Мы начали разговор об инновационном развитии с интервью Михаила Делягина по общим проблемам, связанным с новой экономикой и старым способом управления страной. Теперь мы предлагаем интервью давнего друга нашей редакции, депутата Государственной думы, члена Комитета по информационной политике, информационным технологиям и связи, председателя Подкомитета по технологическому развитию Ильи Пономарёва.
Дмитрий Чёрный. Илья, в бытность нашу совместную еще на Газетном, 5, в помещении ИПРОГ, с 2004 по 2006-й, ты всегда положительно отзывался о речах Путина, когда в них речь заходила о диверсификации, инновациях, хайтеке. С тех пор сменился президент, но насколько риторика осталась риторикой и в чем ее связь с действительностью? Есть ли здесь негативная преемственность - или же, наоборот, какой-то креатив, предложенный Медведевым?
Илья Пономарёв. На самом деле, я очень часто положительно отзывался о речах Путина, даже когда он говорил не об инновациях. Проблема с речами Путина в том, что он в своей политике всегда делает все строго наоборот тому, что говорит. И такой, как бы это помягче сказать, «дуализм» давно стал основой российской политики.
Что касается нового президента, то стоило бы вспомнить, что Дмитрий Медведев избирался, используя лозунги Стратегии «четырёх И», противопоставлявшейся в публичном пространстве путинской «Стратегии-2020». Медведев изначально сознавал необходимость структурной перестройки экономики на основе развития высокотехнологичных отраслей. И то, что он стал принимать усилия для перевода риторики в практику, - тоже факт. Это и создание при президенте Совета по развитию информационного общества, и недавнее создание Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики - под руководством президента. В начале июля на обсуждение был вынесен проект национального плана действий по реализации Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации. В этом плане, рассчитанном на три года - 2009 - 2011, выделено 11 конкретных направлений, и он обеспечен солидными финансовыми ресурсами.
Но для реализации этого плана в условиях бездействия, а иногда и прямого противодействия правительственных структур, недостаточно назначить ответственным за каждое направление профильного министра. Необходим надведомственный центр принятия решений. Думаю, президент это понимает.
Д.Ч. Поскольку ты депутат от Новосиба, от Наукограда, ты, конечно же, знаешь, что происходит с проектом тамошней «силиконовой долины». Как на ней отразился кризис?
И.П. Ситуация с новосибирским технопарком, как, впрочем, и с другими, осложнилась - прежде всего из-за остановки финансирования федеральной программы. Руководство Минкомсвязи в этом году не передало в регионы ни рубля из выделенных на эту программу бюджетных средств, по сути остановив её реализацию. Правда, областной бюджет по-прежнему поддерживает строительство объектов технопарка, но его средств, конечно, недостаточно.
Понимание того, что кризис надо использовать для стимулирования наукоёмкого сектора области, есть, но пока что никто не торопится заняться этим не на словах, а на деле.
Д.Ч. Единственным заметным мне, москвичу, изменением в окружающем мире после речей Медведева об экономике инноваций стал Институт современного развития, устроившийся в здании бывшего ДК в детском парке № 2. Внутри там - тишь, как в советских НИИ периода гибели СССР. Что происходит за этими шикарно отреставрированными стенами, изъятыми у жителей района в пользу «медведевского будущего»?
И.П. Тишь в Институте современного развития - весьма относительная. Еженедельно в ИНСОРе происходит не одно экспертное обсуждение и стратегических проблем, и самых острых вопросов развития экономики, социальной сферы, культуры. Только наш думский подкомитет по технологическому развитию провёл при поддержке ИНСОРа девять круглых столов: о венчурных инвестициях, об интеллектуальной собственности, о национальной безопасности информационных технологий, о социальных сетях в интернете и т.д. Итог каждой такой дискуссии - конкретные рекомендации нашим властям: что надо делать, чтобы снять препоны на пути развития инновационной экономики.
Понятно, что от рекомендаций до их осуществления - дистанция огромного размера. Остаётся надеяться, что президент найдёт способ использовать мнения своих экспертов.
Д.Ч. Общаясь с Обамой, затрагивал ли ты как-либо вопросы не общеполитические, а технические. Шла ли речь о каком-то научно-техническом сотрудничестве (которое в космической сфере, например, не прекращалось, а лишь усилилось с гибелью СССР)? Или дело ограничилось декларацией намерений и пожеланий того, чтобы РФ выкарабкивалась из кризиса "своим умом"?
И.П. На встрече Барака Обамы с представителями российской оппозиции я высказал несколько предложений. Главными были вопросы об облегчении взаимодействия российских и американских социальных и профсоюзных активистов. Я говорил об опыте Этманова на «Форде» и о значении, которое он имеет для российской политической сферы. Говорил, что именно такие ростки могут привести к созданию демократической России, а не раздача грантов апологетам неолиберализма, которые, кроме себя, никого не представляют.
Но при этом я затронул и технологические вопросы, хотя также через политическую призму. Я говорил, что лучшая прививка от авторитаризма - это развитие свободного информационного общества. С технической стороны возможно создание аналога комиссии Гор - Черномырдин, но не по вопросам торговли, а по вопросам развития высоких технологий, организации совместных венчурных инвестиционных фондов, технологического обмена. С медийной стороны другое предложение - подписание глобальной конвенции по вопросам развития Интернета, которая зафиксировала бы запрет на введение цензуры, гарантировала бы независимость развития глобальной сети от какой бы то ни было страны - включая США. Участники этой конвенции могли бы заняться преодолением цифрового неравенства в разных частях света.
Д.Ч. Пока что принципы диверсификации и наукоёмкости реализуются только в сырьевых монополиях - тот же Газпром представляет сахалинский проект с транспортировкой сжиженного газа в танкерах как высочайшее достижение современной техники - в полном соответствии с пророчествами Медведева. Но станет ли гиблая постсоветская индустрия базисом для постиндустрии, для производства хайтек-комплектующих и местом применения нанотехнологий? Или это разные вселенные, разные эпохи?
И.П. То, что инновационные технологии успешно осваиваются именно в сырьевых компаниях, ни для кого не секрет. Для таких компаний это вопрос их конкурентоспособности, расширения рынков. Другое дело, когда сырьевики, имея сильное лобби в правительстве и в Думе, противодействуют принятию решений, стимулирующих развитие высокотехнологичных отраслей внутри страны, закупая всё необходимое для себя у западных компаний. Показательный пример - поправки в Налоговый кодекс, которыми предусмотрен спецрежим налогообложения инновационных компаний, аналогичный тому, что существует для малого бизнеса. В первом чтении законопроект был принят Госдумой IV созыва. А второе чтение зависло. Зато введению льгот сырьевым компаниям ни в правительстве, ни в Думе никто преград не ставит.
Конечно, рассматривать устаревшие производственные мощности как базу для инновационного прорыва было бы наивно. Известно, что почти всегда реконструкция и модернизация обходятся дороже, чем новое строительство. Следовательно, внедрение высоких технологий предполагает в первую очередь создание новых структур.
Однако не вся созданная в советские годы промышленность - гиблая. Ведь в 60-80-е годы были не только токарные станки довоенного образца да паровозы, но и новейшие - в тогдашних условиях - средства труда, технологии. Многие из таких технологий и сегодня ещё не устарели. Существует колоссальный багаж, который ещё вообще не выходил на производство. Было бы расточительно отказываться от наработок предшествующего времени, уничтожать их с помощью «реформ» научной и образовательной сфер.
Но есть и ещё одно важное соображение. У нас обычно путают технологическое перевооружение и экономическую модернизацию. Разница простая: первое подразумевает установку, скажем, новых станков в цеху. Неважно при этом, кто и где их произвёл. Дело важное и полезное; в России вполне реализующееся - прежде всего, на крупных и успешных предприятиях. Зачастую, правда, это используется как способ повышения эксплуатации рабочих и повод для массовых сокращений.
Совсем другая история - модернизация экономики в целом. Она означает, что главным способом извлечения прибавочного продукта становится не повышение эффективности эксплуатации природных и трудовых ресурсов, а создание новых производств с высокой долей добавленной стоимости на территории страны. У нас ведь огромная проблема в том, что все изобретения и технологии, созданные российскими учёными, не имеют никакого прикладного применения, на их основе не создается новых предприятий. Именно эту проблему надо решать, а не пытаться создать ещё больше новых технологий, которым также будет один путь - вывоз на Запад.
Материал по теме:
Михаил Делягин: Ученые и новаторы в массе своей изгнаны из России
|
|
