Деникин, конечно, не Колчак, чьи каратели залили кровью всю Сибирь и не Краснов, записавшийся в СС. Принято считать, что он осуждал зверства своих наиболее ретивых офицеров и пытался им противодействовать. А после начала Гитлеровского нашествия отказался сотрудничать с оккупантами и приветствовал победы Красной Армии над фашистами.
По многим личным характеристикам – он, действительно, один из наиболее достойных, из числа белых контрреволюционеров.
И все же – торжественное перезахоронение его в так и не взятой им Москве – оскорбление миллионов граждан России. Тех, чьи предки насмерть дрались и с самим Деникиным и с его собратьями по контрреволюционному лагерю – и не пропустили их обратно к власти в годы Гражданской войны.
Причем дрались в первую очередь даже не столько за красных – хотя многие – именно за них, сколько именно против белых, поскольку на своем опыте, по возвращении в большую часть регионов России вчерашних хозяев на своем опыте убедились, что белые каратели куда страшнее красных продотрядов. Мы иногда забываем, что после «Триумфального шествия Советской власти» осенью 1917 года белым генералам удалось восстановить контроль примерно над девятью десятыми территории страны: и вот именно тогда народ повернул против них и штыки, и тачанки, и вилы. Один из первых исследователей Белого Движения в России Владимир Карпенко еще лет двадцать назад показал, что своим поражением контрреволюционеры оказались обязаны именно тем порядкам, которые они восстановили на отвоеванной у Советов территории.
Сколько бы мы не говорили, что пора заканчивать Гражданскую войну, какие бы контрреволюционные символы не принимались в качестве официальных символов сегодняшней России, сколько бы не опускался электоральный рейтинг компартии в последние два-три года, параметры внутренней, личностной оценки народом сторон, противоборствовавших в года Революции остается далеко не в пользу белых.
По прошлогодним (
По тем же данным, случись эти события сегодня, 33 % поддержали бы так или иначе большевиков, и лишь 8 % боролись бы против них.
То, что при этом КП РФ сегодня получает в три раза меньше голосов, чем большевики, встань они из могил, набрали бы штыков – это уже проблема политического мастерства данных конкретных коммунистов, а не вопрос политических и идеологических предпочтений общества.
Есть и другой набор данных, правда – более ранних, 2002 года. Среди опрошенных вызывали симпатию: Ленин – у 36 %, Дзержинский – у 28 %, Сталин – у 22 %, Бухарин – у 9 %, Троцкий – у 8 %.
Николаю Второму симпатизировали 18 %, Колчаку – 8 %, Милюкову – у 2 %. Деникина в этом списке не было. Но, поскольку разница между ним и Колчаком, доступная для понимания специалистов, вряд ли известна массовому сознанию, вполне обоснованно можно считать, что их рейтинги вряд ли существенно разнятся. Есть типаж – «белый генерал», и оценка ему обществом выставлена.
«Альтернативные» этим лагерям деятели, Керенский и Махно, набирают по 4 % симпатии.
Таким образом, большевистские деятели при суммировании набирают 93 пункта симпатии, открыто контрреволюционные – 28 %, «альтернативные» - 8 %.
Если их поделить на большевистских и антибольшевистских, соотношение оказывается 93 на 36 в пользу первых (примерно 3/1).
Если их поделить на революционеров и контрреволюционеров, счет 101 против 28 в пользу первых (примерно 4/1).
Власть, оказывая сегодня посмертные почести Деникину, а в лице его – всей Белой Армии, камуфлирует это разговором о гражданском примирении.
Сегодня в России говоря о примирении, надо было бы четко указать, кто именно сегодня с кем должен примириться, и тогда объяснить, как это проигравшие в ходе последних 20 лет смогут примириться с теми, кто выиграл за их счет. Если национальное богатство уменьшилось в несколько раз, то выиграть можно только за счет того, что кто-то явно проиграл. Но это отдельный вопрос и отдельная тема.
Дело в другом. Если есть две стороны, враждующие друг с другом на уровне социальной памяти, то почести одной из них – есть прямое оскорбление другой. Причем почести, в данном случае, оказываются стороне, явно представляющей абсолютное меньшинство, то есть оскорбляется абсолютное большинство. Осуществить примирение подобных сторон, в принципе, может быть и можно, (пример – послефранкистская Испания), хотя это и остается спорным.
