Часть 2.
Вопрос: как понимать такую мораль, которая сеет аморальщину? Разве в консервативной морали есть что то разлагающее и растлевающее? Разве сам народ такой? Наоборот. Традиционная мораль укрепляет коллектив любого вида рода, можно первобытного, можно и социализма. Тысячи лет разницы, а разницы никакой. Коллективная мораль в состоянии углядеть за за каждым своим членом. Это атмосфера товарищества с мягкими элементами табу. Самое большее - бойкот может произойти. Ну в некоторых древних случаях побьют палками, камнями. Такое тоже было. Хотя бойкот может довести и до самоубийства.
Члены традиционного коллектива весьма ранимы на этот счет. Они просто дети. В Индии ( о индийские фильмы!), в Иране, да и в сталинской России - какие были худ.ленты ? Они обязательно с песнями. А ведь все знают - так в жизни не бывает. И все зрители реально переживают - поют и плачут вместе с героями на экране . Любой современный циник ту же заметить неограниченный возможности для аферы.
Представьте себе матросов Колумба и радушный аборигенов континента Америка. Матросы сами - члены феодального коллектива, приплыли с приветом от своих монархий, а тут перед ними девственный тип близнеца, мышление и поступки только - как в детстве у каждого матроса было. А представьте себе приехал сразу промышленник из 20 века. А финансист из 21? Чем больше разница во времени , тем быстрее и кучнее встречные трупы. Так вот. Откуда же в разных вариациях традиционной морали элементы жестокости?. Почему разные дозы хищничества? Это род - не забываем.
Природа, окружающая среда сто тысяч лет враждебна человечеству. А уж люди людям. Откуда в полне приличных семьях появляется уроды? Мораль - всего лишь охранная грамоты в руках вождей коллектива. Окажись она не в тех руках, в плохой трактовке и все - появляются уроды в семьях. Сначала не видно. Никто вида не подает. Потом дело совсем плохо. Психические больные изводят, а уроды заражают, морально. В мирном коллективе замечают , что быть наглым, хитрым, подлым, ловким выгодно.
Традиционная мораль крепка в хороших руках, в системе правильного подбора лидеров. Это значит, после "атаки" лидеры должны продолжать свое предводительство в другом статусе - учителей. Элемент переходя от одной атаки к другой - от войны к творчеству. Творческие лидеры не дают успокоится общине и обучают, наставляют, заставляют. Нет никому покоя. Это и есть вновь те же самые - буйные (революционеры). Подлая свора начинает встречный крик: "А революционеры не годятся для мирного труда! Они разрушители! Они мешают нам жить, они тунеядцы и баламутят лужи. .." При том, что из многих буйных вырастают великие люди. Короче революционеров советуют изолировать те самые уроды, в коих сильна народная животность. Это и есть "уроды" - контрреволюционеры, которые начинают шепот. Что может средний человек?
В ответственный момент урод может разрушить - взорвать, разорить, разогнать, короче натворить, но лучше бы он сидел дома. Такой вождь наломает таких дров, чтобы что то доказать, потом долго -долго за ним придется собирать щепки - клочки. В экстренный момент он бессилен а в в мирные будни он крут. Если семья слаба, урод становится главой семьи. И начинает подбор кадров в других "семьях". Такова судьба аппарата. Если же ситуация еще не созрела, правильный руководитель знает как использовать такие наклонности. Он в роли правильного мудрого педагога. Здесь конечно кардинально возникает вопрос с элитой. Как сделать элиту адекватной долгое время. Вечной она быть не может, а вот быть примером долго? Это зависит от народа, следовательно от его морали. И не только от традиции. А от разницы столкновения двух традиционный миров.
