ВОЖДИ НАРОДА И ВОЖДИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
Поведение вождя в минуты опасности
Итак, император Николай I, который был внезапно призван на престол Российской империи, 14 декабря 1825 года попал в условия, когда его жизни и жизни его семьи стала угрожать реальная опасность. Наверное, можно было бы понять, если бы он поручил в этот момент свою защиту кому-либо из оставшихся преданными ему генералов, а сам убежал куда-нибудь в Гатчину или Царское Село.
Но это был вождь народа.
И император Николай I сам начал находить верные себе войска и сам стягивал их к находившемуся под угрозой штурма Зимнему дворцу. Он «передал своего сына, наследника престола, в руки гренадер Павлоградского полка, сказав им: «Я хочу, чтобы он у Вас научился служить своей стране. Я доверяю Вам своего сына»», - а сам начал выстраивать для боя верные себе батальоны и эскадроны и командовать ими. (Наследнику престола, будущему императору Александру II, было тогда 7 лет).
И два века назад, в минуту смертельной опасности вождь народа России, который по молодости ещё не был ни в едином бою, вёл себя так:
Бунтовщики, «гренадеры, солдаты лейб-гвардии Московского полка и гвардейские моряки, выстроенные перед Сенатом, начали очень густой заградительный огонь, которым были опрокинуты многие кирасиры и их лошади (кирасирами командовал Бенкендорф).
Пули свистели со всех сторон вокруг императора, даже его лошадь испугалась. Он пристально посмотрел на меня, услышав, как я ругаю пригнувших голову солдат, спросил, что это такое? На мой ответ: «Это пули, сир», он направил свою лошадь навстречу этим пулям. Испуганные люди, стремясь спастись, бросились прочь от этого несущего смерть места. Толпа людей в страхе направлялась навстречу движения императора, тогда он крикнул громовым голосом: «Шапки долой!». И вся эта толпа, которая забыла всякое уважение и еще не знала, кто является ее государем, признала его по хозяйскому голосу. Все люди обнажили головы, наиболее близко находившиеся стали целовать его ноги, и как по волшебству слепое повиновение пришло на смену шуму и беспорядку. Тогда император приказал толпе разойтись с тем, чтобы избежать опасности и поддержать порядок. Площадь опустела, и конные патрули взяли под охрану места, где улицы выходили на площадь».
Это была не война, когда с противником и со смертью в бою всё понятно. На войне убивать противника – подвиг, умереть в бою – заслужить себе славу, почёт и уважение семье.
А это была смута, это был момент истории, когда ни народ, ни армия не понимали, кто прав, и очень важно было показать, что народный вождь за правду готов собственную жизнь положить, а не просто послать кого-то убивать и быть убитым. Народ должен был видеть, что вождь готов разделить судьбу народа и судьбу тех, кто сейчас начнёт убивать и возможно будет убит.
К примеру, вспоминает сам Николай I.
«Наконец Стрекалов повестил меня, что Преображенский 1-й батальон готов. Приказав коменданту генерал-лейтенанту Башуцкому остаться при гауптвахте и не трогаться с места без моего приказания, сам пошел сквозь толпу прямо к батальону, ставшему линией спиной к комендантскому подъезду, левым флангом к экзерциргаузу. Батальоном командовал полковник Микулин, и полковой командир полковник Исленьев был при батальоне. Батальон мне отдал честь; я прошел по фронту и, спросив, готовы ли идти за мною, куда велю, получил в ответ громкое молодецкое:
- Рады стараться!
Минуты единственные в моей жизни! Никакая кисть не изобразит геройскую, почтенную и спокойную наружность сего истинно первого батальона в свете, в столь критическую минуту.
Скомандовав, по-тогдашнему: «К атаке в колонну, первый и восьмой взводы, в полоборота налево и направо!» - повел я батальон левым плечом вперед мимо заборов тогда достраивавшегося дома Министерства Финансов и Иностранных дел к углу Адмиралтейского бульвара. Тут, узнав, что ружья не заряжены, велел батальону остановиться и зарядить ружья. Тогда же привели мне лошадь, но все прочие были пеши».
