Кремлевское начальство, по-видимому, искренне поверило в угрозу «оранжевой революции». Или, во всяком случае, очень успешно эту веру симулирует. Можно понять и многочисленных околокремлевских политтехнологов и наемных журналистов: на этом проекте они надеются серьезно подзаработать. Ответом власти на революционную угрозу становится политика «превентивной контрреволюции».
То ли эксперты из администрации президента вспомнили про аналогичный тезис Герберта Маркузе сорокалетней давности, то ли сами додумались, но действуют они осознанно и последовательно. Затрачиваются миллионы долларов, благо в эпоху дорогой нефти этого добра у российских элит полно. Создается молодежное движение «Наши», призванное защищать национальные ценности в лице президента правительства, появляются новые периодические издания, единственная цель которых пропаганда идеи контрреволюции.
Реальная вероятность того, что в России произойдет «оранжевая революция» по украинскому сценарию, совершенно ничтожна. Социальная и политическая ситуация в двух странах существенно различается. В России нет ни пользующихся народной поддержкой политиков, ни серьезных массовых сил, способных на повторение этого варианта. Однако, если угроза «оранжевой революции» совершенно виртуальна, то планируемая «превентивная контрреволюция» будет вполне реальна.
Власть готовится к конфронтации с обществом, стремится к ней и старается всеми силами её спровоцировать. То, что в России нет массовых «оранжевых» сил, стремящихся произвести демократический переворот в рамках сложившейся системы, отнюдь не значит, будто наше общество удовлетворено политикой власти. Напротив, недовольство очень велико. Только направлено оно в первую очередь против социальной политики и против тех самых мер Кремля, которые сама либеральная оппозиция поддерживает. Хотя к весне, после уступок правительства, прекратились массовые уличные протесты, вызванные законом о моентизации льгот, массовое раздражение осталось.
Тем временем началась крайне непопулярная жилищно-коммунальная реформа, а с сентября разворачивается и очередной этап реформы образования. И в том и в другом случае речь идет об одном и том же – демонтаже оставшихся социальных гарантий и широкомасштабной коммерциализации.
В случае с реформой образования это выразится не только в резком росте затрат на обучение со стороны школьников, студентов и их родителей, но и в общем сокращении числа высших учебных заведений (что ведет к сокращению числа студентов и преподавателей соответственно). Федеральные расходы на образование планируется свести к минимуму, передав проблему региональным властям, которые в большинстве провинций не справляются с финансированием и тех расходов, которые у них имеются сейчас. Число сельских школ будет резко сокращено, а их ученики отправлены в городские интернаты, напоминающие что-то среднее между казармами и исправительными заведениями.
Как будто специально для того, чтобы подлить масла в огонь, власти решают резко сократить и число военных кафедр, выпускники которых имеют шанс не служить в армии или служить офицерами. По окончании учебы выпускников университетов можно будет забрить в солдаты, а для тех из них, у кого военная кафедра сохранилась, трехгодичная офицерская служба становится обязательной. Похоже, в Кремле решили, что для провоцирования студенческих волнений одной коммерциализации образования недостаточно, надо ещё и напугать молодых людей армией.
Уходящее лето показало, что в случае конфликта с властями студенты не останутся одиноки: по сравнению с прошлым годом резко выросло число производственных конфликтов и забастовок. Да и недовольство новым Жилищным уже дает себя знать. Достаточно искры, чтобы вспыхнул очередной пожар. На 12 октября назначен всероссийский день студенческого протеста, поддержанный организациями учителей. Инициаторами акции являются официальные студенческие профсоюзы, известные своей коррумпированностью и недееспособностью. Однако в условиях накалившейся общественной обстановки подобные мероприятия легко могут выйти из-под контроля инициаторов (как уже бывало во время официальных студенческих митингов середины 1990-х годов в Москве).
В отличие от героев воображаемой «оранжевой революции», реально протестующие массы не ставят перед собой цели свержения президента или организации свободных выборов. Их задачи гораздо скромнее: добиться отмены очередного пакета реформ, которые уже получили обобщающее название «людоедских».
Другое дело, что отношение к власти по мере проведения подобных реформ лучше не становится, а раздражение против Государственной Думы и правительства перекидывается и на президента, контролирующего как министров, так и депутатов. В принципе власть была бы заинтересована в том, чтобы по возможности отделять социальные вопросы от политических и снижать градус противостояния. Но действует она с точностью до наоборот.
Идея «превентивной контрреволюции» настолько овладела массами чиновников, что они сами «просят бури», твердо уверенные, что открытый конфликт даст им возможность разом решить все проблемы и «зачистить» всех своих противников. При этом, по мнению кремлевских советников, прибегать к массовым репрессиям не придется. Для того, чтобы вернуть общество в состояние принудительного покоя достаточно будет просто напугать либералов и запретить радикальные левые организации, которые неизбежно окажутся в первых рядах бунтующих. А эти организации за последнее время серьезно усилили своё влияние, о чем можно судить хотя бы по числу проводимых ими акций и количеству участников. Улучшилась и их координация (несмотря на внутренние противоречия, сохранился Молодежный Левый Фронт, а нынешним летом началось формирование Левого Фронта как общероссийского политического движения). Наконец, наряду с политическими активистами, удару властей могут подвергнуться просто отдельные граждане, ни к каким организациям непричастные, но проявивших излишнюю общественную активность.
В общем, страна прямым курсом идет к социально-политической конфронтации. Остается лишь выяснить, будет ли эта конфронтация происходить по плану, сочиненному в коридорах администрации, или кремлевские сценаристы в очередной раз просчитаются. Если они потеряют контроль, то джинн массового недовольства вырвется на свободу. Вот тогда-то события в России станут по-настоящему интересными.
|
|
