Сейчас уже очевидно, что процессы, происходящие на территории Украины, по сути своей сходны с процессами, происходившими в Нагорном Карабахе, Приднестровье, Южной Осетии и прочих постсоветских конфликтах. Та же крайне быстрая эскалация ненависти, когда за несколько месяцев настроения, ранее характеризующие незначительные группы маргиналов, охватывают всю страну. Та же ситуация, когда люди, десятилетиями прожившие рядом друг с другом, узнают, что они являются извечными врагами. Та же ситуация, когда армия может стрелять по еще недавно своим собственным городам. Та же ситуация, когда вчерашние соседи неожиданно становятся злейшими врагами.
То, что на Украине подобное произошло через 23 года после распада СССР, означает только то, что действующие тогда противоречия не исчерпаны до сих пор. Украинский кризис показывает, что постсоветское пространство все еще пребывает в том состоянии, в котором оказалось в начале 1990-х годов. Вопреки ожиданиям, за прошедшие почти четверть века не создано никаких новых идеологий, которые могли бы вывести постсоветский мир из бесконечного кризиса. Единственной «метаидеологией», базисом, на основании которого строятся идеологические конструкции этого мира, остается та довольно специфичная система, которую можно обозначить как «антисоветизм», потому что он построен на активном отрицании советских ценностей. Я не один раз возвращался к этой теме, но тем не менее, придется делать это снова и снова. Дело в том, что повторение одних и тех же вариантов кризиса снова, как и 20 лет назад, приводит к гибели людей.
Поэтому крайне важным становится понимание природы антисоветизма как первейшего условия для создания противодействия ему. К сожалению, очень часто сущность этой «метаидеологии» упускается из виду, вместо него на первый план выводятся действия так называемых внешних сил, вроде ЦРУ, Госдепа и предательство элит. В первые годы после крушения СССР это вообще было мейнстримом среди патриотических сил. Но на самом деле предательство, равно как и работа враждебных сил, есть нормальное состояние для любой политической системы, существующей в классовом обществе. Потому их стоит рассматривать как некий постоянный фактор, но в то же время следует искать ответ на вопрос, почему в одних условиях (скажем, СССР 1950-х годов) этот фактор не имел силы, а в других - стал решающим.
Разумеется, полное рассмотрение постсоветской «метаидеологии», не говоря уж о генезисе этого явления и его истоках, довольно сложно. Но, даже особенно не углубляясь, можно увидеть структуру этого явления, его основные части. Например, можно отметить, как определяющий факт, что антисоветизм сформировался, как бы это ни парадоксально звучало, в СССР. И к моменту его распада эта «метаидеология» уже была в полном расцвете и порождала уже целый спектр «вторичных идеологий», одну за другой. При всей разности между всевозможными национализмами, «либерализмом» или консерватизмом (как, например, у монархистов), их объединяло крайняя ненависть к «совку». Даже те силы, которые могли рассматриваться как левые (например, анархисты) имели четко выраженный антисоветских оттенок.
Но если бы дело ограничивалось «формальным отрицанием» советского социализма! Но нет, у всех этих постсоветских течений были общие основы, которые те сохранили и впоследствии. Недавно в статье «Утилизаторы» я рассматривал одну важнейшую особенность идеологий, построенных на антисоветской основе. Это - направленность на конкуренцию в разделе имеющихся ресурсов. То есть с точки зрения антисоветчика, производство - бессмысленное и бесполезное дело, которое не стоит рассматривать, главное - это отхватить «кусок пожирнее». Происхождение этой особенности понятна: к моменту своей гибели советская экономика была настолько велика, что полностью выходила за грани обыденного сознания. «Пожирание» ее, начавшееся в 1991 году и продолжающееся по сей день, до сих пор еще может приносить немалую прибыль, превышающую прибыль от создания какого-либо нового производства.
Но теперь я хочу рассмотреть другую, не менее важную, составляющую антисоветизма. Речь идет о магическом мышлении. В основании магического мышления лежит стойкая уверенность в возможности посредством тех или иных символических действий - мыслей, ритуалов и т.д. - влиять на физическую реальность. Поэтому данные символические действия становятся много важнее, нежели какие-то изменения в реальности. Расцвет магического мышления в период позднего СССР можно было наблюдать на примере необычайного взлета ко всему эзотерическому и оккультному. Наверное, мало было людей в это время, которых миновала бы эта «зараза».
Инженеры, врачи, учителя и прочие представители интеллектуальных профессий ставили «заряжаться» воду перед телевизором, когда там выступал очередной «экстрасенс». Кандидаты наук на полном серьезе рассуждали о природе сглаза, врачи вполне серьезно (пусть и в личной беседе) могли направить «к бабке», а журнал «Техника - молодежи» более чем наполовину состоял из описания всевозможного «сверхъестественного». Но то была только верхушка айсберга. Если бы дело ограничивалось только гороскопами и приворотами со снятием сглаза! К сожалению, уверенность в крайней важности символической деятельности проникла во все сферы деятельности общества. Уверенность в важности ритуалов и мыслей, во многом, привело к самому главному итогу антисоветизма - к идее, что отказ от социализма автоматически приведет к процветанию страны. Для понимания этой особенности следует сделать небольшое отступление.
