переубедить рабочих. Маленькое такое заявление о себе рабочего человека. Многое можно было изменить в нашей стране, если б рабочие заявляли о своих интересах не стихийно и в одиночку, а организованно.
|
|
