"Бюрократия, желая сохранить репутацию своей непогрешимости, отождествляет собственную слепоту, свои ошибки и преступления с социализмом"
Л. Троцкий
"Смех без причины признак дурачины"
Сегодня модный национализм выдвигается главной идеологией постсоветских стран и бюрократий. С самого начала такого рода манипуляцию с обывателями нельзя было остановить. В силу уровня самоорганизации масс, традиционной культуры, общего кризиса и инерции мышления.
Чтобы сразу определить, что двигало людьми массово вспоминающими свою национальность, надо вспомнить, какие у них были проблемы. Кто заведовал советским кризисом? Плановая экономика, как бы о ней не говорили адепты и перевертыши, способна на очень многое. Плановая экономика имеет значительные преимущества перед эгоизмом олигархии. Прежде всего тем, что позволяет концентрировать средства для решения стратегических государственных задач.
Экономический рост всех государств, практикующих централизованное и плановое хозяйство, не сопоставим с системами свободного рынка. Плановая экономика модернизировала, превратила аграрную Россию в индустриальную державу СССР. Плановая экономика подняла страну из руин ВОВ. Элементы планирования использовались для послевоенного восстановления и интегрирования Европы. Плановое хозяйство является доминирующим в экономике предполагаемого лидера будущего - Китая.
Но плановое ведение экономики имеет существенный изъян - зависимость от целеполагающей идеологии. Идеология позволяет контролировать государственных менеджеров с помощью внешних внутренних механизмов, "снаружи" карающей функцией государства, "внутри" с помощью высоких моральных идеалов и мотивов.
В СССР непосильная для любого другого общества задача построения социализма из самых отсталых и неготовых основ на базе учения Маркса-Ленина привела к возвышению, привилегированному положению управленцев, - бюрократии (что и предполагало вероятность переворота и реставрации). Сами большевики назвали это состояние переходным периодом: буржуазные нормы распределения при сохранении основного условия социализма - государственной собственности на средства.
Выдающийся марксист Троцкий предсказал буквально в мельчайших деталях и предполагаемый переворот. "Разрешив собственный "социальный вопрос" и оказавшись вполне удовлетворённой существующими социальными отношениями, она стала мощной преградой на пути социалистического развития общества, то есть его движения к народовластию и социальному равенству" , - писал Л. Троцкий. - Присваивая себе львиную часть национального дохода, бюрократия обрекает массы на жалкие условия существования, вызывает их всё более острое недовольство и расшатывает моральные скрепы советского общества. Гипертрофированно развив вторую функцию государства ("сторож неравенства"), бюрократия превратилась в "чудовищное и всё растущее социальное извращение..."
Модернизацию аграрного общества большевики произвели. Но родимые пятна "народности" остались. "Народные" кадры вернули ситуацию в крепостное право и тиранию. Только на этот раз произвол чинили не царские вассалы, а секретарские.
Вместе с тиранией вернулась своеобразным образом и отсталось. Произвол аппаратных вождей привел к кризису таким образом старых устоев "политики партии" в "новых условиях". А глупость даже "народная" секретарская и подсекретарская завершается и фольклоризацией простого быта. Звали тирана, получили и крепостную экономику. Такова, по видимому, плата за билет в будущее.
Плата отсталого общества
Поэтому - естественно - на провозглашение бюрократией "демократий" советские холопы стали писать челобитные тучами. Они выставили житейские, по другому бытовые болячки вперед. "Народные" холопы сказали: "Пишите!". Холопы простые порасшибали лбы: "Пишем!"
Что же "власть народа" дала? В челобитных основная тема такая: про плохое обеспечение, про ущербные социальные права, про ущемление достоинства, - все что понималось "освобожденными". На этот раз врагов народа никто не искал. Весь диапазон - на одном уровне очереди - на уровне мещан и домохозяек.
Не удивительно, все советское время проблемой социума было устройство и благоустройство быта: обыватель был занят поиском качественной вещи и хорошей пищи. Все про это знают. Этими вещами и продуктами вернее полной обеспеченностью ими определялось "народная" элита ты или не элита. Ведь только привилегированная номенклатура имела самый прямой доступ к этим благам, к продуктам и шмоткам. Только она решала, кого допустить к себе, в элиту - к кормушке, и обеспечению мохеровыми вещами. Они одевали артистов, спортсменов, передовиков, видных интеллигентов и колхозников - писателей. Как же после этого не стремиться в "коммунистическую" партию?
И стремились. Стремились с юных лет с конкретной же целью, какая бывает и у холопов и у колхозников - писателей. Снаружи это стремление казалось весьма правдоподобным. Подростки верили, старики ворчали "вот мол при Сталине", а взрослые уже четко знали, что хотели. С каждым новым поколением передавалось это знание холопов. Наконец подростающее поколение "строителей коммунизма " - школьники и студенты 80-х "застойных" по ходу завистливо рассматривали друг у друга только бирки на штанах и куртках. А родители в это самое время проводили половину сознательной жизни в поисках новой вещи для семейного гарнитура.