Представители другой цивилизации автоматом становятся отщепенцами и обучают детей другой традиции. Если родовая традиция столкнется с учителями (в стадии первоначального накопления), появляются поколения мещан. Просто толпы,тучи. Вместе с тем другая главная сцена военной демократии под названием "беда" приходит совершено с другой стороны, откуда ее как бы и не ждали. А приходит она не со стороны готовых к отпору полицаев, а со стороны кризиса, не со стороны казармы, а со стороны кухни - со стороны "кризиса" и экономического в том числе. Этот "мир" пусть даже худой, поддерживаемый коррумпированной системой, как вечно форс- мажорная ситуация, сам по себе является приманкой для "беды". Слабая власть контролирует снаружи, запугивая и призывая соблюдать порядок, в то время как самый сильный сбой - идеологический - произошел изнутри, внутри нее самой, вне контролирующих глаз спецслужб и продолжает крушение. И этот сбой - отсутствие или несоответствие официальной идеи новому этапу вечного мира и вечной военно-демократической войны. Называется - порядок не соответствует легенде. (Просто тоталитарное напряжение, нагнетаемое властью, классически не соответствует форс -мажорному и задействует только часть верных людей от родовой общины. Как только элита "мира" (стабильного времени) пробивается и просачивается - воцаряется, она тут же, всегда тащит за собой вирус нового разложение, новой эпидемии, начинает "создавать" условия для нового кризиса, подготавливает состояние "войны". Это закон, это судьба, это карма и парадигма традиционного общества. Оно все время существует в том или ином режиме военной демократии. (Удивительно, это реально и сейчас, когда распределение добра ( военной добычи) после распада советского режима, построенного также на принципах военной демократии, все идет как по расписанию, по всем законам традиции).
За счет чего происходит переход из одного этапа в другой, притом что это один единый и неделимый процесс, а это просто его этапы. Просто происходит переход от конструктивного начала очень похожего на первоначальную идею на деструктивное, от закрытого процесса и распределения номенклатурного до открытого и олигархического, и этот последний пункт - это момент всеобщего торжества инстинкта, того, с чего начинается вечное оживление брожение или умиротворение толпы, когда она вдруг обретет лицо и когда она его совершено теряет и превращается в покорную, улыбчивую и марширующую . За счет распределения якобы среди всех этих трофеев расширяется применение только толпы, употребление массы в качестве помощников или арбитров. Будущая мировая революция - не пролетарская ! Она потребительская и антимещанская. Но на самом деле даже приватизация происходит в другом помещении за закрытым дверями...(следовательно распределение победных "трофеев" происходит не после победы, где толпа являлась, если не главным действующим лицом, помощником и самостоятельным субъектом, одна из победителей, а подсобным материалом, само собой - толпой, но организованной пограбить остатки после элиты).
И этот механизм военной демократии в данном случае более наглядный, когда трофеи распределяет аристократия при ритуализированном согласии рядовых общинников. Когда такое происходит? Правильно, когда победа, когда первичные потребности решены. Просто в данном случае был просто мир, или распределение добычи состоялось в условиях относительного благоденствия, либо когда победа случилась без больших затрат, без перенапряжения. Никакой революционной ситуации. В таком случае нет лидеров от плебса, нет идеологов, нет возможности представить "голос" народа и требовать, - нет ему и куска тогда от добычи тогда. Оппозиция элите слабая, подспудная. Чернь не решается роптать и контролирует сама себя страхом или опасением. Состояние форс-мажора четко определяет наличие и возбужденной революционной толпы, а главное наличие собственных (не спущенных сверху) лидеров.
Элита этой "войны" - это элита идеологов, элита этого условного"мира" - конечно же, это элита инстинкта. Это условные обозначения, ибо войну, как событие никто не любит, а мир в общепринятом понимании все хотят и желают. Но однако не все же желают жить по законам зверей? Поэтому применение мира и войны в условиях военной демократии применимо как дешифрование социальных процессов. В условиях относительного благоденствия происходит моральная деградация всех. Ибо консервативная мораль сильнее в консерватизме, значит в прошлом, а не в динамике. Падая в прошлое, она давит ростки вероятного динамизма. Самая мирная масса своим покоем и желанием покоя (не парься!) изолирует лучших представителей народа. Представьте себе , что лучшие представители народа это его отщепенцы, его изгои. При отдыхе они не при деле. Они исчезают как вид. А размножаются слуги. Пока слуги. Всем знакомо избитое вступление артиста: " Я вас (мои зрители) всех люблю!" Сначала вы его зрители , потом вы его слуги. Вот так и превращаются слуги народа в начальников.
Все это присходит при мире. Когда проверять е лидерские навыки - честности и чести просто не кому, - внешнего врага нет, а масса при формальных ритуалах начинает выбирать петрушку. (Сейчас много - много хохмачей,кэвеэнщиков, приколистов, все каналы забиты ургантами, галустянами, гариками. Откуда это? Это все - для народа ) Начинает работать конвейер посредственности. Традиционная масса начинает выбирает по ритуалу, чтобы те, кого выбирают не напрягали, чтобы быть спокойными, - ведь тех, кого выбирают, они же не сами заслужили, "войны", "беды" то нет, а выбирают за чужие форс-мажорные заслуги. Новым выдвиженцам официально на "демократических" выборах "оказывают доверие", на самом деле одолжение. Это дань соблюдения демократического, культурно чужого ритуала. На самом же деле аппарат подбирает свою единицу очень тщательно. Каждый номенклатурный вождик желает иметь своим помощником лицо поглупее, ну и директор стратегического завода подбирает зама по вкусу - для "дела" . В общем, лицо на которое пал выбор, это лицо зависимое, одолженное под что - то, обязанное кому -то. В первую очередь власти. Элите.
На низовом уровне такое одолжение превращается в настоящий фарс и даже несмотря на видимые старания мелких сотрудников. Бюрократия упрощает сама себя выдергивая слабых из толпы и передает им часть власти и толпа делегирует серых, незаметных, не вызывающих ревность самолюбия у обывателя. Чем ниже идейная планка традиционного общества, тем большая вероятность, что услужливые прохиндеи, податливые карьеристы, молчаливые секретари воцаряются в конце концов над толпой - элитой благополучного безобразия. Как "мыши" протискиваются в благополучный город и несут эпидемию чумы. Чем выше моральное состояние, то кому попало не доверяют и кого попало не пошлют. Помнится, когда в начальном классе средней советской школы пришли взрослые педагоги и организаторы, выбирать старосту, обращение к детям превратилось в настоящую пародию. Когда взрослые обратилась к детям сделать выбор, дети перешли в эйфорию: все заулыбались, задвигались на скамейках, возник такой гвалт, какой бывает обычно, когда педагогов нет или "училка заболела".
Самыми активными предлагальщиками были...троечники с двоечниками, по простому хулиганы. Некий Примук предложил некую не менее троечницу, причем еле заметную по всем данным, - Черепшанову, конечно же для смеха и издевательства, все дети дружно смекнули и подхватили: "Череп! Давай черепа в старосты!". Так они орали, превратив акцию в балаган. А ведь это были дети десяти - одиннадцати лет отроду - зеркало и слепок взрослого мира. Надо ли вспоминать взрослые веселые картинки, когда во всех периодических изданиях: " Всенародное обсуждение законопроектов стали в нашей стране традицией? На фотографии рабочие комбината обсуждают проект Конституции СССР 1977г. Пестрит: на картинках агитатор держит газету - официоз, естественно в развернутом виде, либо читает, либо беседует с трудящимися, которые как не менее "взволнованы" происходящим обсуждением. Вернее тупо взирающие на активиста. Так идеологический аппарат элиты интеллектуально глупеет. . Но откуда это?
Вот как описывает Конституцию 1936 г. "победившего социализма" представитель избитого отряда ленинских кадров, автор Октябрьской революции Троцкий ("идеолог" - А.Б.):
" Между тем уже 1-го марта 1936 г. Сталин заявил американскому интервьюеру Рой Говарду: "мы примем нашу новую конституцию, должно быть, в конце этого года". Таким образом Сталин совершенно точно знал, когда именно будет принята конституция, о которой народ в тот момент еще ничего не знал. Нельзя не сделать вывода, что "самая демократическая в мире конституция" вырабатывалась и проводилась не вполне демократическим образом. Правда, в июне проект поставлен был на "обсуждение" народов СССР. Тщетно было бы, однако, искать на протяжении шестой части земного шара такого коммуниста, который осмелился бы критиковать дело рук Центрального Комитета, или такого беспартийного, который отверг бы предложение правящей партии. Обсуждение сводится к посылке благодарственных резолюций Сталину за "счастливую жизнь".
Содержание и стиль этих приветствий успели прочно выработаться уже при старой конституции... Правда, новая хартия "гарантирует" гражданам так называемые "свободы"- слова, печати, собраний, уличных шествий. Но каждая из этих гарантий имеет форму тяжелого намордника или ручных и ножных кандалов. Свобода печати означает сохранение свирепой предварительной цензуры, цепи которой сходятся в секретариате никем не избранного ЦК. Свобода византийских похвал "гарантирована", конечно, полностью. Грубое и невежественное командование над наукой, литературой и искусством сохраняется целиком.
"Свобода собраний" будет и впредь означать обязанность известных групп населения являться на собрания, созываемые властью, для вынесения заранее составленных решений. При новой конституции, как и при старой, сотни иностранных коммунистов, доверившихся советскому "праву убежища", останутся в тюрьмах и концентрационных лагерях за преступления против догмата непогрешимости. В отношении "свобод" все остается по старому: советская печать даже не пытается сеять на этот счет иллюзии. Наоборот, главной целью конституционной реформы провозглашается "дальнейшее укрепление диктатуры".
Чьей диктатуры и над кем? Но в социалистическом обществе не может быть, казалось бы, террора эксплуататоров. От кого же приходится защищать советских граждан? Ответ ясен: от бюрократии. Сталин довольно откровенно признал это. На вопрос: почему нужны тайные выборы? он ответил буквально: "А потому что мы хотим дать советским людям полную свободу голосовать за тех, кого они хотят избрать". Так человечество узнало из авторитетного источника, что сегодня "советские люди" не могут еще голосовать за тех, кого они хотят избрать. ...
"Что остается от Октябрьской революции, -спрашивает Виктор Серж, - если каждый рабочий, который позволяет себе требование или критическую оценку, подвергается заключению? О, после этого можно устанавливать какое угодно тайное голосование". Действительно: на тайное голосование не посягнул и Гитлер".
В чем же похожесть советской бюрократической демократии и демократии номенклатуры. В том что это военные демократии фазы "благоденствия". "После революции", когда нет рисков, не форс-мажора. Различаются они, удивительно и легко, тем же самым с чего начинается "военная победа" - с удовлетворения потребности, инстинктов толпы. В первом случае они еще идеологически облагорожены социалистическим мифом, во втором "демократическом" случае происходит просто разгул, реклама инстинкта, причем самого отвратного животного свойства.
Если советский проект на самом позднем этапе запоминался картинкой торчащих ног вдоль дорог, как тучи валяющихся по кустам бухих пролетариев, символических гегемонов и обязательных алкоголиков. Он был просто "скучный" этот аппаратный социализм, не давал насильно проявится самым темным сторонам простой натуры (чуть не написал животной). Не давал проявится инстинктам открыто, по другому вызывал стресс от невозможности реализовать зверя внутри себя, зверя в человеке. А свежая рыночно-"демократическая" стадия дала. Дала абсолютную волю проявится инстинктам или абсолютную свободу черной толпе. Первое время такая свобода всегда нравится черни. Эта "демократия" стала играть на темных сторонах человеческой природы, и в первую очередь на жадности, зависти, недоброжелательства и ненависти. Она стала удовлетворять инстинкты как после сокрушительной средневековой победы. (Когда занятые площади подвергались ограблению, поверженные города насилию, побежденные платили дань) Она стала просто кормить и даже перекармливать. Так в фазе угасания идеи нарастает "инстинктивное", увеличивается в числе количество инстинктивных людей, и конечно же инстинктивных менеджеров, которых остальная толпа толкает и всегда толкала известными причинам вперед: лишь бы это "дурак" не мозолил глаза, не светился рядом, а публично выглядел "черепшановским" посмешищем: "если не я, то пусть вперед идет этот негодяй" . А зря! Это как раз люди, которые имели вид "глупых " до поры овладения креслом - целью. Это те самые люди с обостренным потребностями нехорошего свойства. Они начинают возводит вокруг себя свое привычное общество.
Они начинают напрягать по другому. И общество само начинает подстраиваться потом под них и даже шагать. Ибо это власть, а власть абсолютная тут сила. А традиционное общество не любит самостоятельных людей. Им легче повторить, хоть и дурное, без разницы, даже с охотой, если это вознаграждается. Их легче ломать и переучивать тоже просто. После пира и в состоянии праздности на самом деле начинается закручивание гаек и маршировка толпы. Может ли идти речь вне понятия родового общества и вне таким образом понятия военная демократия. Все что было изложено вверху характеризует общество на стадии родового строй или феодального свойства. Форс-мажорную ситуацию для них придумывает теперь цивилизация. Но для этого для военных демократий в ответ должно наличествовать "благоденствие", иными словами море торжествующего инстинкта.
(по просьбе автора текст не подвергался корректуре и редактированию)
Начало:
|
|
