В нашей стране реформируют сейчас не столько экономику, сколько общество, пытаются превратить человека в бессловесное существо, в овощ. Все реформы стали возможны только за счет подавления, насилия и отчуждения человека от власти, друг от друга. В трудовых коллективах поощряют разобщенность. Организациям, которые пытаются объединить работников, создают невыносимые условия, не дают возможности выжить.
Чтобы собрать активных людей вместе, нужен не только энтузиазм, но и хотя бы крышу над головой, стулья. Люди должны прийти в какой-то общественный дом, расположиться, иметь возможность разговаривать, спорить и так далее. К сожалению, помещений для таких сходов у нашего гражданского общества не оказалось, все приватизировано, все на коммерческой основе. Где нищему населению взять денег на аренду этих комнат, залов, телефонов? Были еще раньше небольшие льготы для общественных организаций на эти цели, и те отменили.
Ушли в некуда сходы жильцов по месту жительства, собрания на предприятиях, тем более бригадные, цеховые. Несколько лет назад рабочие московского завода «Рено», бывший «Москвич», решили создать свободный профсоюз. Для этого нужно было провести учредительное собрание, а провести его негде. Решили сделать это прямо на улице, у проходной завода. Несколько человек на такой импровизированной конференции успели уже выступить, но тут подкатил наряд милиции, и разогнали делегатов. Сказали, что на улице проводить собрания не положено.
Вот ещё один из вопиющих примеров, пришел сын одного кадрового рабочего устраиваться на предприятие. Такой специалист нужен, а парня не берут. Его отцу прямо заявили, что сам он очень опасен для коллектива, состоит не в том профсоюзе, поэтому нельзя создавать на предприятие трудовую династию под его фамилией. Пришлось ради сына отцу написать заявление о выходе из рабочей организации.
С помощью разных мелочей, отрывают одного человека от другого, заставляют предавать друзей. Из подлостей и обмана, как из кирпичиков, складывают наше новое общество, взаимоотношения друг с другом. Если ты предаешь, то и тебя могут подставить, разве, может быть, такой фундамент прочным, надежным? Архитекторы с верхнего этажа, создавая такой мир, сами стали его заложниками. Трудно спят по ночам, окружают свои коттеджи пятиметровыми заборами.
Не удивительно, что при таком собачьем обществе, мы стали терять человеческую доброту, отзывчивость. Люди стараются выжить за счет отчужденности друг от друга. Спрятались за железными дверьми. Замками прихлопнули не только двери, но и рты.
К великой радости сохранились островки, где люди помогают друг другу, делают добрые дела. У меня стало неладно с очками, решил их отремонтировать. Пришел в киоск, у входа в метро. Сотрудница мастерской взяла очки, через некоторое время протянула отремонтированную вещь. Я спросил: «Сколько должен?». К моему удивлению, женщина сказала: « Ни копейки. Я живу в пятиэтажки, мы все друг другу в этом доме помогаем». Действительно, в этих пятиэтажках у каждого подъезда есть скамейки. Почти постоянно отдыхают на них жильцы, обмениваются новостями, как бы постоянно идущее собрание. Все знают друг друга, ходят в гости, помогают соседям. Это есть всё та же коммуна, которую переносили с предприятий. Сейчас решили в Москве снести эти пятиэтажки, как бы окончательно покончить с прежним образом жизни, с прежним обществом.
Мне повезло, значительная часть моей жизни прошла, теперь уже далеком, советском обществе. Довелось родиться романтиком, получил рабочую специальность, и сразу потянуло в диковинные края. Жил в Астрахани, а рванул работать на Урал. Строили железнодорожный мост около города Молотова, теперь Пермь. Потребовалась кувалда, а она лежала около путей. Пошел за ней, рядом работал шумный сварочный агрегат, поэтому не услышал приближающий поезд. Буфером от паровоза меня под зад. Как птица полетел в котлован, которые был вырыт под сваи. Они были уже забиты, я умудрился пролететь между ними. Котлован был заполнен водой, стояла зима, лед сверху, головой я пробил его, хорошо ногами зацепился за эту же корку, не ушел на дно. Очень повезло, сразу вытащили. На этом же поезде отвезли в город, оказался в больнице. Кроме боли в теле, ещё тоска. Словно потерялся в большом мире. Ни одной близкой души рядом. Мобильных телефонов тогда ещё не было, даже маме о несчастье нельзя было сообщить.
