Долгий путь домой

За что я готова бесконечно  благодарить устроителей  Московского Международного Кинофестиваля, так это за тщательно и изобретательно подобранные  национальные (страновые, региональные) программы.  Увы, познакомиться с мировым кинематографом сегодня (если не иметь в виду его голливудский и европейский сегмент)  практически негде и невозможно.  То, что отборщики ММКФ  вылавливают и переводят, собственными усилиями ты никогда посмотреть не сможешь.  Хочешь узнать о современной турецкой режиссуре   -  продирайся сквозь турецкоязычный ютуб.

Нынешний ММКФ представил отдельно программу турецкого кино, отдельно   -  курдскую программу, причем, оригинальным здесь не стал:  в прошлом году один из лучших мировых кинофестивалей  -  Казанский Международный Кинофестиваль Мусульманского Кино   -   впервые вычленил курдскую номинацию, и среди целой подборки фантастически интересных работ выделялась  окологениальная  "Граница"  иракца Мазина Махди Шерабаяни  (см. о фильме здесь  http://kolobok1973.livejournal.com/3026377.html#comments)  .  Курдские кинематографисты, волею судеб разбросанные по разным странам,  вполне осознают единство своего творческого происхождения, и причины тут отнюдь не только политические.  "У нас пока нет своего государства, но есть свое кино",  -  с гордостью говорят курдские кинорежиссеры сирийского, иракского, турецкого происхождения.     Не знаю,  предчувствовали ли, прогнозировали ли в этом году отборщики ММКФ грядущее кардинальное изменение политического статуса курдов в Турции    -    в результате только что прошедших общенациональных выборов турецкие курды впервые получили парламентское, политическое представительство,   -   или просто так совпало, но курдское кино теперь приехало и на ММКФ.

К курьёзам фестивальной программы можно отнести то, что обаятельно-лиричный фильм Эрола Минташа "Песня моей матери", рассказывающая о семье и проблемах турецких курдов,  не попала в курдскую номинацию, а размещена в турецкой.   Разумеется, большая часть фильма идет на курдском языке,  по-турецки герои фильма    -    школьный учитель Али, его пожилая матушка Нигяр и их родственники и друзья  -    разговаривают только при общении с государством  -  полицией, официальными учреждениями, в больнице, школе...  Ах да, простите, Нигяр-ханым по-турецки не разговаривает, ей переводят.  Мать и сын много лет живут в Стамбуле, но Нигяр-ханым стамбульскую квартиру рассматривает исключительно в качестве постылого, так и не ставшего домом пункта временного размещения.   Каждое утро она пакует чемоданы и, отчаявшись уламывать своего великовозрастного сына отвезти её в родной посёлок в турецком Курдистане,  пытается уехать в никуда   -   вся многочисленная родня доказывает ей, что никакого поселка на прежнем месте уже не существует, что все разъехались по городам, тем не менее три четверти фильма   -   монотонно-однообразный квест "путь старушки Нигяр домой, то есть в никуда".

На первый взгляд, снятый в сдержанной  минималистической манере фильм вписывается в обычную линейку кинолент о различии поколений,  о столкновении городской культуры с традицией и архаикой, о причудах модернизации,  о внутрисемейных отношениях, и в этом плане сюжет "Песни моей матери" практически универсален, подобное можно снять о любом уголке планеты:  сама Нигяр это лайт-лайт-версия моей бывшей свекрови  бабы Вани, которая один раз в жизни выбралась из родной деревни в город погостить к родным, жившим на третьем этаже трехэтажного дома, переночевала у них две ночи и отправилась домой:  на третьем этаже баба Ваня физически не могла уснуть, не понимая, как можно жить, "не опираясь ногами о землю".   Нигяр-ханым в Стамбуле живет не первый десяток лет, но ощущение дискомфорта от "жизни в коробке" преодолеть  не может, да и не собирается.  Идее-фикс   -   пути домой  -   так и не суждено реализоваться.

Фильм "Песня моей матери" прелестен именно тем, что там ничто не чересчур   -   нет ярких страстей, нет сюжетообразующих конфликтов, нет кричаще-аляповатого колорита  "ориентального кино"   (Минташ    -  наследник европейской кинематографической традиции), всё на полутонах, с неподражаемым лёгким юмором показаны бесконечно трогательные отношения матери и сына  (здесь и преданнейшая любовь и привязанность к друг другу, и  масса поколенческих, цивилизационных и эмоциональных различий, и преизрядная друг от друга усталость, и  глубочайшая  психологическая зависимость друг от друга, доходящая до взаимоизматывающего вампиризма)   -   и всего этого в пропорцию и в меру.  И лишь две сцены в картине объясняют причины того, что люди вынуждены жить хоть и в своей стране, но в иноэтничном окружении, вдали от родного дома.  Фильм начинается кадрами  урока в курдской школе начала 90-х, когда врывающаяся полиция под детский плач избивает и увозит учителя    -  может, это отец главного героя Али, может, образ собирательный, но в середине картины полиция уже вламывается на урок, который ведет сам Али.  За двадцать лет стилистика поведения властей изменилась,    -   учителя уже не бьют, оружие не применяют, не арестовывают,  -    но сам обыск и то, с каким презрением турецкие полицейские смотрят на плачущих детей,  говорят о том, что с течением времени для турецких курдов мало что изменилось.  И в свете этих обстоятельств основной мотив картины   -    мучительно-бесконечная дорога домой    -    приобретает  совсем иное, метафорическое значение.