Или:
«Сам же, послав за артиллерией, поехал на Дворцовую площадь, дабы обеспечить дворец, куда велено было следовать прямо обоим саперным батальонам - гвардейскому и учебному. Не доехав еще до дома Главного Штаба, увидел я в совершенном беспорядке со знаменами без офицеров Лейб-гренадерский полк, идущий толпой. Подъехав к ним, ничего не подозревая, я хотел остановить людей и выстроить; но на мое - Стой!» отвечали мне:
- Мы - за Константина!
Я указал им на Сенатскую площадь и сказал:
- Когда так, то вот вам дорога.
И вся сия толпа прошла мимо меня, сквозь все войска, и присоединилась без препятствия к своим одинако заблужденным товарищам. К счастию, что сие так было, ибо иначе бы началось кровопролитие под окнами дворца, и участь бы наша была более, чем сомнительна. Но подобные рассуждения делаются после; тогда же один Бог меня наставил на сию мысль».
Вот и сравните с этим поведением вождя народа, поведение вождей интеллигенции Горбачёва, Ельцина, Медведева и кукловодов артистов, играющих роль Путина. Во все опасные или мало-мальски ответственные моменты истории (смуты) эти трусливые твари забивались в самые глубокие норы. Даже самый решительный из них – Ельцин.
Я хорошо помню 1991 год, когда армия буквально молила Горбачёва не то, что возглавить лично подавление мятежа предателей Родины - Ельцина и таких, как он, - а хотя бы лично дать приказ об этом, но эта пятнистая гиена тогда трусливо забилась в какую-то дыру.
В октябре 1993 году Ельцин тоже забился в какую-то нору, и расстреливали Верховный Совет откровенные мерзавцы, делавшие это за броней танков и за вонючие деньги, украденные Гайдаром из казначейства.
Депутаты Верховного Совета тогда «возглавляли» своих защитников точно так же, только у Макашова нашлось мужество взять на себя командование группой защитников. Как тут не вспомнить большевиков, которые на подавление Кронштадского мятежа в ряды верных власти войск послали 300 делегатов съезда, из которых 15 человек были убиты в ходе второго штурма?
С началом войны с Грузией, тогда премьер-министр путин смылся в Китай, а Президент России и Верховный главнокомандующий её вооружёнными силами Медведев, удрал на Волгу - типа отдыхал на пароходе, с которым, якобы, не было связи. Дней десять российские 58-я армия и Черноморский флот действовали в Грузии, как бы, самостоятельно и не было известно элементарное - кто именно в Кремле принял политическое решение на эту акцию? Кто отдал приказ, по которому войска начали действовать? Кто именно его подписал, когда, чем мотивировал начало боевых действий против Грузии?
А вспомните ввод войск России в Крым, когда дежурный артист, играющий роль президента Путина, нагло отказался от армии, заявив, что её в Крыму нет.
И вот это проститутство идёт от Горбачёва. Выше я упомянул о штурме телебашни Вильнюса бойцами спецподразделения «Альфа», при котором был убит один лейтенант, так тогдашний Президент СССР Горбачёв, лично давший «Альфе» приказ на этот штурм, тут же заявил, что он «ничего не знал» об этой акции, типа ему о ней ему доложили только утром. Это было откровенным предательством армии – как ей дальше выполнять приказы, если главнокомандующий потом от них отказывается??
И ещё напомню строки Николая I: «…тогда же один Бог меня наставил на сию мысль». О боге Николая вспоминает постоянно, потом в конце обсудим, почему.
Семейное дело
А теперь смотрите, как в смутное время поступил вождь народа, Николай I в ином вопросе.
Сначала он пытался уговорить мятежников подчиниться, но после их отказа не то, что сам приказ дал подчинённым – он сам первый и открыл огонь по мятежникам! Бенкендорф вспоминает.
«Наконец, прибыли боеприпасы, три пушки были поставлены против восставших. Я получил приказ, когда орудия начнут стрелять, направить конногвардейцев, батальон Финляндского полка с несколькими орудиями на Васильевский остров с тем, чтобы отрезать гренадер с этой стороны от их казарм. Будучи скуп до конца на кровь своих подданных, император приказал еще раз сказать бунтовщикам, что если они не раскаются, то будут расстреляны. Это поручение было дано самому генералу от артиллерии Сухозанету, который галопом поскакал к передним рядам восставших, но ответом ему стали ружейные выстрелы. Тогда император, желая взять на себя одного ответственность в этот великий и решительный момент, приказал первому орудию открыть огонь. За этим выстрелом последовал огонь из других орудий, расположенных возле Манежа.
Первым ответом противника были крики «Ура!» и ружейные залпы, но предатели были малодушны, эти бедные солдаты, сагитированные заговорщиками, были ими покинуты в минуту опасности. Вскоре их ряды охватила паника, виновные во всем офицеры пытались скрыться от законного возмездия, они пытались спрятаться в соседних домах или покинуть город. С этого момента, если их догоняли, то они неотвратимо становились жертвами гнева своих же товарищей. Несчастные солдаты бежали во все стороны, самая большая их часть бросилась в беспорядке на реку и по льду перешла на Васильевский остров, к счастью, среди них было всего около 20 убитых и около 50 раненных. Император приказал прекратить огонь в тот момент, когда последовало их общее отступление. С нашей стороны только конногвардейский полковник Вельо был серьезно ранен и несколько человек были убиты и ранены».
И ещё достаточно интересный момент поведения вождя народа во время восстания декабристов в сравнении с вождями интеллигенции по воспоминаниям телохранителя Ельцина – А. Коржакова.
Во время путча 1991 года они с Ельциным сидели в Доме Советов, и на вторую ночь Коржаков толи услышал, толи ему почудился выстрел. Первая и единственная мысль - удрать! Причём, удрать в американское посольство. Но без Ельцина туда не пустят.
Ельцина в это время спокойно спал (что делает сомнительным вообще версию о том, что был выстрел), Коржаков хватает этого вождя интеллигенции и тащит, как живой щит:
«Спросонья шеф даже не сообразил, куда я его веду…
- Борис Николаевич, я же вам вчера докладывал, что у нас есть два пути: или к американцам, или в свой собственный подвал. Больше некуда.
- Нет, никакого посольства не надо, поехали обратно.
- Ну, вы же сами согласились с предложением американцев, они ждут, уже баррикаду разгородили!!!».
И из этих воспоминаний Коржакова безусловно следует, что вся эта «революция» 1991 года велась под руководством американцев (они ждут, уже баррикаду разгородили!!!).
А вот что происходило перед Зимним дворцом 14 декабря 1825 года. Дело в том, что иностранные послы прекрасно понимали проблему, возникшую у царствующей династии России, и решили помочь Николаю, а иностранные послы могли реально помочь, сообщив мятежникам, что считают императором именно Николая.
И вот поведение вождя народа.
«Привлеченные любопытством иностранные представители собрались на Адмиралтейском бульваре. Они уполномочили ганноверского посланника генерала Дёрнберга попросить у императора позволения присоединиться к его свите с тем, чтобы их присутствие послужило доказательством законности его восшествия на престол. Император поручил Дёрнбергу поблагодарить дипломатический корпус за его добрую волю и передать им, что это «дело семейное и впутывать в него Европу нет никаких оснований». Этот ответ доставил удовольствие русским и в первый раз дал иностранным представителям возможность оценить характер нового государя».
Бенкендорф передаёт и реакцию солдат на такое поведение императора.
«Гвардия только что победила гвардию, единственная опора империи — император — 6 часов подряд рисковал своей жизнью, в народе было неспокойно и еще нельзя было распознать его истинных намерений. Был раскрыт заговор, но пока не были известны ни его руководители, ни его обширность, все было, как в тумане и все могло начаться снова.
Эти размышления не могли успокоить, но мы видели нашего молодого императора отважным, твердым и спокойным в минуту смертельной опасности. Офицеры были этим удивлены, а солдаты были в восторге. Победа была на стороне престола и преданности, что же еще было нужно для того, чтобы войска восхитились и перешли на сторону своего нового государя, чтобы они забыли все претензии, которые еще накануне высказывались в адрес этого человека, который только недавно был командиром гвардейской дивизии, и теперь принял скипетр Петра I, Екатерины и Александра. Во всяком случае, мы знали, что если завтра повторятся вчерашние опасности, то наш руководитель, наш хозяин достоин и способен направлять наши усилия».
Единение с народом
А вот в то время, когда ещё не были разысканы все мятежники-предатели, и личная опасность для Николая и его семьи оставалась, вождь народа – Николай I поехал в Москву на коронацию.
«Огромные толпы народа заполнили улицы и подступы к городу. У городской черты своего нового государя встретили генерал-губернатор и городские власти, жители города по обычаю преподнесли ему хлеб и соль. В тот момент, когда государь вошел в городские ворота, послышались громогласные крики «Ура!» Яркое солнце освещало этот величественный въезд. В городе толпа стала еще гуще, у всех окон и на всех крышах толпились люди, которые с радостью повторяли крики приветствия молодому и красивому монарху. …Крики возобновились и усилились при въезде кортежа в Кремль, этот центр России. Здесь толпа уже представляла собой единую и огромную массу, которая махала шапками и заставляла воздух дрожать от своих длительных и согласованных криков.
…Император с членами своей семьи остановился в Чудовом монастыре, в котором он уже жил, будучи великим князем, императрица-мать была единственной, кто расположился в Большом Кремлевском Дворце. Главная площадь, разделявшая эти два жилища, весь день была наполнена людьми, надеявшимися разглядеть в окнах кого-нибудь из членов семьи своего государя. Во все дни пребывания императора в Москве, особенно по утрам, эта площадь заполнялась огромным количеством народа, не прекращавшем приветствовать продолжительными криками «Ура!» каждое появление императора.
…Церемония коронации была назначена на 22 августа. …Даже на народном празднике, устроенном за пределами города, где собрались более 100 тысяч человек, разгоряченные раздаваемым бесплатно и в огромном количестве вином, где играла музыка, и разыгрывались самые различные представления, к большему удивлению иностранцев, при приближении императора народ выказывал уважение. Люди собирались и толпились вокруг него, не затрудняя его проезд, не совершая насилий и не пользуясь сложным положением и бессилием полиции с тем, чтобы обворовать или оскорбить кого-нибудь».
А вот 7 мая 2012 года на инаугурацию едет вождь интеллигенции России.
«То, что можно было увидеть позавчера в эфире всех центральных телеканалов, как минимум, вызывало мурашки по коже. Избранный черт-знает кем президент Путин проходит по пустым залам Дома Правительства, затем садится в длинный Мерседес и едет в нем по совершенно пустой, обезжизненной Москве. Камера показывает живописные виды, ведет сверху съемку улиц и переулков, а в них - ни души кроме СБ-шников и полицаев (иначе и не назовешь их в данной ситуации). Улицы, которые в такой погожий выходной день обычно переполнены жителями и гостями столицы, выглядят устрашающе призрачно. Не у одного меня увиденное вызвало ассоциацию с каким-нибудь постапокалиптическим боевиком или оккупацией города. Думаю, до 9 мая 1945 года только фашистские сановники катались подобным образом по завоеванным городам».
Видна разница между вождями?
Сегодня и армия, и мы видим добравшихся до власти нынешних вождей России пьяными, трусливыми, тупыми и ленивыми, в любой момент готовыми, спасая свою шкурку, предать и народ, и армию, и удрать за границу.
Что тут поделать, они чисто русские интеллигенты - плоть от плоти и кровь от крови.
Вожди России и ликвидация эпидемий
Николай I, мотающийся по стране, Бенкендорфа от себя не отпускал, семейной жизни Бенкендорф практически не знал. И вот в августе 1830 года царь возвращается домой в Петербург, и Бенкендорф наконец с облегчением пишет:
«После нашего возвращения я получил разрешение провести несколько дней в Фале со своей женой и детьми. …Только три дня я наслаждался таким отдыхом, когда запыхавшийся курьер сообщил мне о том, что император выехал в Москву и приказал мне незамедлительно выехать к нему туда».
А вот теперь немного предыстории. Во времена Екатерины II русская армия в 1770 году возвращаясь из турецкого похода завезла в Москву чуму. Там начало умирать до 1000 человек в день, начальство проявило слабость и народ, в панике поднял бунт, громя и лазареты, и церкви. Екатерина из Петербурга в Москву не выехала, она послала туда графа Орлова, который мирно решить вопрос не смог. Орлов применил войска, орудийным огнём по толпам убив более 100 человек, и только этим подавил бунт.
Так вот, причина, по которой Николай I в конце лета 1830 года выехал из Петербурга в Москву и вызвал туда Бенкендорфа, была вот какая.
«В нашей древней столице началась эпидемия холеры, и я был восхищен героической решимостью моего государя. Через два часа после получения этой новости я уже был в дороге. …Равно как и в других обстоятельствах, я нашел его спокойным и величественным, его приезд взбудоражил все общество, но он не удивил добрых жителей Москвы, которые были подавлены и напуганы появлением страшной заразы, но предвидели решение своего государя.
…Для защиты остальной части империи и Петербурга он приказал оцепить Москву, что было исполнено с легкостью. Покорность благодарного народа была безгранична. Между тем бедствие усиливалось, с каждым днем увеличивалось количество заболевших холерой. Один из лакеев, прислуживавших в спальне императора, умер через несколько часов после того, как вошел в нее, одна жившая во дворце женщина умерла, несмотря на все принятые для нее меры. Император выходил в город каждый день, он посещал общественные заведения и, казалось, пренебрегал опасностью, так как теперь уже все знали об эпидемии. Однажды, во время обеда с несколькими приглашенными, императору неожиданно стало плохо, и он вынужден был выйти из-за стола. За ним последовал врач, напуганный так же, как и все остальные. Вскоре он возвратился, чтобы передать нам приказ императора продолжать обед. Тем не менее, обед был прерван, и мы пребывали в самом ужасном беспокойстве. В этот момент в дверях появился сам им император, сказавший, что нам нечего волноваться. Тем не менее, у него болело сердце, его бил озноб и проявились другие первые признаки болезни. К счастью, после нескольких обильных потоотделений и благодаря принятым лекарствам, он вскоре был поставлен на ноги, и уже на следующий день мы полностью убедились в его выздоровлении.
После того, как он отдал все необходимые распоряжения, он сам наблюдал за выполнением таких из них, как постройка госпиталей в различных частях города, бесплатная помощь бедным, снабжение Москвы продовольствием, создание приютов для детей, которых холера сделала сиротами. Утром 7 сентября после 10-ти дневного пребывания, император уехал из Москвы и вечером приехал в Тверь».
Почему Николай приехал в Москву, а не укрылся в бункере и не вещал оттуда дебильные байки? Вождю народа это понятно, а вождь интеллигенции не поймёт – его дебильная сущность и мелкая душонка этого объяснения не примет.
Своим приездом и присутствием вождь народа успокаивал народ – раз император тут, то значит дело хотя и тяжёлое, но не очень страшное и, главное, эпидемия под контролем. Раз император не боится этой заразы, то почему мы должны бояться? Нет причин для паники и бунта.
А вот 1831 год, при подавлении восстания поляков, от вспышки одновременно начавшейся холеры умирают фельдмаршал Дибич и великий князь Константин, заболел холерой сам Бенкендорф, в Петербурге вспыхнул холерный бунт:
«Эти ослепленные люди мало-помалу осмелели и большими толпами собрались на любимой ими Сенной площади, там они останавливали экипажи, оскорбляли иностранцев и врачей, подняли руку на полицейских офицеров и жандармов, которые прибыли для того, чтобы восстановить порядок. Наконец, как бешенные животные они бросились к стоявшему на площади дому, в котором был недавно устроен госпиталь. В один момент эти несчастные наполнили весь дом, они верили в отравление и с пеной у рта искали жертв. Окна были разбиты на тысячу кусков, мебель выброшена на улицу, больные изгнаны из дома, умирающих бросили на мостовой, бедных служителей госпиталя и санитаров избили и преследовали, наконец, врачей гнали с этажа на этаж и убивали со всей жестокостью бредового ослепления».