Так масса, обученная вышагивать, обрастала завистью как ракушками. Вместо "партия даешь" неслось со всех углов "врешь!" Толпа и про свободу сублимировала в таком же духе. Если бы у них спросили, что такое свобода? Они ответили бы хором дружно, что свобода - это сервелат на выбор . "Хочу есть, хочу выбирать что поесть, хочу хорошо жить и при этом не работать, вон как наш секретарь Миша" ( вариант Леша, Борис) .
Это конечно мещанское представление, но это представление и представление не просто затравленных очередями людей. Бытовая свобода - это желание большинства, мечта советской массы. Они хотели освободиться. Ничего другого, помимо смутного хотения, быть и не могло. Хотение другое, про "личность" там было прерогативой только единиц, а точнее умно хотеть могла только умная прослойка - интеллигенция.
А вот у номенклатуры хотение было ясное, классическое истматовское, как у всех эксплуататоров. Они тоже испытали в свое время нужду. Помните про крестьянское чаяние? Когда кто-то из интеллигентов ворчал про свободу, рядом стоящий чиновник понимал что "личность" - это он. Про его проблемы идет речь. А его проблема - как детям передать в наследство нажитое в партийном холопстве. "Я долго приспособливался, долго говорил и говорил страстно иногда, одно время вставал рано и шел на завод (вариант на пашню, "шел на пашню") , скрывал мотивы своего стахановского труда. Я достиг всех благ таким старанием".
Личность вековая и крепостная устала притворятся, устала врать и вести двойную жизнь. "То, что принадлежит государству, должно принадлежать мне. Кому принадлежат орудия труда, тому принадлежит производство" - так же нас учили классики. Надо ликведировать противоречие между городом и деревней. "Землю в руки крестьян. Отдадим ее фермерам. Земля - крестьянам!" Это ведь деревенский паренек, только в возрасте. А земля тянет назад и в партии.
Если у лиц с провинциальным мышлением спросить про "личность" на улице или в поле, он незадумываясь подтвердит , - назовет имя большого чиновника. Неудивительно, что понятие личность и свобода совпадают тут же с произволом и беззаконием. Кто не умеет рассуждать, тот умеет видеть.
Это вековая культура
Натуральное видение может быть искажено только конкретной природной глупостью. А если это "народный" секретарь? И он творит произвол "по щучьему велению" на самом верху. Когда из-за нехватки знаний на помощь приходит интуиция. Кризиса не миновать. Кто начальник, тот свободен! Холуи с народными корнями завершили индустриальные пятилетки.
А что же внизу? Самым сильным отрядом из без того страстного и озлобленного очередями общества были сельские жители, пресловутые жлобы, колхозники, мамбы. Они могли в общий хор скрытого недовольства добавить вообще безразмерный массовый шум. Именно их традиционный акцент, генотип и язык стали доминировать по силе в качестве будущих требований.
Номенклатура нашла себе союзника быстро. Народ одним словом - это народ. Потому необходимость в товарах первой необходимости благодаря мероприятиям бюрократии по переходу на самофинансирование и самоокупаемость ударила по самым ущемленным. А деревня -аул, известно, снабжалась номеклатурой "личностей" еще хуже, чем город. Все товары, продукты, образование и жилища захватил горожанин, а самыми горожанами из горожан были начальники - партийносоветская элита.
Пинками на трибуну
Усилившиеся напряжение в провинции предопределило направление дробления и размежеванием внутри всего общества, причем перманентного дробления и размежевания. Теперь с помощью мелкобуржуазных активистов стали выискиваться отличия у " чужих". Среди чужих появились захватчики, колонизаторы. Они и есть, должны были, обречены были быть чужими.
Понятие " чужие" - оно безразмерно и бесконечно. В борьбе на выживание в некоторых эсенговских местах стали выискивать "других" обыкновенным социальным расизмом. Все чаще и чаще партократами и их "интеллигенцией" обличались не подчиненные сотрудники отделов, подотделов и ведомств, а простые люди, глупые обыватели, - иждивенцы, как виновники кризиса, как "наследство социализма", как мешающий "баласт для реформ". От которого надо избавляться повсеместно, всеми располагаемыми силами. Всем вместе встала "народная" задача придавить иждивенца.
Теперь каждая успешная реализация "свободы " личностей, каждая властная акция по переходу на самоокупаемость и самофинансирование - в социальной, жилищной или медицинской сферы кончалась борьбой с унаследованными от социализма лентяями. Все нетрудоспособные - инвалиды, ветераны, малооплачиваемые - студенты, учителя и врачи и прочие категории нехотя но попали в лентяи из-за... бюджета. Бюджет "давить" стали банками. Приватизировали его первым. Банки раздавали за откаты новым "героям" наших дней.
