Если человек берётся всерьёз рассуждать о современном российском капитализме, то во многих случаях приходит к вполне логичному выводу: российская буржуазия неоднородна. Часть авторов обращают внимание на различие интересов буржуазии национальной и компрадорской. КПРФ (и если бы только она!), по сути, всю свою программу на этом построила. И ведь не придерёшься, чистая правда. Но если просто ограничиться констатацией этого факта, то есть риск попасть в опаснейшую ловушку. Так давайте присмотримся повнимательнее к трём участникам этого противостояния: национальной буржуазии, буржуазии компрадорской и государству.
Итак, давайте, прежде всего, обозначим разницу между этими внутриклассовыми группировками. Вероятно, основное различие состоит в том, что национальная буржуазия работает на насыщение внутрироссийского рынка, при этом развивая производство внутри страны и используя национальную рабочую силу. А компрадорская буржуазия живёт за счёт вывоза из страны ресурсов, взамен ввозя предметы потребления. Т.е., в развитии национального рынка и производства внутри страны она не заинтересована.
А теперь - внимание! Самое интересное заключается в том, что это деление в значительной мере условно. Российская буржуазия является единым целым и действует внутри единой национальной экономики. Присмотримся к особенностям российского капитализма. Кстати, не устаю рекомендовать всем, заинтересованным в этом вопросе, книгу Кагарлицкого "Периферийная империя" - там этот феномен проанализирован глубже всего. Чтобы экономика страны функционировала, в ней должны быть деньги. Чтобы функционировала экономика периферийной страны, деньги в неё должны поступать из капиталистического "центра". До 1917 года они поступали в обмен на зерно, сейчас - в обмен на энергоносители. Обеспечивает это, разумеется, компрадорская буржуазия, поскольку она и есть главная сила национальной экономики в такой стране.
Во-первых, она, во-вторых, государство, поскольку в такой ситуации без него вообще ничего не делается. А национальная буржуазия эти деньги осваивает. Иными словами, она кормится крохами со стола буржуазии компрадорской. Разумеется, и она нужна: в стране имеется население, у него есть потребности и оно готово платить за их удовлетворение, то есть почва для существования буржуазии налицо. Но откуда у населения деньги, которыми оно платит нацбуржуазии? В последнем счёте - от экспорта. Исчезнет компбуржуазия, исчезнет и основа существования нацбуржуазии. Они повязаны намертво.
Итак, сделаем первые промежуточные выводы. Во-первых, буржуазия являет собой единое целое, и национальная буржуазия в России не может существовать без компрадорской. Во-вторых, государство (хотя оно и национально уже в силу того, что оно - государство) существует в первую очередь для обеспечения экспорта, и гораздо теснее связано с компрадорской буржуазией, чем с национальной. Эта последняя - так, прихлебатель, паразит в древнегреческом смысле.
Перейдём теперь к Великой Русской революции 1917 года (я всё же настаиваю, что это была единая революция, но, как и положено революции, проходившая в несколько этапов). Она-то как раз и показала несостоятельность национальной буржуазии.
Весной того года все политики сходились на том, что монархия пала, и теперь нацбуржуазия должна взять судьбу страны в свои руки. Один лишь Ленин понимал, что это невозможно - ну так они на то и гении, чтобы видеть дальше прочих. На практике же оказалось, что нацбуржуазия настолько крепко связана с мировой, что не может отказаться от своей роли приказчика западных капиталистов. Потому-то и понадобился Октябрь, сметший её.
Самый наглядный пример - война. Война измучила всё общество, но нацбуржуазия не могла выйти из неё, поскольку это противоречило интересами её западных хозяев. И потому практически до самого Октября буржуазные (в том числе мелкобуржуазные) политики делали всё возможное, лишь бы не допустить выхода России из войны. Будь это не так, вся революция проходила бы иначе. Не нужен был бы не только Октябрь, но даже и Керенский.
В лице Керенского нацбуржуазия притворялась левой и демократической, но, будь она в состоянии возглавить нацию, само это притворство было бы ей ни к чему. Во главе революции встал бы... конечно, не Милюков, но деятель наподобие Милюкова, только выглядящий малость презентабельнее. Он бы при первой возможности заключил мир (а весной 1917 года его можно было бы заключить на очень даже небрестских условиях), мигом разделил бы помещичьи земли и не позднее лета организовал бы созыв Учредительного собрания.
Большевики бы если не навсегда, то надолго остались политическими маргиналами, роль левой оппозиции в парламенте демократической Российской республики досталась бы меньшевикам и эсерам, и сейчас бы Россия была весьма симпатичной парламентской республикой с множеством всяческих партий, свободой прессы и гей-парадами. Для этого требовалась сущая мелочь: социальная и политическая самостоятельность национальной буржуазии. Но тогда её не было, как нет и сейчас.
Иными словами, во-первых, не следует возлагать чересчур много надежд на нацбуржуазию. А во-вторых, даже если она на что-то и годна, то существующее государство уж точно не годно. И чем скорее оно сдохнет (неважно, по какой причине), тем лучше. Я не хочу сказать, что в будущем Россию ждёт новый Октябрь – но вероятность его весьма велика.
|
|
