Давайте посмотрим правде прямо в глаза - нынешняя Россия это не какая-то новая страна после 91 года, это умирающий, агонизирующий осколок номенклатурного СССР, который отличается, конечно, по собственническим отношениям, по гражданскому кодексу от бывшего СССР, но по сути дела, это номенклатурные элиты, добавившие небольшое количество верхушки ОПГ к себе, которые просто приватизировали общенародную собственность, не изменившись по существу, не изменившись по своему персональному кадровому составу. То есть, это агонизирующее, умирающее тело бывшего СССР. Оно уже, это тело, было лишено духа, который привлекал к нему, потому что вот этот заряд, который возник в 17 году, базировался на старой ленинской гвардии, базировался на пафосе революции. Сталин все это заменил контрреволюционной номенклатурой, он создал империю, ввел золотые погоны, разделил мир с западным империализмом на две половины, чтобы лучшим им управлять. Причем, железной пятой. Раздавил волю народов к свободе, уничтожил миллионы людей. Все это сегодня в качестве мусора и хлама гниет, и все это представлено в нынешнем общественно-политическом устройстве.
Г.Джемаль
Пассионарная группа - это элита элит, это ведущая группа образованных, волевых, сплоченных идеей людей, ведущих за собой основную инстинктивную массу. Сама инстинктивная масса не способна на движение, организованная её форма - это сохранение памяти, иными словами - от простого. Это первичные рефлексы, привитые вождями-учителями-интеллектуалами положительные навыки.
Ведь что такое род и что значит его война? Род на самом деле - мобилизационный проект. Война дисциплинирует людей общины (и тысяча лет до того). В мирное время (передышка) община остывает залечивает раны, воспитывает новое поколение - появляется температура дисциплины - мораль. Есть ли нарушители морали, а значит и нарушители дисциплины? Есть. В первую очередь - это уголовники. Существует некоторое незначительное число иррациональных особей. Они продолжают гражданскую, давно забытую войну кустарным способом. Имеют ли они влияние на порядок? Нет.
Далее. Потребность в дисциплине не проваливается в памяти. Проваливается сама память, ибо рассказ внуку деда лишен ощущения очевидца. Начинается латентная вседозволенность отпрысков. А это означает, что падает и лайт версия войны - мораль. Мораль падает. Трудно представит войну сытому поколению. Появляются воры - коррупционеры. Но пока количество их незначительное.
Инстинктивная масса не создает идей, не строит теорий и фантазирует очень земными заботами. Она в конце концов выбрасывает перед собой потребность, которая остается простой нуждой. Короче беда представляет из себя не просто народный стон. Она представляет из себя минорные сверх печальные звуки, на которые оборачиваются чуткие и сердечные люди - это пассионарии. Они начинают переживать, думать за эту толпу, болеть за эту массу, за этот социум или его часть - болеть за народ называется. Они отождествляются с ним, врастают в него, одухотворяются идеей освобождения. Этот внутренний огонь потом передается другим, даже самым слабым и они тоже становятся сильными.
Но вот что будет потом с авторами, а главное , почему так выходит. Совершаемая таким возбуждением революция, переворот происходят при водительстве не нормальных в обычном смысле людей, которые являются уже революционерами. Сам народ становится активным участником их планов, лишь исполнителем, возбужденным и инертным, обретает не просто голос толпы, но и организацию.
В толпе этой бегут и люди мира и люди войны. Каждый за своим бежит. Они пока податливы и смирны. Кто то мстит. Сам по себе остался бы вместе со своей местью угнетателям. Революция и гражданская война вызывают напряжение, а напряжение требует отдачи, одним из проявление скорой отдачи от вспыхнувшего напряжения, кстати, месть и является, поэтому раздражение есть гнев выбрасывается на ближайшего обидчика, это всего лишь месть, слепая месть ближнему - за лишения, за нужду, хотя этот ближний и не виноват.
Чтобы не остыть на одной мести, толпа нуждается в уме - жить по новому, строить свою жизнь на новый лад она не может, раздражение есть разрушение, после отмщения народ начинает обустраивать, тем самым возрождать старый уклад, другими словами, чтобы бить и крушить снова и снова.