Так давили "лентяев": бабулек, докторишек с учителями - мусор для реформаторов. Все остальное безобразие с бардаком списывалось элитой на кризис. Это было удобно. "Реформы", "кризис", "переходный период", "мы все в одной лодке" был штампами пропаганды. Виновником кризиса является "кризис". Или, если хотите, тунеядцы -иждивенцы- туземцы наследство от социализма. Народное мышление на самом верху. Просто фольклор. Внизу не поняли. Во всяком случае сразу, как народное творчество.
Так национализм, естественное происхождение которого в классическом плане связывается с борьбой буржуазии против дворянских сословий, произвел на свет современное решение и патриотизма (после "свободы", очень похожее на фарс).
Во-первых, кто из советской номенклатуры дворянин? Все номенклатурщики - это крестьяне или один большой собирательный холоп. Всех других "перманентных" исключили, посадили, расстреляли. А холопы остались. Номенклатурную революцию эту можно назвать холопским переворотом.
Номенклатурщики окраин так стали филантропами и отцами дехкан. Республиканские работники решили обвинить своих вышестоящих боссов (своих бывших коллег) в колониальной политике, в узурпации власти, в геноциде и тд и тп.. Но демарш на самом высоком уровне вряд ли бы состоялся, если не поддержка новых активистов - из затоптанного, дерганного, грамотного и шумного городского мещанства, по другому называемого интеллигенцией.
Советская интеллигенция
У творческих людей творческая фантазия. Опять же вспомним, как, откуда и почему так быстро их в свое время приготовили на заочных курсах грамоты, морали и культуры. Сегодня в своем пособничестве верхам вряд ли кто из них, разбогатевших в личном плане, признается, что двигало их языками. Проблема такой элиты, что "по заслугам" она хочет получить продукты вне очереди. А в момент общего кризиса проблема очередей обостряется.
Кто хочет попасть в иждивенцы, в лентяи, в совки и плевки из социализма? Да никто! И раз обостряется проблема "передовиков - ударников", то обостряется и беспокойство артистов, а также профессоров, писателей и других людей с тонкой организацией психики. Они не хотят в очереди. Они только-только выбились из холопов, выбрались из коммунального быдла в отдельную квартиру. Они выше очереди (хотя при случаи всегда признаются в любви к"своим зрителелям". Естественно, кто бы еще их кормил, кроме зрителей, кроме этих самых лохов)
В основном речь идет о чистом идеализме или эмоциональном идиотизме, откуда они взялись свободные, спрашивается, если переворот был административный, сверху - партократический? Признаться, что движущей силой их порывов была нищета или личная забитость? Их импульсивностью, их голосами и их горластой депутатской группой на съездах состоялся подыгрыш освобождению холопов высших.
Номенклатура - бюрократия передала свой привет свой же интерес этим артистическим нытьем. Появилось много-много писателей-демократов. А те передали это настроение толпе. После чего желания партбоссов перестали быть только их желанием. Все холопы объединились алчностью. После культурной революции они все равно остались холопами.
Все зря
Взмахом элиты алчность вышла за рамки индустриализации. Самое массовое и бесправное мещанство, а это доля низов просто добавило к нытью артистов и писателей еще и свои продуктовые фантазии. В конце концов секретари разбежались по всей ширене географической карты. Подальше друг от друга. А совместный проект бюрократии и толпы предстал этнической партией. Одна часть бюрократии вместе с толпой стала независимой от другой партии холопов. Появились вывески новых "голодных и рабов" (КПРФ, к примеру собрал холопов, кому теплее вод красным барином )
Место дислокации ЦК стало не просто имперским центром, а колонизаторским центром. Вот так с помощью фантазии ныне свободных секретарей и их обслуги сельский пролетариат и задумчивый многодетный люмпен попали на трибуну. Чем больше углублялись по времени и в пространстве реформы, тем меньше была нужда в демократических идеалистах, все более сцена освобождалась для самых диких популистов из самых отстойных и периферийных трущоб и мест.
Все более проблемы самовыражения свободной личности уходят, отступают на задний план и все более подогреваются проблемы фольклора. О чем же может вспомнить сельский ум? Как о чем? - о фольклоре. Наступило время фольклорных популистов. Песни - танцы предков - кто еще знает? А где же тут "свобода" будущей олигархии? Она рядом. За певцами и танцорами в фольклорном одеянии.
Во-первых, национализм, как идеология должен охватить и убедить широкие массы, как широкое явление, во всяком случае в разы превосходящее алчность всех свободных и независимых чиновников, а значить прямо заинтересованных в собственности на власть, отобранные у других "личностей" ресурсов. Он, национализм должен представлять политические устремления массы. Масса мелких буржуа делает это сама, а не шумит через посредников, тем более коррупционеров во власти.
Такие варианты с буржуа "националистами" во власти являются в нормальных обществах коррупцией и только коррупцией. Представим себе, что восставшие крестьяне предместий Парижа восстали и и провозгласили Людовика XVI не всевластным монархом, а президентом и одним капиталистом. Хуже стало бы от этого Людовику XVI?
|
|
