На днях ограблен подмосковный загородный дом, принадлежащий высокопоставленному сотруднику управделами президента РФ. По словам чиновника, у него похитили денег и ценностей на 10 миллионов рублей. В том числе пропали золотые часы Breguet, часы из белого золота Chopard, 200 тысяч евро, 300 тысяч рублей и наградной пистолет Макарова с боеприпасами.
При чтении этого известия в первый момент живо представляются весь ужас и отчаяние президентского чиновника, когда он узнал, что "погибло всё - всё, что нажито непосильным трудом..." И его безутешное горе при мысли о том, что никогда уж больше "недремлющий брегет не прозвонит ему обед".
Затем мысли настраиваются на более философичный лад, и приходит в голову соображение: а ведь история нашей бюрократии за последние 90 лет после революции чрезвычайно напоминает один эпизод, рассказанный Марком Твеном. Писатель повествовал о своём предке, который, по его словам, прибыл в Америку на корабле самого Колумба:
"Когда этот сомнительный пассажир взошёл на корабль, всё его имущество состояло из носового платка с меткой "Б. Г.", одного бумажного носка с меткой "Л. В. К.", другого - шерстяного с меткой "Д. Ф." и ночной сорочки с меткой "О. М. P.", завёрнутых в старую газету. Тем не менее во время путешествия он больше волновался о своём "чемодане" и разглагольствовал о нём, чем все остальные пассажиры, вместе взятые. Когда корабль зарывался носом и рулевое управление не действовало, он требовал, чтобы его "чемодан" передвинули ближе к корме, а затем бежал проверять результаты. Если корабль зачёрпывал кормой, он снова приставал к Колумбу, чтобы тот дал ему матросов "перетащить багаж". Во время шторма приходилось забивать ему в рот кляп, потому что его вопли о судьбе его имущества заглушали слова команды... В судовом журнале отмечено как "достойное внимания обстоятельство", что, хотя он принёс свой багаж завёрнутым в старую газету, он унёс, сходя на берег, четыре сундука, не считая саквояжа и нескольких корзин из-под шампанского. Когда же он вернулся на корабль, нахально утверждая, что некоторых вещей у него недостает, и потребовал обыска других пассажиров, терпение его товарищей по путешествию лопнуло, и они швырнули его за борт".
В сущности, здесь вкратце изложена вся история советской и постсоветской бюрократии, за исключением разве что последнего акта - насчет "швыряния за борт". Однако ещё не вечер...
В первые десятилетия после революции личное имущество отдельных чиновников по своему объёму вполне поддавалось завертыванию в старую газетку. Никита Хрущёв вспоминал начало 30-х годов: "В ту пору никто и мысли не допускал, чтобы иметь личную дачу: мы же коммунисты! Ходили мы в скромной одежде, и я не знаю, имел ли кто-нибудь из нас две пары ботинок. А костюма, в современном его понимании, не имели: гимнастёрка, брюки, пояс, кепка, косоворотка - вот, собственно, и вся наша одежда".
Лев Троцкий замечал: "В стране, где лава революции ещё не остыла, привилегированных жгут их собственные привилегии, как новичка-вора - украденные золотые часы".
А в 70-е годы в народе уже шутили: "Есть ли в Советском Союзе бедняки? Есть. Это те, у кого ничего своего нет. Квартира - государственная, машина - государственная, дача - государственная".
Подумать только: тогда это казалось крайней степенью материального разложения! А ведь сейчас такую жизнь и впрямь сочли бы бедной, даже, пожалуй, нищей! После "перестройки" и событий 1991 года всё перечисленное - квартиры, машины, дачи... - из государственного превратилось в сугубо частное. И ещё многое, многое другое...
Ныне "не счесть алмазов в каменных пещерах" - личных загородных особняках нашего чиновничества, а узнаём мы об этих пещерах Алладина чисто случайно - только если какой-нибудь удачливый вор взломает очередной сим-сим. Что же теперь будут делать доблестные блюстители правопорядка, получив известие об ужасной покраже? Вероятно, пришлют "собаку с милицией" и примутся усердно искать вора. Интересно, найдут? Ох, вряд ли.
Так и хочется им укоризненно сказать: "Не там ищете, следопыты!"
|
|