Те же перевороты, которые происходят мирно, совершаются образованными, просвещенными или уже гражданскими силами - бескровно в виде замены, - большого бедствия, лишения (кризиса) не было, а реформы, изменения сами по себе косметические. Следовательно, и народного бунта быть не может. Возможно, речь тут идет об обществе с высоким уровнем цивилизации и культуры. По законам же общества с родовым строем в открытой или завуалированной форме военной демократии на первом месте остаются проблемы материальной недостачи. Так называемый форс-мажор.
Материальные проблемы понятны всем. Род - мобилизационный проект. Он может готовится к атаке (соседа) , либо ликвидировать отставание (от соседей) - встать на защиту. Пока тихо - бьют баклуши. Этого не может быть. Без атаки и дисциплины "войско" разлагается.
Революционную власть творят свободные художники, эти виртуозы возвышенной мысли и отщепенцы вне всякого рода. Они представляют тот порядок, который видят, который хотят и в который хотят увлечь. Только экстренная власть способна поддерживать запредельный энтузиазм. А "атакующая" власть в это момент сильна, она сдерживает анархические инстинкты мести и направляет эту энергию в русло мирного труда. Снаружи милиция, внутри - порицание коллектива.
Сам народ, хотя ему и приписывают возможности творить историю, не выдерживает давления, не выдерживает напряжение, в течении одержимости и строительства своего нового общества он просто перенапрягается, вынуждено сдерживает "природное" начало, инстинкты и подтягивается к самым лучшим образцам. В момент форс-мажора, по простому говоря беды, оголяется только животное начало. Уголовный мир приходит вместе с этим качанием первым. Потому и не может быть силы обуздания зла, кроме как возвышенного мифа, вероятного идеального мира, "где не придется побывать ни мне ни тебе".
Когда гнев толпы направляется "художниками" на новую цель - утопию - порядок крепнет, легенды про героев внушают уважение, мифы морально сильны, ветераны пользуются почетом . Порядок купирует темные инстинкты. Только из-за наивысшего напряжения, благодаря высокой ответственности, высоты идейного момента, а следовательно, общественного контроля, (иначе незамедлительно наступает кара, наказания за аморальный проступок). Поддерживать массу в таком состоянии возможно только "высокой" целью и только высокой целью, ( где нет ограничений, где инстинкты реализуются абсолютно и более того, где нет опасности, что кто то будет покушаться на будущую свободу естественных надобностей, когда будет свобода этих самых инстинктов. Где само общество гарантирует благоденствие, если не им самим строителям, то потомству дается твердая гарантия от новой власти.
Из-за снятия опасности покушения на будущие заработанные блага, а эти блага становятся общими, так же как и начально была общая беда, они и являются общими, потому что являются абстрактными изначально, с того момента, когда начинается бедствие, возбуждение, обращение к народу идеологов, и потом, когда начинается борьба за осуществление революционных планов). Усвоить надо одно: толпа движима инстинктами, только идеи могут облагородить массу, обуздать животное начало, обещая эти инстинкты удовлетворить сполна, в будущем, так чтобы они не портили идеальной картины. Это очень красиво, поэтому даже малые группы революционной рефлексии зовут массу.
Если для некоторой группы (инстинктивных) людей материальные блага начинают поступать во время революции или войны, (форс-мажора) , то есть, когда начинается некоторый период мирного времени, передышки, эта группа выдвигает собственные требования, сначала незаметные, потом фракционные, по мере расширения в количестве увеличения собственной физической массы она превращается во фракцию и даже совершено незаметными путями в "контрреволюционную" группу, в одежде революционеров. Она начинает идеологическое тление, другими словами порчу и начинает теснить "идеологов" со всех постов с последующей целью устранения самого этого типа. Это значит, активная фаза, фаза "беды" (революции, форс-мажора) пройдена и появился некоторый этап передышки, падает контроль и бдительность народа, либо масса уже изолирована.
На место дисциплины - революционной сознательности приходит дисциплина мира - мораль. А уж она то всегда народная. Или достояние вековое. Революция (война) разная, а мораль одна и та же. Мораль общежития. И тут революционеры теряют свой первый вид и превращаются просто в членов общины. Из третьего ранга адепты морали - делегаты общины становятся вожаками. Теперь уже нет творчества у обрыва на краю, когда община застывает в оцепенении, в страхе. Община оживает, а вместе с ней и старый дореволюционный мир после. В пропасть летит герой. Народ не любит беспокойных. На дворе мир. Зачем ты нам мешаешь!