И Николай I немедленно едет из Царского Села в Петербург.
«Там еще были видны жертвы ярости народа, и огромная клокочущая толпа заполняла все ее пространство. Он остановил коляску посреди собравшихся, встал, оглядел толпу, теснившуюся около его экипажа, и угрожающим голосом приказал всем стать на колени. Вся эта масса людей обнажила головы и подчинилась его повелительному голосу. Затем, глядя на храм, он сказал: «Я приехал для того, чтобы попросить Господа быть милостивым к вашим грехам, чтобы молить его простить вас. Вы противитесь этому. Русские ли вы? …Император также перекрестился и добавил: «Я приказываю вам разойтись, вернуться домой, и подчиняться всем моим предписаниям». Толпа с энтузиазмом приветствовала императора и поспешила подчиниться. Нормальный порядок был восстановлен, и все благословляли силу и неустрашимую заботу императора».
Разумеется, Бенкендорф пишет о Николае I, можно сказать, умильно, не сообщает никаких отрицательных моментов из жизни Николая I, которые без сомнений были, но ведь то, о чём Бенекендорф пишет, подтверждается и из иных источников. Пусть и не так славословно, но это факты! Вот, к примеру, рисунок того времени, подтверждающий личное участие Николая в подавлении холерного бунта в Петербурге.
http://www.tertiasp.ru/shop/T-207.jpg
А вы в нынешней России видите вождя, похожего на вождя русского народа? А не на вождя трусливых тварей, обворовывающих народ? И я вот тоже не вижу.
Хотя нет, есть же А.Г. Лукашенко, а то, что он вождь народа, видно по тому визгу, который несётся со стороны дебильной интеллигенции при упоминании о Батьке.
Кстати, от картины того, как Лукашенко поливают дерьмом местные «диссиденты», я почему-то вспомнил, что в 1991 году движущей силой разрушения СССР были московские «учёные», а через несколько лет эти дебилы, своими руками в 1991 году уничтожившие базу своего существования, уже ходили с плакатами «Спасите российскую науку!».
Но я, собственно, не о них.
Бог, как бюро
Из воспоминаний Бенкендорфа, и собственных воспоминаний Николая, становиться ясно, что Николай I безусловно и истово верил в бога. Это несколько странно, поскольку в России вряд ли были настолько образованные люди, чтобы сравнить их образование с образованием этого императора, тем не менее, в истинности его веры не приходится сомневаться - Николай I верил в бога без грамма лицемерия.
Вот 1835 год, ночью у русского городка Чембар коляска императора, спешащего в Польшу терпит аварию и переворачивается, кучер и камердинер тяжело ранены, Бенкендорф, оставшийся единственным не сильно пострадавшим, пытается оказать всем помощь, усаживает поудобнее императора: «Его первыми словами были: «У меня сломано плечо, я чувствую это. Это хорошо, господь предупреждает меня, что не следует строить планов, не испросив его поддержки, это урок мне»».
Обратите внимание даже не на то, что первые мысли пришедшего в себя императора были о боге, а на то, что Николай прежде, чем делать что-то важное, оказывается, всегда испрашивал разрешение у бога.
И ещё штрих к тому, как искренне верил Николай. Итак, его доставили в этот Чембар.
«Врач заявил, что в Чембаре надо остаться на три недели, и потом продолжить поездку маленькими переходами. Все это сильно противоречило характерному для императора нетерпению и вредило его выздоровлению. Первое сделанное для него фиксирующее приспособление было снято через три дня, так как оно столь сильно сжимало его живот, что у него начались колики, боль от которых была непереносимой. Несчастный Арендт не знал, какое еще средство посоветовать, тем более, что больной отказался от большинства из них, а неспособность других унять боль приводила его в ярость. В одну из ночей он почувствовал себя настолько плохо, что позвал священника с тем, чтобы подготовиться к смерти».