От места работы, поселка из жилых вагончиков, до областного центра было километров 60. На электричке, дальше от вокзала до больницы ещё на автобусе. Часа два с лишним добираться. И вдруг открывается дверь, вваливается в палату настоящий десант, половина моей бригады. Улыбки, гостинцы. Какие они были сладкие эти пирожки и конфеты! Словно я очутился в родном доме, смех, подбадривание. Коллеги взяли мой астраханский адрес. Сообщили моей семье, что со мной все в порядке, я нахожусь на попечение бригады. Раньше было узаконено в умах, что больного обязательно посещают друзья по работе, даже деньги на это отпускали в профкоме. Чтобы посетить меня в больнице, рабочие мостопоезда провели полдня, в дороге, в больнице. Настоящая экспедиция, Сейчас такого не встретишь. Не люди, а станки, сплошное безразличие.
На каждом предприятие у нас пытались создать большую семью, наподобие коммуны, прежде всего, была забота о судьбе человека. Жилье, отдых, дети. Сейчас многие упрекают бывшие профсоюзы, которые называли школой коммунизма, они, мол, были не настоящие, распределяли путевки, детские подарки. Не боролись с администрацией. А с кем и за что нужно было бороться? Зарплаты не задерживали, не существовало такого произвола, унижений, как сейчас. Вот в Ульяновске наказали активистку за то, что она без разрешения пошла в туалет, готовили её к увольнению. В советские времена работали законы, по желанию начальства нельзя было никого уволить, везде оплачивали работу по общепринятым нормам, по разрядам. Если хочешь получать больше, повышай мастерство, свой разряд. И мастерство у человека росло, также рос и заработок.
В каждой цивилизованной стране, у каждого народа должна быть общая, коммунальная душа. Людям нужно общаться, помогать друг другу, защищаться вместе от произвола чиновников, вырабатывать идеи, вести поиск народных лидеров. В начале девяностых по демократическим образцам начали строить новое гражданское общество и у нас, но не успели подвести здание под крышу, как стали разрушать стены, прощаться с демократией. Одну за другой стали закрывать общественные организации.
Непродуманные реформы отбросили нашу страну на уровень стран третьего мира. Утрачен культурный уровень, разрушены образование и здравоохранение. Произошло одичание масс. Стараются построить рабовладельческое государство нового типа. Только солидарность позволит нам выжить, но, к сожалению, в трудный момент стараются расколоть общество, разбросать его как щепки во время рубки леса».
На примере довольно крупного завода стройдеталей, который находится в московском районе Лианозово, можно показать разрез нашего общества. Рабочим выдали к Новому году по несколько сотен рублей и никаких собраний, поздравлений от руководства. Хотели работяги перед зимними каникулами чуть-чуть задержаться в раздевалках, курилках, пожелать друг другу хорошего, светлого. Кроме производственных закутков, на выданные премиальные, больше некуда было податься, но рабочих бесцеремонно выгнали за ворота. Для себя руководство устроило корпоративную вечеринку в ресторане. На первом этаже накрыли столы для среднего звена, для начальников цехов, на втором пировал директорат. Со второго этажа на первый с десяток ступенек, но никто не удосужился спуститься с верха, поздравить с Новым годом хотя бы среднее звено.
