Слова мудрец, философ у нас ассоциируются с человеком рассудительным, стоящим в стороне от жизненных бурь и взирающим на них свысока. Но не таков был пламенный Солон – один из легендарных «семи мудрецов» Древней Греции, отцов самой науки.
Жил этот афинянин в конце VII – первой половине VI веков до н.э., происходил из обедневшего царского рода и в юности занялся из нужды таким не царским делом – морской торговлей. Самый опасный промысел – и из-за утлости тогдашних плавсредств перед морской стихией, и из-за кишевших по морям пиратов. Зато лучший источник жизненного опыта, возможность лично обозреть весь обозримый мир!
Древний моряк был в самом деле морским волком с наточенными на суровом поприще клыками. Но Солон, подобно Афродите, вышел из морских пучин большим поэтом его времени, особенно прославясь в жанре гражданской лирики. Вот характерный для него отрывок:
Много дурных богатеет, благие в бедности страждут.
Но не уступим свою добродетель за злое богатство,
Ибо все доброе с нами пребудет вовеки,
А деньги меняют хозяев своих постоянно!
И дальше он опять ломает все каноны. Афины долго бились за близлежащий остров Саламин, захваченный противником, не упускавшим случая пограбить их суда. При этом понесли столь тяжкие потери, что наконец сдались судьбе, приняв закон, запрещавший под страхом смерти заикаться о реванше. Но моряк, поэт и гражданин Солон счел это за позор – и, притворившись сумасшедшим, для кого закон не писан, давай читать на площади свои стихи:
Лучше бы мне забыть об Афинах, оставить Отчизну,
Чтобы за мной по пятам не шла такая молва:
Вот из Аттики трус, вот саламинский беглец!
…
На Саламин! Братья, мужайтесь, вернем же свой остров,
Прежний стыд и позор смоем с себя навсегда!
Это так возбудило афинян, что они осадили Ареопаг, требуя от сидевших в нем архонтов немедленно отправить флот на Саламин. Те с испуга наделили Солона чрезвычайными полномочиями – и отряд добровольцев с ним во главе одержал там победу. Еще Солон, всегда твердивший, что правда выше силы, раскопал на Саламине старые могилы, где погребенные лежали головой на восток, по афинскому обычаю. То есть по тогдашним международным нормам доказал, что это исконно афинский остров.
Эта победа принесла ему статус архонта и непререкаемый авторитет, который он употребил на следующий подвиг: написал для Афин свой знаменитый свод законов.
Прежде афиняне жили по законам архонта Драконта, жестоким и противоречивым, откуда и пошло выражение «драконовский закон». Солон же выстроил целую государственную систему, долго слывшую в античном мире образцовой. Например он произвел «снятие бремени»: запретил обращать за долги сограждан в рабов – и первым простил своим должникам кабальный долг в 7 талантов, чем побудил к тому же остальных. Учредил суд присяжных и Совет Четырехсот, вторую, вроде нашего Совета Федерации, палату парламента – вдобавок к подобному нашей Думе Ареопагу. Смысл этого он выразил в таких стихах:
Если корабль государства снабжен двумя якорями,
Будет он меньше качаться на бурных волнах,
Спокойней станет и всем пребывающим в нем…
Ввел впервые прогрессивный налог, общую систему мер и весов и конвертацию валют, полезные для развития ремесел и торговли. Впервые узаконил личные завещания и судебные иски по злоупотреблениям чиновников, ограничил максимальный размер землевладений. Ну и еще внес много новшеств, ставших затем обязательными для всякого правового государства. Его законы были записаны на деревянных досках, выставленных на всеобщее обозрение; сам автор скромно ограничил срок их действия одним столетием, но действовали они гораздо дольше.
Почему Солону в отличие от других мудрецов, как, скажем, Платон или Кампанелла, тоже пытавшихся строить их «идеальные» государства, удалась его постройка? Возможно, потому что он сначала был успешным и бесстрашным практиком в торговле и войне, умел с великой страстью и доходчивостью выражать свои идеи. А главное, сам не изменял им никогда, служа живым примером для других.
Но как раз на этой почве развернулась следом его драма. Как саламинский победитель и законотворец Солон вызвал такую любовь сограждан и такое их желание лечь всецело под него, что они решили наделить его венцом тирана. Он в силу своих убеждений отказался наотрез – но ситуацией воспользовался его дальний родственник Писистрат, присвоивший этот желанный публике венец.
Дальнейшая судьба Солона спорна для историков – но вот какие яркие подробности ее приводят Плутарх, Геродот и Диоген Лаэртский.
«Граждане афиняне! – возгласил Солон, увидев, что Писистрату удалось охмурить многих. – Иных из вас я умней, иных храбрей: умней тех, кто не понимает обмана Писистрата, и храбрей тех, кто понимает, но боится и молчит!» И тогда уже Ареопаг, скорей всего подкупленный новым владыкой, объявил Солона сумасшедшим, на что он ответил своей пылкой лирикой:
Точно ли я сумасшедший, покажет вскорости время,
Выйдет правда на свет, как ее ни таи!
Но афиняне остались глухи к недавнему кумиру, отвергшему их коленопреклонение, и он отправился в изгнание со словами: «Отчизна моя! Я послужил тебе словом и делом, прощай!»