Бесспорно то, что в принципе нельзя помирить стороны, оскорбляя одну из них. Тем более – оскорбляя большинство.
Вставая на сторону меньшинства, власть, в принципе, не делает ничего нового. Она только подтверждает свою позицию, которую она раньше проявляла проводя непопулярные реформы, навязывая обществу «монетизацию», отмену выборов губернаторов, кореженье календаря праздников и все остальное.
То есть, она четко говорит, первое, что она – власть меньшинства и как таковая - не желает учитывать мнение большинства.
И второе – что она не власть, пытающаяся претендовать на преемственность со всей историей страны, о чем неоднократно говорил Путин, а исторический преемник Белого Движения, белых генералов, тоже представлявших меньшинство и пытавшихся розгами, шомполами, расстрелами и виселицами привести ненавистное ей большинство к покорности.Это, кстати, отличает ее от тех многих честных участников Белого Движения, которые вышли из борьбы именно потому, что поняли аморальность попыток навязать свою волю народу, навязать свою волю большинству. Они поняли, как говорил известный герой Булгакова: «Народ не с нами. Он – против нас». И, поняв, либо вышли из борьбы, либо – честно встали на сторону этого народа, уйдя к красным.
В этом отношении, наша власть, публично демонстрируя свою преемственность проигравшим Гражданскую войну белым, явно уступает им в элементарной порядочности. В частности потому, что белые дрались, все-таки, за свои идеи, наша власть – борется за свое обогащение. Деникин, по легенде, оказался в эмиграции с
Белых, уважать, в известном смысле, можно, нашу власть – нельзя.О чем говорят и все социологические опросы. Рейтинг президента, на котором держится и который эксплуатирует правящий класс России, - это, как ни странно, рейтинг неуважения власти. Надеждой на альтернативу которой парадоксально воспринимается Путин.
Можно, конечно, поставить и другой вопрос: почему не уважающая свою власть страна, симпатизирующая Октябрю, красным и большевикам, не голосует за оппонирующей этой власти коммунистов.
И здесь мы сталкиваемся еще с одним парадоксом. Если власть уступает белым, перед памятью которых она заигрывает, по одним, вышеназванным показателям, то сегодняшние «красные» уступают и настоящим красным, и противостоявшим им белым – по другим.
Вопрос об исторической правоте одних и других в годы Гражданской войны – это отдельный и большой вопрос. Но и красные, и белые, веря тогда в свою правоту, защищая свое видение будущего страны, – дрались за свою веру. Дрались, то есть не только убивали, но и готовы были быть убитыми, заплатить своей жизнью за счастье своей страны, точнее, конечно, за счастье своего класса. Нынешние «красные» - не дерутся за свою веру. Они «протестуют». Они не готовы платить за нее своей жизнью. От силы – депутатскими мандатами.
Белые генералы и офицеры, получив в Октябре семнадцатого власть, которая их оскорбляла и не устраивала, взялись за оружие.Они проиграли, потому что против них был народ, но они дрались против него, насколько хватало сил и веры, как тот же Деникин. «Красные» советские секретари и «красные» советские генералы, получив в 1991, а затем – в 1993 году власть, которая растаптывала их веру и их присягу, за оружие не взялись, на свой Дон и свою Кубань не пошли, в своем «Ледовом походе» не сплотились, а как побитые холопы ответили только нестройным ропотом. Даже когда победители нагло обманули их в 1996 году и отобрали уже завоеванную победу – они покорно проглотили свое унижение, ответив только жалобами и причитаниями. В результате они получили то, что получили: Деникин, блестящие офицерские полки и казачьи сотни которого бежали до Новороссийска под ударами разутых и плохо вооруженных рабочих и крестьян в 19-20 году, через 85 лет с почетом въехал в не взятую им когда-то Москву.
Власть в очередной раз оскорбила народ, оскорбила миллионы граждан.Оскорбила тех, кто числил себя «наследниками Октября». Признаем честно – это оскорбление, по-своему, заслуженно.
Только оскорблениями гражданское согласие, все же, не достигается. И если власть решилась напомнить народу, кого она представляет в своем правлении – она не должна обижаться, если народ вспомнит, за кого он был 85 лет назад.
|
|