Безразличие к простым людям спускается сверху, от чиновников. 20-летний сирота из Магнитогорска Сергей Антипин вырос в детдоме, где его оставили родители. Пока получал рабочую профессию в училище, жил в общежитии, а затем оказался на улице. Больше двух лет подросток скитался по крышам и чердакам, где его подкармливали неравнодушные жильцы. Городской жилищный отдел поставил сироту на учет для получения жилья еще в 2000 году. Несколько лет он обивал пороги чиновничьих кабинетов. И везде получал отказ. Лишившись своего угла в общежитии ПТУ, Антипин решил, что в тюрьме его хотя бы будут кормить, оденут и дадут ночлег, и сообщил по телефону о «минировании» здания. Не сработало. Тогда он украл у прохожего телефон и сам пришел в полицию, но там не стали возбуждать уголовное дело. Тогда Сергей вооружился ножом и ограбил магазин, после чего снова отнес все деньги и улики в полицию. Наконец, ему дали пять лет колонии.
Опять хочу окунуться в прошлое. Когда был построен мост на Урале, я возвратился в Астрахань. По комсомольской путевке пришел работать на комсомольскую стройку, строительство бумажного комбината. Бумагу и картон должны были делать из тростника, которого в низовьях Волги много. Направили меня в знаменитую тогда бригаду Александра Каленюка. Это была, прежде всего, большая семья. Мы не прятались со своими проблемами друг от друга, старались решать их вместе. Однажды бригадир собрал нас в срочном порядке. Можно было подумать, что в мире что-то перевернулось. Нет, столяр Михаил Кузьмин бросил вечернюю школу. Работа, семья, а тут ещё учеба, откровенно говоря, устал человек. Первым выступил бригадир, учебу он не сопоставлял с карьерой, говорил о внутреннем перерождении человека, которые несут знания. Задел за живое «старичков», те стали вспоминать, как, едва научившись писать, читать, вынуждены были бросать свои университеты, шли зарабатывать хлеб. В их рассказах чувствовалась тоска по неосуществленному. Засиделись допоздна, но никто не рвался домой. А назавтра вернулся в школу Кузьмин, да не один – еще двое наших решили включиться в учебу.
На этой комсомольской стройке я стал членом комсомольского бюро, начал рассказывать о своих друзьях по работе в газетах. Одновременно занимался спортом, греблей на каноэ, благо Волга была рядом. Мне поручили от комсомольского комитета привлекать работников на предприятие к занятию спортом, физкультурой. Тем временем мне пора было в армию, я выиграл российские гонки, стал мастером спорта. В результате меня призвали в ЦСКА. И вот мама сообщает мне из Астрахани, мой портрет, как одного из первых ударников коммунистического труда в области, помещен в областном музеи.
Было бы совсем плохо, если бы в сумерках не сверкали огоньки, не показывали бы дорогу к добрым сердцам. Но им не дают разгореться в полную силу, соединиться со своими единомышленниками, сделать страну более гуманной. Эти люди из последних сил, за счет собственного энтузиазма, стараются отстаивать душевность, отзывчивость в нашем народе, в трудной ситуации пытаются помочь конкретному человеку. Разве можно не уважать пенсионера Вадима Постникова из Кургана, вставшего в одиночный пикет возле здания городской администрации, требуя, чтобы отменили незаконное постановление о выселения целой семьи из принадлежащего им дома. Постников не был для этих людей родственником, другом, просто помогал живущим рядом найти справедливость.
Руфина Ивановна Коробейникова, личность в Магадане известная, ей сейчас 76 лет. Теплые носочки, связанные ее руками, согревают и детишек в детских домах, и постояльцев местного Дома инвалидов. Узнав, что Дальневосточный регион пострадал от наводнения, решила отправить свои изделия в Хабаровск. Всего получилось четыре больших мешка. Руфина Ивановна вяжет и днем, и ночью, прерываясь лишь на короткий отдых. Пряжу ей приносят неравнодушные люди.