Но ему стало легче, и через 4 дня Николай потребовал везти его в Петербург. Карету обложили подушками, поскольку Николай продолжал испытывать боли при любых движениях, и поехали. И вот тут началось! Вся округа высыпала к дороге молить бога о выздоровлении императора, но это было ещё ничего - можно было помахать в окно здоровой рукой. Страшно было то, что и попы вышли из церквей с иконами к дороге, и именно это стало трагедией, поскольку император не мог мимо икон проехать мимо. Терпя невыносимые боли, Николай I выходил из кареты, чтобы поцеловать икону. Единственно, он приказал Бенкендорфу запретить попам выходить с иконами, но Бенкендорф с этим не справился, поскольку это было уж сильно не его ведомство.
Ну, ладно, Николай считал бога начальником и запрашивал его разрешение на то или иное своё решение. А как он получал согласие бога? Как узнавал, что бог одобряет или не против его замыслов?
Думаю тем, что Николай I ставил себя в условия непосредственной опасности для жизни и если видел, что с ним ничего не происходит, то, значит, и бог им доволен - защищает! Ну, сами посудите, а как иначе было узнать, доволен ли бог тобою, «помазанником божьим»?
И можно было бы утверждать, что Николай I был фаталистом, настолько безрассудно он испытывал судьбу, скажем, он постоянно ездил с минимальной охраной или даже без неё, и даже по враждебной Польше.
Или вот война с турками, Николай I в действующей армии, а в турецких войсках сражались с русскими профессиональные разбойники и предатели - запорожские казаки. Они в 1793 году в очередной раз предали Россию и перебежали к турецкому султану, тот дал им земли у Дуная и они служили ему за это, казалось бы, верой и правдой: «Запорожцы оказали Оттоманской Порте великие услуги, во всех войнах против России они отличались великой ненавистью к своим бывшим соотечественникам, проявляли жестокую отвагу даже большую, чем самые фанатичные турки», - пишет Бенкендорф. И вот теперь, оценив силу русской армии, запорожцы предали султана и перебежали обратно к русским.
Итак, русские войска под огнём турецкой крепости Исакча форсируют Дунай, Николай I счёл необходимым срочно переправиться на тот берег. Бенкендорф свидетельствует даже с некоторым осуждением:
«Горя нетерпением, император бросился на берег и приказал возводить мост, в это время речные суда продолжали перевозить войска, которые уже стали хозяевами соседних высот. Работы велись с необыкновенной горячностью, присутствие императора удваивало силы и усердие солдат и офицеров. Тем временем император не стал дожидался окончания работ по постройке моста, для того, чтобы поблагодарить победившие войска и отдать распоряжения по осаде вновь вооруженной крепости, которую защищал многочисленный гарнизон. Он попросил запорожского атамана предоставить ему свою лодку и посадить дюжину казаков на весла. А ведь эти люди были нашими смертельными врагами, только три недели назад они покинули вражеский лагерь. Стоило им сделать несколько дополнительных гребков, как они бы оказались под защитой укреплений крепости Исакча, и могли бы сдать туркам государя России, который сел к ним в лодку в сопровождении всего двух генералов. Атаман и казаки поняли это и были в восторге от такого проявления доверия к ним. Они с чувством воскликнули: «Мы принадлежим тебе! Не только эти двенадцать человек, но и все наши товарищи!» Таким образом, с помощью запорожских казаков император оказался на турецком берегу».
Поблагодарить войска можно было бы и позже и запорожцы - это вопрос десятый. Но Николай-то зачем рисковал? И почему рисковал постоянно?
Вот я и думаю, что для него это был знак, что бог с ним, что бог одобряет то, что Николай делает! Раз ничего не случается, значит, Николай всё делает правильно!
Ну, тяжело работнику без бюро - без того, кто указывает, как тебе поступать. Очень тяжело! А у самодержца такого бюро, состоящего из людей, нет. Вот Николай и сделал таким начальником бога, и у бога искал одобрения тому, что делал.
Самодержцем работать страшно.
Особенно настоящему вождю народа.
P.S. В связи с парадом по хрен знает какому поводу, сообщаю о своём интервью, данном В. Парфёнову. Да, говорящая голова, да, очень длинно, но, возможно, для кого-то и это будет полезным.
https://www.youtube.com/watch?time_continue=129&v=87xqfRL1FME&feature=emb_logo
|
|
