Сорокалетний политик, Алексей Навальный осужденный на пять лет условно, в ночь накануне Дня победы не ложился спать. Дождавшись, когда уснут жена и дети, он достал из шкафа пузырек с чернилами, ручку с заржавленным пером и разложил перед собой измятый лист бумаги. Прежде чем вывести первую букву, он несколько раз выглянул в окно и, удостоверившись, что две черные машины ФСБ привычно дежурят у его подъезда, прерывисто вздохнул и принялся писать:
«Милый дедушка, Владимир Владимирович! - начал он. - И пишу тебе письмо. Поздравляю тебя с Днем победы над фашистами Германии и Украины и желаю всего от Господа Бога. Есть у меня отец и маменька, есть и брат, который как и я осужден, но находится в колонии. К кому я только не обращался с просьбой разобраться, но все только сочувственно пожимали плечами и указывали пальцем на потолок. Только ты у меня один остался».
Алексей перевел глаза на темное окно, в котором мелькало отражение настольной лампы, и живо вообразил себе Владимира Владимировича, служащего президентом у российского народа. Это невысокий, но необыкновенно подвижной старикашка лет 60-ти, с иронической улыбкой и хитрющими глазами. Утром он плавает в бассейне, днем работает с документами, а вечерами гуляет по роскошному саду своей резиденции с верными друзьями из питерского кооператива Озеро. За ним, опустив головы, шагают старая собака Кони, леопард, тигр, лошадь и пресс-секретарь Песков.
Алексей вздохнул, умокнул перо и продолжал писать: «А вчерась полиция Москвы возбудила против меня очередное дело, в этот раз о клевете по заявлению бывшего следователя МВД Павла Карпова. Милый дедушка, сделай божецкую милость, освободи меня от напрасной травли. Нету больше никакой моей возможности терпеть возводимую на меня напраслину твоими прокурорами, следователями и судьями».
Лёха покривил рот, потер кулаком слипающиеся глаза и снова стал писать:
"Я буду тебе и дальше верно служить, разоблачать воров и жуликов, которые за твоей спиной растаскивают государственную казну, - продолжал он, - Богу буду молиться, а если что, то суди меня, чур, только по закону. А ежели думаешь, что достойной должности для мня нету, то я Христа ради попрошусь в прокуратуру, заместо непотопляемого прокурора Чайки, или возглавлю СК заместо иностранного резидента Бастрыкина. Образования и опыта в этих делах у меня достаточно. Дедушка милый, нету никакой возможности, просто смерть одна. А когда ты совсем состаришься и уйдешь в отставку, я займу твое место и в обиду тебя никому не дам, так же как ты отца своего крестного Бориса Николаевича. Освободи, милый дедушка, ≈ продолжал Леша, ≈ Христом богом тебя молю, освободи меня отседа, а заодно и моего брательника. Пожалей ты нас отцов малых детушек, а то меня совсем уже депутаты, министры и сенаторы судами замучили. Пропащая моя жизнь, хуже собаки всякой... А еще кланяюсь Совету по правам человека и гражданином, что в защиту меня выходят к зданиям судов. Остаюсь гражданином твоей России, милый дедушка».
Алексей свернул вчетверо исписанный лист и вложил его в конверт, купленный накануне. Подумав немного, умокнул перо и написал адрес: На Большую деревню дедушке. Потом почесался, подумал и прибавил: Владимиру Владимировичу. Довольный тем, что ему не помешали писать, быстро разделся и улегся спать. Убаюканный сладкими надеждами, он минуту спустя крепко спал... Ему снилась Государственная Дума, в президиуме перед микрофоном сидит дедушка и читает его письмо депутатам... В первом ряду, низко опустив голову от стыда, сидит Председатель Верховного Суда Российской Федерации..
|
|