Да что там искать добрые души в Магадане. Вот мой приятель, бывший директор, бывшего Черемушкинского керамического завод, на котором я работал до ухода на журналистские хлеба, Лев Мельников. Завод закрыли, а он до сих пор опекает заводчан, остается для них директором. Много заводчан жили рядом с заводом, целый поселок, а потом Мельников сумел построить ещё кооперативный дом, в которые получили квартиры, почти бесплатно, около ста заводчан. Как не позвонишь Льву Борисовичу и слышишь в ответ, как от дежурного врача, что у такого-то нашего шофера с женой плохо, или бывший инженер болеет. Все время этот бывший начальник кому-нибудь из наших помогает. Большинство заводчан уже пожилые люди, чаще всего на своей машине Мельников подвозит их к лечебным заведениям. Вместе сидят, ждут очередь у кабинета. Потом обратно, домой. Иногда Лев Борисович помогает некоторым заводчанам даже деньгами. Последние отдает.
До Мельникова на директорское кресло главк привозил к нам варягов. Чужаки трудно сходились с заводчанами, завод разваливался. Тогда инициативная группа заводчан пошла в райком и предложила Мельникова. Коллективу пошли навстречу. На заводе был клуб, медпункт, хорошее общежитие, вместо всяких теперешних кредитов, касса взаимопомощи, профилакторий, в котором лечились и жили сотрудники, без отрыва от работы месяцами. Можно было получить почти бесплатную путевку в санатории, дома отдыха. Вот такая социальная сфера, вот такая жизнь. Где все сейчас? О своем заводе я написал документальную повесть «Завод». Рассказал о людях, которые живут не одним днем, а оптимистично думают о будущем. Напечатали произведение в журнале «Дружба народов». Такие повести можно было писать почти о каждом трудовом коллективе советских времен.
Нужно рассказывать побольше населению о таких людей, как Постников, Коробейникова, Мельников, чтобы на этих примерах люди учились, возвращали в жизнь добрые поступки, добрые дела к нам в страну, иначе она окончательно одичает, озвереет. Но наши газеты и телевиденье каждый день ищут врагов, как за бугром, так и в наших границах. Наше телевиденье вообще без бронежилетов нельзя теперь смотреть, везде стреляют.
Вместо этих людей, в благодарность за их добрые поступки, Путин наградил 25-летнего сына главы "Роснефти" Ивана Сечина, госнаградой "За заслуги перед отечеством" II степени». С формулировкой "за многолетний добросовестный труд". Видно в многолетний и добросовестный труд этому сынку засчитали и время, когда он лежал в детской кроватке. И вряд ли наградят за добрые дела врача Алексея Кордумова, хотя об этом просят жители поселка Рочегда Архангельской области. Он единственный оставшийся доктор на правом берегу Северной Двины. Его участок — 10 деревень, в которых живут более пяти тысяч человек. Кордумов работает и за терапевта, и за окулиста, и за хирурга, и за педиатра.
В больнице в Рочегде на приеме бывает по 65-70 человек в день. Такую нагрузку выдержать просто нереально. Страховая компания оплачивает в день всего 15-20 визитов. Считается, что больница должна рационально распределять свое время и записывать лишних посетителей на другой день. Но для сельской больницы это нереально. Человек ехал несколько часов из своей деревни, а ему предлагают сказать: «приходите завтра». Приходится Кордумову большинство пациентов принимать бесплатно.
Кордумова часто спрашивают, чего он не уходит с этой горячей точки, многие ушли, а он, как бы, прикрывает отступающие отряды, расходует себя, спасает сельчан. Да, он два раза уже пытался уйти, брала свое усталость. В 2007 году уехал работать в Архангельск. Но недолго продержался, все думал о своей брошенной больнице. Кстати, его семья, жена, сын и дочь так и не смогли обжиться в деревне. Остались в Архангельске.
В 2013-м Кордумов вообще решил оставить медицину. Устроился в службу безопасности московского аэропорта Домодедово. Там, кстати, конкурс был. Требовалось высшее образование и знание английского. Три года поработал и не выдержал, опять назад вернулся к своим, в Рочегду.
Вот такие одиночные герои и сдерживают пока надвигающуюся духовную катастрофу в стране.
Альберт Сперанский, председатель Совета общероссийской общественной организации «Рабочие инициативы»
|
|