На самом деле, ничего особенного в магии нет - напротив, она представляет собой древнейшую форму познания мира. Обретя разум, человек неожиданно открыл для себя существование так называемых причинно-следственных связей. Если очень упрощенно, то он вдруг понял, что все случающееся вокруг происходит не абы как, а по своей причине. Камень падает потому со склона, что его толкнули, огонь горит, потому что его разожгли, а олень умирает, потому что в него попало копье. Это открытие, бесспорно, явилось самым важным из всего, что сделано человеком за время своего существования, вырвав его из пут бесчисленных условных рефлексов и дав в руки мощнейший инструмент изменения мира.
Но характер этих самых причинно-следственных связей для подавляющего числа явлений оказался непознанным. Если, например, с камнем было все ясно, то объяснить полет птиц (почему птица не падает вниз, как камень?) или рост растений, понять, откуда берется вода в реке или почему происходит смена времен года, человек не мог. Точно построить систему причинно-следственных связей, приводящим к тем или иным сложным явлениям, стало возможно только через бесчисленные века человеческого развития, приведшие к созданию науки и научного мышления. Но само выяснение разницы между сложным и простым требует немалого развития. Поэтому неудивительно, что те же объяснения, что оказывались пригодными для объяснения простых явлений, человек пытался применять в любой ситуации.
Так, упомянутый уже простой и очевидный факт успеха охоты путем попадания копьем в добычу был примером торжества причинно-следственного явления. Но бросок копья, как таковой, есть лишь финал довольно сложного и охватывающего все племя трудового процесса, каковым является охота. Его организация и проведение - довольно нетривиальная вещь. Кто придумал первым имитацию этого действа в виде ритуального поражения нарисованной добычи, неизвестно. Человек вообще, как считают многие исследователи, изначально не делал разницы между реальностью, воображением и изображением, так что можно сказать, что этот ритуал возник естественным путем. Но, как бы то ни было, появившись, ритуальные пляски стали не чем иным, как «отработкой» будущего процесса, в результате чего эффективность охоты резко повысилась.
Почему выросла эффективность - понятно: каждый охотник стал лучше понимать, чего же от него требуется на самом деле. (Сегодня аналогом подобных ритуальных танцев можно назвать пресловутые «планерки»). Но для древнего человека подобное объяснение было бы слишком сложным. Он воспринял связь между поражением добычи изображенной и поражением добычи реальной, подкрепленную охотничьим успехом, как следствие прямой связи изображения и реальности. Поражение изображения стало означать поражение добычи. Налицо вполне объяснимая причинно-следственная связь. Так зародилась магия.
Конечно, нельзя с уверенностью сказать, что именно этот процесс происходил так, как написано выше, но, тем не менее, в основании магии лежит именно поиск простого объяснения сложного процесса. Не следует забывать, что в условиях довольно простой жизни первобытного племени данное объяснение (о связи между изображением (символом) и реальностью) было вполне достаточным. На самом деле, как уже сказано выше, связность осуществлялась через сложные процессы обеспечения трудовой деятельности (охоты), но так как существование вне этой деятельности древний человек представить не мог, он переносил подобную связность вообще на всю Ойкумену. Это логично - ведь в это время мир существовал только как окружение жизни племени, и все, что не попадало туда, для древнего человека просто не существовало. Именно подобное положение послужило питательной средой для распространении магических представлений на весь мир.
Представление о мире как о сложной системе магических связей сохранилось в мифологических системах. Чем дальше шло развитие, тем изощреннее и сложнее становились эти магические системы, тем большее число явлений они охватывали. Но суть оставалась прежней - в ее основании лежали простые связи, аналогичные тем, что мог увидеть человек в своей непосредственной жизни. В конце концов, магическое представление возросло до того, что смогло породить религию - следующий этап развития мышления, выходящий уже на поиск более общих закономерностей. Но и после этого для магического восприятия мира оставалось немало «места». Боги были где-то там, в эмпиреях, охватывая наиболее важные и сложные процессы, вроде ведения войн и наступления всеобщего мора.
А магия - она была привычной, «своей», «домашней». Включенная в сложную систему традиций, магия оказывалась вполне «совместимой» с иными формами мышления: и религиозным, и даже научным. Дело в том, что процесс мышления крайне затратный даже в самом элементарном смысле. Мозг человека, занимая не более 2% от его массы, тем не менее, может потреблять до четверти всей энергии организма. Поэтому в том случае, когда можно обойтись меньшим его использованием, человек неизменно будет это делать. А магическое мышление является наиболее простым, так как использует крайне простые цепочки причинно-следственных связей.
Поэтому, скажем, в России еще сто лет назад деревенские колдуны были привычным явлением, равно как и огромная система магических ритуалов, пронизывающих всю жизнь крестьянина. Многие из них были намного старше самых древних государств. Крестьянин был так уверен в работе своей «бытовой» магии, что успешно отбивал все попытки посягнуть на нее. