Третьего марта исполнилась сто пятьдесят шестая годовщина отмены крепостного права. Россия, запоздав на целое столетие, наконец избавилась от своего трехвекового позора, от того положения, при котором одни люди был личной собственностью других людей.
Если имущий, паразитический класс - рабовладельцы, крепостники, капиталисты – идут на какие-либо уступки угнетенным, дают им какие-то «свободы», проводят какие-то «реформы» - это означает только одно. Это означает – что у имущего класса земля горит под ногами, а над головой у него занесен топор. И для того – и только для того! – чтобы спасти свою голову, сохранить свое положение – имущий класс идет на «реформы». «Реформы» - всего лишь средство успокоить (а, вернее, обмануть) народ. Паразиты понимают – если не дать народу то, что он требует – то он сам возьмет. Так вот для того, чтобы он не взял сам – дадим мы, и авось таким образом отделаемся подешевле, дадим поменьше.
Так же происходило с отменой крепостного права в России. Нет, не царь Александр Второй отменил крепостное право! Крепостное право отменили: Кондратий Булавин, Емельян Пугачев, Степан Разин, Радищев, декабристы, Герцен, Белинский, Огарев! Крепостное право подточили, расшатали сотни крестьянских восстаний и бунтов. Его разоблачили перед всем миром, как страшную язву нашей страны, лучшие представители русской интеллигенции (которых царизм за это безжалостно преследовал на протяжение целого столетия). Оно стало омерзительным и невыносимым для всего народа. Оно грозило рухнуть. И тогда царское самодержавие в лице Александра Второго пошло на этот шаг – отменило крепостное право, которое в противном случае не сегодня-завтра рухнуло бы в огне невиданного дотоле крестьянского бунта. В этом пожаре сгорела бы и монархия, и народ исполнил бы то, о чем тридцать пять лет назад мечтал Пестель: отправил бы к праотцам всю царствующую династию, «всю большую ектению».
Или, как довольно точно выразился сам Александр Второй – крепостное право поспешили отменить сверху, пока его не отменили снизу.
Таким образом, царизм, во-первых, спас свою шкуру. А, во-вторых, оставляя инициативу в своих руках, класс помещиков мог отделаться с наименьшими для себя потерями – провести реформы максимально в своих собственных интересах и минимально в интересах крестьян.
Что и было сделано. И для того, чтобы вы увидели разницу – что бывает, когда реформы проводят сверху (то есть, когда их проводит паразитический класс в своих интересах) и что бывает, когда реформы проводят снизу (то есть, когда их проводят широкие массы народа в своих интересах) – я проведу историческую параллель, сравню 1861 год в России и 1789 год во Франции.
Во Франции 1879-1893 годов, во время Великой Французской революции - народ не стал ждать, чтобы реформы провели сверху, не стал надеяться на милость аристократов. Он взялся за дело сам, он сам стал проводить реформы – и поэтому проводил их решительно и радикально, и понятное дело, проводил их так, как нужно ему, народу – а не так, как нужно аристократам.
Поэтому-то во Франции революционный народ быстро и решительно покончил с сословными привилегиями дворянства, выбросил вон всю эту средневековую рухлядь. Сословия были упразднены. Все люди были провозглашены равными.
А у нас в России, поскольку реформы проводились сверху, классом помещиков и в интересах помещиков – и после отмены крепостного права СОСЛОВИЯ ОСТАЛИСЬ! Дворянство по-прежнему оставалось избранным, высшим сословием, крестьяне по-прежнему оставались неполноправным, низшим сословием. Да что говорить – если не были отменены даже телесные наказания крестьян! Если «свободных» русских крестьян вплоть до 1903 года пороли, как сидорову козу!
Сравниваем дальше. Во Франции, где реформы проводились снизу, революционно – народ махом отменил феодальные трудовые повинности крестьян, сиречь, барщину. Опять-таки это было проделано очень радикально. Крестьяне выгоняли дворян из усадеб, дворянские усадьбы поджигали и сжигали архивы с записями крестьянских повинностей. Потом, когда барщина была уже отменена де-факто, ее понадобилось отменить и де юре. Представители народа потребовали от короля подписать хартию об отмене феодальных повинностей крестьян. Когда же король заартачился – вооруженный народ осадил дворец, и король, понимая, что шутки кончились и его сейчас запросто пристрелят или прирежут – подписал требуемую хартию.
А что в России, где реформы проводились сверху? Где не народ себя освобождал в революционном порыве – а паразиты, которые веками сосали его кровь – взялись его «освобождать»? А у нас поэтому все и происходило совсем по-другому. Крестьян вроде бы освободили – но при этом обязали – либо выкупать свою землю у помещика, либо работать на помещика (та же самая барщина) за пользование помещичьей землей! И этот срок «временнообязанности» растянулся на целых двадцать лет! Еще и в 1881 году были «временнообязанные» крестьяне, которые так и не смогли выкупить у помещика землю и по сути, оставались крепостными! Помещик по-прежнему сохранял огромную власть над крестьянами, которые пользовались его землей. Цитирую из википедии: «Помещик являлся «попечителем» сельского общества таковых крестьян, получал в нём права вотчинной полиции».
И вот это издевательство называлось «освобождением крестьян»!
И наконец, последнее – французским крестьянам революция отдала земли дворян – естественно, безо всякого выкупа. А в России, где реформы проводились сверху, как уже было сказано – крестьян заставили выкупать землю. Так называемые комиссии по освобождению крестьян состояли сплошь из помещиков и решали все вопросы, естественно, в интересах помещиков. Крестьянам, мало того, что пришлось выкупать землю – так им еще старались подсунуть самую бросовую, тощую землю, а хорошую и плодородную землю помещики оставляли себе. Остались в руках помещиков и важнейшие сельскохозяйственные угодья, без которых крестьянину смерть – леса, сенокосные луга, берега прудов и рек. Русский «освобожденный» крестьянин как был в руках у помещика, так и остался. Только раньше он был закабален крепостным правом – а теперь ему приходилось работать на помещика за пользование землей, покосом, прудом, лесом. Это была, по факту, та же барщина – только неофициальная. И разделался с этой хронической барщиной наш народ только в Октябре семнадцатого года.
Итак, каков итог? Во Франции в 1789 году реформы проводятся снизу, самим восставшим народом – и поэтому там упразднено сословное неравенство, отменены привилегии дворян, отменены повинности крестьян, крестьяне без выкупа получают дворянские земли.
В России в 1861 году реформы проводятся сверху – угнетателями, которые хотят таким путем предотвратить народное восстание – и поэтому у нас сословия сохраняются, привилегии дворян остаются, крестьян обязывают неограниченное время работать на помещиков, выкупая свою землю, и порют, как в добрые старые времена, только делает это теперь не помещик, а полицейский начальник, и крестьянину приходится снимать портки уже не на барской конюшне, а в полицейском участке.
А отсюда ясно как дважды два – что для угнетенного класса гораздо лучше, когда реформы проводятся не сверху, а снизу. Не паразитами, которые таким путем хотят удержать народ от восстания и продолжать жить за его счет – а самим восставшим народом.
В первом случае «реформы» будут всецело в интересах паразитического класса и не в интересах угнетенных. Паразиты будут стараться отделаться как можно дешевле – дать по минимуму, а потом, если можно, и это забрать назад. Поэтому реформы сверху всегда будут лукавы, обманчивы, непоследовательны, половинчаты. Народу наговорят очень много пышных фраз – и дадут очень мало реальных улучшений.
Во-втором случае, когда реформы проводятся снизу, когда их проводит восставший народ – он их проводит в собственных интересах. Не слушая вопли господствующего класса, восставший народ без лишних слов сметает на помойку все «святыни» эксплуататоров, выбрасывает всю гниль, которая мешает ему дышать, рвет все путы, которые его связывают (и которые он в состоянии порвать на данном этапе исторического развития). Тогда реформы – смелы, решительны, радикальны. Они заметно улучшают положение угнетенного класса. Они дают ему не только материальное улучшение, но, что самое главное – дают ему больше свободы, окрыляют его сознанием своей силы, помогают осознать свою историческую роль и тем самым двигают вперед борьбу за преобразование общества на справедливых началах.
Поэтому от таких реформ, снизу, идеологи паразитических классов вопят, как резанные, возмущаются, негодуют и проклинают. А реформы «сверху» они, наоборот, очень хвалят. Но если их хвалят наши классовые враги – это значит, что нам это не выгодно, когда инициатива в руках паразитов и они проводят реформы так, как они хотят. Нам гораздо лучше, когда инициатива в наших руках, и мы сами проводим реформы так, как мы хотим.
Конечно, найдутся такие, которые будут биться в истерике и кричать свои сакральные слова: «Да, но какой ценой!?»
На это можно ответить так: а какой ценой мы заплатили за издевательские «реформы» 1861 года? Мы заплатили за это десятилетиями страданий, унижения и нищеты миллионов трудовых русских людей!
Значит, платить придется в любом случае - и так, и так. Но если реформы проводятся снизу, восставшим угнетенным народом – тогда платить приходится паразитическому классу. А если реформы проводятся «сверху», паразитами, которые хотят просто обмануть народ – тогда платить приходится обездоленным и ограбленным.
Так пусть лучше платят угнетатели.
|
|