И те, кто отделился от общины простотой получает власть. Тут легко прикинуться. Тот , кто знает это народ, кто жил там, кто был на самом дне, может прикинуться по разному. Идеологи поддерживали напряжение и ставили новые задачи, а новые - "выдвиженцы от народа", аппаратчики уже не ставят такой задачи, но напряжение поддерживают, чтобы сохранить теперь мир. Мирный порядок. Сохранить власть, что именно они - "идеологи", теперь только они знают, что "народ хочет" . Они не хотят больше борьбы, они хотят мирного труда "во благо", следовательно, и народ хочет того же самого - мира и труда. Но кого?
На языке родовой (военной) демократии эти люди хотят дележа трофеев, даже если остальным, кроме "аристократии", остается наградой мирные будни и жевание хлеба. Масса то в нужном движении! Этого достаточно. Значит, масса по инерции будет продолжать множить блага для них - первых делегатов от народа. Пока инстинкты обузданы, дисциплина ужесточается. Наступает фаза внутреннего затишья и ожидание- пропаганда внешнего нападения. Есть работа для репрессивного аппарата. Полицейские создают напряжение внутри, поддерживают состояние классической "беды" - для стимуляции тонуса и работы (вечного) рода. (Очевидно такова судьба традиционного общества "от беды до беды") В конце концов, все оказываются в совершенно в других условиях, где, выделившаяся из инстинктивной массы группа превратилась в обычную застойную номенклатуру.
Получив удовлетворение своих потребностей (инстинктов), эта номенклатура продолжает игру с массой по правилам и методам зачинщиков революций. А масса не замечает идеологическую коррупцию. Ей дадут время и пожевать.. "Кто то же ведет, а его способности нас не касаются - партия знает". Рядовая масса коммунистов (общинников) помогает убрать врагов. Сообща начинается унижение всей культурной группу, всяческих очкариков и философов, потом каждому активисту - кандидату предлагается войти в новую партию "трудящихся", а войдя тоже "реализовать себя" .
Умники, причем добрые, совестливые или под личиной друзей они раздражают, они заставляют волноваться, спотыкаться, заикаться, они в общем мешают жить, в общем трудиться, в общем "вредители". Если полицейские поддерживают порядок дубинками с одной стороны для имитации мажора, само построенное и подсчитанное общество начинает придумывать козни самого главного элемента форс -мажора - коварного и не дремлющего врага.
В фазе "мира" бюрократия военной демократии делает ставку на простых - воинов и строителей пирамид. Она рекламирует простоту, как само воплощение народной морали. Воины должны строить и биться, биться и строить, слуги должны трудится или молча или с песней. Но все инстинктивные люди ( движимые жадностью и агрессией) не понимают, что с этого момента, как они избавляются от идеологов (потом на тех, кто на них похож, имеет вероятность в них превратиться, под эту кондицию идут образованные и культурные, "спецы") они слепнут сами, слепнет и общество, начинается путь к беде, роковой трагедии традиционного общества, - к новому кризису, против которого дубинка бессильна, а "врагов" тучи. Бесконечные миллионы неведомых врагов. (Путь этот может быть не скорым - от перерождения до падения, иногда инерция упадка вмещает в себя несколько десятков лет, все зависит от идеологической силы, точнее от количества обеспеченных (удовлетворенных) системой людей. Если их достаточно много, если их статус сильнейшим образом изменился в лучшую для них сторону, если они увидели в этом режиме какую-то перспективу для себя, эта модификация военной демократии достаточно живуча.
Функцию поддержания хорошего настроения и довольствия массы может нести не только идеологическая задача типа социализма, которая действительно изменила статус многих - людей и народов, людей из народа, но и изыскание достаточного количества продуктов и вещей, чтобы толпа не чувствовала неудовлетворения, тем самым надвигающийся кризис не раздражал "рецепторы" беды. Когда первичные инстинкты удовлетворены - всем хорошо. Пока хорошо. В этом сила простоты.
Режим всячески поддерживает это состояние, выставляет атмосферу солидарности, рекламу достатка, в общем оборудует атмосферу веселости. Ведь праздник или много праздников это противоположенная сторона бедствия, антипод форс -мажора). Таков еще один элемент парадигмы из военной демократии: охрана и контроль сопровождается собраниями "за", "одобряем", "любим", ликуем с музыкой. Все подумают, что падение "советского" типа военной демократии является конечной частью падение режима русской революции. На самом деле элита военной демократии подразделяется четко - на элиту мира и элиту войны. Элиту войны выбирают экстренно, она сама выдвигается спонтанно при формальном согласии старой аристократии, ибо времени нет, либо пан либо попал.
Элита войны и революции ( это элита форс-мажора с позиции традиционного общества и военной демократии, это органические лидеры форс -мажора, его пика, - хирурги бедствий), их называют революционеры, идеологи. Элита благоденствия или мира появляется после революции ( в нашем случае после победы над "врагом"-бедой, трагедией, нуждой), либо просачивается через управление, либо новая аристократия начинает укрепляться за счет падения престижа лидера - вождя. Это люди с четко выраженным эгоистичным началом, с позиции природы биологически активные, хитрые, мимикрирующие под обстановку, одновременно агрессивные, как просто особи чувствующие шестым чувством , что свои проблемы (удовлетворение инстинктов) они могут решить уже самостоятельно путем интриг и подковерной борьбы. Некоторые из них безжалостны, некоторые осторожны, есть очень энергичные, активные. Но все отличаются тем, что мгновенно меняют окрас, не отягощены моралью ( кроме простой, про "не укради" они пока знают) и крайне беспринципны.
Чтобы насытится, а они ненасытны потому что простое их эго перевешивает всю нервную конструкцию. Они должны достичь самой вершины новой власти. Они все просто лезут наверх и на ходу кусают друг с друга - интригуют , подсиживают, лебезят и стараются угодить тому , кто повыше забрался. (Это могут быть отдельные люди . Это могут быть даже партии. Отличить их можно не только по лидеру - конформисту. Там собираются почти однотипные люди. Все они - люди мира и благоденствия. С первым свистом ветра все они исчезнут, ибо не понятно будет где теперь щель) Эти когти ослабляют конструкцию власти, стягивают ее кожу и подготавливая череду разрывов -переворотов, а затем и приход чужака - союзника одного из соперников - типическая картина средневековья, благоприятная обстановка для вторжения - для расчленение. На момент бедствия они не пропадут, поэтому они предвосхищают бедствие, они приобретают готовое, копят его и надеются на собранные запасы. Но объединяет все это одно - это обстановка относительного общего стабильного достатка, это ситуация "мира", когда люди родовой общины ( в том или ином виде) довольны жизнью (застоем , например).
Старый враг повержен и для лидеров "мира" теперь нужен лидер ноль, вождь никто. Чтобы не бил, а кормил. Происходит деградация интеллектуального и физического ряда последовательных вождей во всей системе. Система дуреет, глупеет и улыбается. Чтобы пришел очередной "враг", а "враг" - это их абсолютный стимул. И пока его нет пропаганда придумывает врага, нагнетает обстановку для того чтобы держать "в теле" все общество после улыбок. Как бы то ни было, но малая передышка после атаки (революции) требует перехода самой атаки в творчество. Но творчество не происходит без - вновь, - атаки.
В этом и состоит гвоздь консерватизма, который вбивается в новый мирный устав моралью, которая оказывается на поверку ленью. Новое народной творчество людьми мира провоцируется страхом. Некоторое время это дело выглядит успешным. Горе очередному интеллектуальному карлику - одному из череды, если он затеет развенчать автора этого вечного тысячелетнего творчества. Любая демократия или разрешения после страха чреваты. Место угловного мира быстро заполниться другим аморальным веществом, среди лиц тут будут многие люди мира и благоденствия. Они вообще потеряют страх, народная мораль вообще пропадет даже в том виде вечной простоты " не укради" , чтобы вновь подвести весь этот социум к порогу "не убий!". Как обычно - к атаке через ряд последовательный и смутных теперь абсолютно аморальный изменений.
|
|
