Исполнилось 30 лет со дня смерти В. М. Молотова (1890—1986), одного из организаторов Октября 1917 года и бывшего главы Советского правительства. Когда-то имя Вячеслава Михайловича знал каждый советский школьник, а в 70-е годы, когда я начал учиться в школе — не знал ни один. "Молотов? — Кто такой Молотов?" — удивлённо спросили бы они все в один голос, включая и меня самого, услышав эту фамилию. А ведь биографическая справка о нём всё-таки сохранялась в советских энциклопедиях, причём его наделили невиданным титулом "советский политический деятель". (Дело в том, что написать о нём, как обычно было принято — "советский партийный и государственный деятель" — посчитали неуместным, ведь он был в то время исключён из КПСС). И в художественных фильмах тех лет он тоже присутствовал: например, в популярнейшем в 70-е годы сериале "17 мгновений весны" именно он даёт официальную выволочку британскому послу, хотя и показан в этой сцене в основном со спины.
Я ещё застал "последний взлёт" Вячеслава Михайловича: в 1984 году, во время недолгого правления К. У. Черненко, его пригласили в ЦК КПСС и состоялась историческая беседа тогдашнего генсека и упрямого лидера антихрущёвской "антипартийной группы". Константин Устинович лично вручил Молотову партийный билет и поздравил его с восстановлением в партии, чего тот добивался почти четверть века. Об этом сообщили в советской прессе. Западная печать оживлённо откликнулась на это событие, его комментировали "радиоголоса", которые тогда были аналогом нынешних оппозиционных интернет-сайтов. Одна западная газета поместила карикатуру, где пожилой Черненко вручает ещё более престарелому Молотову партбилет, с иронической подписью "Черненко готовит себе преемника"...
Вячеслав Михайлович в 20-е и 30-е годы, как известно, принял самое деятельное участие в разгроме "левой оппозиции" Троцкого. Но история — дама ироничная, и после победы над троцкистами Вячеслав Михайлович, по ряду вопросов расходившийся со Сталиным (чего он позднее нисколько не отрицал), сам оказался в роли своего рода "оппозиционера" в Кремле. Настолько, насколько это вообще было возможно в те времена. Так было и при Сталине, причём в последние годы его жизни расхождения между ними достигли наивысшего градуса. Но при этом Молотов был единственным человеком из выступавших на похоронах Сталина, в чьей речи сквозь сухие официальные слова пробилось живое чувство...
Ну, а потом был 1957 год, и Никита Хрущёв победоносно разгромил новую левую оппозицию в Кремле — т. н. "антипартийную группу" во главе с Молотовым, участников которой обозвали "начётчиками и догматиками". Потом был ещё 1961 год, когда на XXII съезде партии Молотова и его единомышленников ещё крепче заклеймили и исключили из партии. Это было очень отдалённое, но начало того процесса, который спустя 30 лет привёл к крушению социализма и распаду СССР.
В 70-е и 80-е годы очень большую и ценную для истории работу сделал поэт Феликс Чуев, который на основании встреч с Молотовым составил книгу "140 бесед с В. М. Молотовым". В общем, эта очень ёмкая и содержательная книжка обязательно должна стоять на полке (ну, или находиться в закладках браузера) любого человека, всерьёз интересующегося советской историей, даже вне зависимости от его отношения к В. М. Молотову лично. (А желающие насладиться полной коллекцией симптомов заболевания "либерализм головного мозга", могут прочитать послесловие к книге, написанное доктором исторических наук, профессором неким г-ном Кулешовым. Без такого антикоммунистического послесловия книжка эта выйти в годы перестройки, конечно, не могла).
В 1986 году Молотова не стало. Последнего человека, принимавшего прямое участие в подготовке Октября. Но никто из тогдашнего советского руководства не посчитал нужным прийти на его похороны или прислать свои соболезнования... Официальное сообщение о смерти бывшего главы Совнаркома, сухое и краткое, появилось в газетах с опозданием. Впрочем, по случаю его смерти был объявлен государственный траур... в Албании.
«Вячеслав Молотов — человек выдающихся способностей и хладнокровно беспощадный, — писал о нём Уинстон Черчилль. — Его улыбка сибирской зимы, его тщательно взвешенные и часто мудрые слова, его любезные манеры делали из него идеального выразителя советской политики в мировой ситуации, грозившей смертельной опасностью... Дожив до старости, я радуюсь тому, что мне не пришлось пережить того напряжения, какому он подвергался, – я предпочел бы вовсе не родиться. Что же касается руководства внешней политикой, то Сюлли, Талейран и Меттерних с радостью примут его в свою компанию, если только есть такой загробный мир, куда большевики разрешают себе доступ».
|
|