Временный приют Солон нашел у царя Лидии Креза, сказочного богача, очень благочестивого, но не лишенного греха тщеславия. И как-то, разодевшись в пух и прах, он спросил Солона: «Видел ли ты что-то более прекрасное?» Солон ответил: «Видел. Петухов и павлинов. Их наряды даны им природой и куда лучше твоих!» Крез чуть не убил с обиды верного своей натуре мудреца, но вовремя одумался.
Другой раз он, демонстрируя Солону свои сокровища, воскликнул: «И кто по-твоему самый счастливый человек на свете?» Ответ был: «Афинянин Телл». – «Кто это? Царь, полубог?» – «Нет, простой смертный. Но он жил в благое для его родины время, родил прекрасных сыновей и увидел их детей. Героем пал на поле боя, за что был с честью погребен на общественный счет. А твоя судьба еще не завершена, и говорить сейчас о твоем счастье – все равно что венчать атлета до конца состязания».
И точно – вскоре царь персов Кир покорил Лидию, а Креза решил поджарить на костре. Но не из жестокости, а из любопытства: не спасет ли того кто-то из прилежно почитавшихся им богов? Когда занялось пламя, Крез трижды выкликнул имя Солона, Кир заинтересовался этим, велел снять Креза с огня и спросил его: «Кого ты звал в свой смертный час?» Крез рассказал о пророчестве Солона, и победитель, пораженный мыслью о переменчивости судьбы, сохранил жизнь побежденному – фактически спасенному Солоном.
Еще от Солона остались такие стихи, адресованные падшим под тираном согражданам и не утратившие их пафоса поныне:
Если дурные плоды принесло вам злонравие ваше,
Не возлагайте за это вину на судьбу и богов.
Сами сдались вы беде, залезли в позорное рабство,
Вот и несите достойное глупых ярмо!
Порознь каждый из вас хитер как лиса, гонящая зайца,
Но вместе вы все – бездельники с жалким умом!
Солон вернулся в Афины уже глубоким старцем и больше никакой общественной деятельностью не занимался. Хотел написать, как завещание, трактат о легендарной Атлантиде, где правила божественная справедливость, но на это у него уже не хватило ни сил, ни времени…
Интересно кстати, что его антипод Писистрат тоже оставил по себе добрую в целом память, хотя пришел к власти коварным путем, в корне чуждым солонову. Он сам себя изранил напоказ и, приползши на ту площадь, где Солон читал свои крылатые стихи, попросил у Ареопага защиты от неких врагов Афин. Ему дали пятьдесят телохранителей, число которых он скоро увеличил в разы, с их помощью и став тираном.
Но как тоже патриот, хотя и низшего, сравнительно с Солоном, пошиба, сохранил его законы, доработал его земельную реформу и еще больше развил ремесла и торговлю. При нем в Афинах закончили строительство водопровода, построили много новых зданий, в том числе величайший храм Зевса Олимпийского. Что-то вроде нашего храма Христа Спасителя, возносящего наших текущих писистратов.
Он действовал на созданной Солоном государственной платформе, но, не имея авторитета Солона, был вынужден склонять народ к послушанию хитростью и силой. За это его несколько раз изгоняли из Афин, но он, накрав несметно, всякий раз с помощью иностранных наемников возвращался к власти…
Собственно философских открытий Солона дошло до нас немного, вот самые известные из них:
«Законы как паутина: слабый в них запутывается, сильный их прорывает. В великих делах всем нравиться нельзя. Те, кто в почете у тиранов, подобны счетным камешкам: как такой камешек означает то одно, то другое, так и они оказываются то в почете, то в бесчестье. Слово есть образ дела. Советуй не угодное кому-то, а лучшее. Прекрасным и добрым верь больше, чем поклявшимся. Не лги. Заботься о важном. Прежде чем приказывать, научись повиноваться. Чего не клал сам – не бери даже под страхом смерти».
Но высказать первым эти истины – и есть признак гения, как изобрести колесо, порох, велосипед. А еще и обратить свое слово в дело, не разрушенное всей чередой последователей – вообще удавалось на земле очень немногим.
Я думаю, что наши горе-реформаторы Горбачев и Ельцин не читали Солона ни при какой погоде. Трусость и косноязычие одного: «нам тут подбрасывают», «начать» с ударением на первом слоге; лживость другого, клявшегося лечь на рельсы, если вырастут цены, – убили их реформы на корню. И Путину никак не удается развить наши «ремесла»: станкостроение, авиастроение, сельское хозяйство, – хотя тех двух он обошел намного. Но не достиг той внутренней достоверности, пронзительной самоотверженности Солона, только и позволяющих творить великие дела.
Мне скажут, жизнь в древних Афинах была проще, реформировать ее Солону было легче – а сейчас попробуй обойтись без лжи и подлой задней мысли! Да ничего подобного! Жизнь всегда была сложна и требовала от творца великой смелости не гнуться под ее жестоким натиском.
У нас свои неразрешимые проблемы; в Афинах, не имевших нашей нефти, но опутанных роем интриг их купцов, жрецов, архонтов, шпионов – были свои. Там запросто казнили и виновных, и невиновных – как продолжателя солоновской традиции Сократа. И чтобы в этой вечной схватке сохранить самое главное – верность себе, Солон готов был и на изгнание, и на риск жизнью, как в гостях у Креза. И в своем утлом суденышке, со своим внутренним взором, озаренным беззаветной любовью к правде и Родине, одолел смертельные волны его времени!
|
|
