4 (17) апреля 1917 года прибывший накануне в Россию лидер партии большевиков Владимир Ильич Ленин выступил со знаменитыми "Апрельскими тезисами". Эти тезисы произвели первоначально шоковое впечатление на самих вождей большевиков: их почти никто не понял и не поддержал.
Меньшевик Николай Суханов, слушавший "Апрельские тезисы" ещё в ночь на 4 апреля, во дворце Кшесинской, писал: "Мне не забыть этой громоподобной речи, потрясшей и изумившей не одного меня, случайно забредшего еретика, но и всех правоверных. Я утверждаю, что никто не ожидал ничего подобного. Казалось, из своих логовищ поднялись все стихии, и дух всесокрушения, не ведая ни преград, ни сомнений, ни людских трудностей, ни людских расчетов, — носится по зале Кшесинской над головами зачарованных учеников. Ленин вообще очень хороший оратор — не оратор законченной, круглой фразы, или яркого образа, или захватывающего пафоса, или острого словца, — но оратор огромного напора, силы, разлагающий тут же, на глазах слушателя, сложные системы на простейшие, общедоступные элементы и долбящий ими, долбящий, долбящий по головам слушателей — "до бесчувствия", до приведения их к покорности, до взятия в плен". Как выражался сам Ленин, он старался "втолковывать до чертиков".
Первыми же словами Ленин вылил на головы восторженных соратников ушат холодной воды.
"Я полагаю, товарищи, — сурово заметил он, — что довольно уже нам поздравлять друг друга с революцией".
Слушатели стали смущенно переглядываться.
"Когда я с товарищами ехал сюда, — говорил Ленин, — я думал, что нас с вокзала прямо повезут в Петропавловку. Мы оказались, как видим, очень далеки от этого. Но не будем терять надежды, что это ещё нас не минует, что этого нам не избежать..."
Это, кстати, пример типично ленинского парадокса, которыми Владимир Ильич едва ли не каждый день не уставал ошарашивать тех, кто с ним общался. Большевики разнеженно праздновали "великую революцию", а тут их вождь ставил перед ними в качестве следующей перспективной цели... тюрьму! И ведь так оно и вышло — очень скоро многие лидеры левой части РСДРП (Каменев, Коллонтай, Троцкий и другие) оказались за решёткой, а другие, включая самого Ленина, — в бегах...
"Даже наши большевики обнаруживают доверчивость к правительству, — заявил Ленин 4 апреля. — Объяснить это можно только угаром революции. Это — гибель социализма. Вы, товарищи, относитесь доверчиво к правительству. Если так, нам не по пути. Пусть лучше останусь в меньшинстве".
Двухчасовой речи, конечно, поаплодировали, но как-то смущённо. По словам Суханова, соратники Владимира Ильича, "долго и дружно аплодируя, как-то странно смотрели в одну точку или блуждали невидящими глазами, демонстрируя полную растерянность".
"Я вышел на улицу, — вспоминал Суханов. — Ощущение было такое, будто бы в эту ночь меня колотили по голове цепами. Ясно было только одно: нет, с Лениным мне, дикому, не по дороге...".
Вячеслав Молотов вспоминал: "Я никогда не был против Ленина, но ни я, никто из тех, кто был всегда с Лениным, сразу толком его не поняли. Все большевики говорили о демократической революции, а тут — социалистическая!".
— Да, это бывает, — говорил сам Ленин, — многие не всегда сразу умеют охватить то, что именно нужно сделать в данный момент... Позднее это всем станет ясно...
Но нарастала и враждебность к Ленину. "Идешь по Петербургской стороне, — вспоминала Крупская, — и слышишь, как какие-то домохозяйки толкуют: "И что с этим Лениным, приехавшим из Германии, делать? в колодези его, что ли, утопить?"".
Вождя либералов Павла Милюкова спросили на одном из митингов:
— Что делать с Лениным и его единомышленниками?
— Этот вопрос мне задавали не раз, — твердо отвечал он, — и всегда я отвечал на него одним словом: арестовать!
А Владимир Ильич не сомневался, что рано или поздно большевиков действительно станут арестовывать. "Почти каждый вечер, — замечал Зиновьев, — он говорил: "Ну, сегодня нас не посадили, — значит, посадят завтра"". Он не уставал окатывать товарищей "холодным душем":
"Зачем мы приехали в Россию? Чтобы принять участие в революции? И это наша высшая обязанность. Не одному из здесь присутствующих придётся кончить жизнь свою в период этой революции. Но пока мы ещё разговариваем и газету выпускаем..." Суммируя всё вышесказанное, можно напомнить слова Троцкого: "Если бы Ленин с группой товарищей и, главное, со своим деянием и авторитетом не прибыл в начале апреля в Петроград, то Октябрьской революции... той революции, которая произошла 25 октября старого стиля — не было бы на свете".
Переходя к нашему времени, приходится отметить, что нам, гражданам бывшего СССР, тоже сейчас остро нужны новые "Апрельские тезисы", которые ясно и чётко сформулируют, за что и как следует бороться левым в условиях медленно погружающейся в небытие постсоветской Атлантиды. Даже если первая и ближайшая практическая цель этих тезисов совпадёт с той не слишком радостной задачей, которую поставил перед своими товарищами Ленин 100 лет назад — оказаться в тюрьме... :) И ещё желательно, чтобы эти тезисы сформулировал человек с "деянием и авторитетом" Ленина, потому что иначе, как бы они ни были верны, их просто никто не услышит. А услышат — так засмеют, как пытались 100 лет назад засмеять Ленина. Только где такого человека взять...
|
|
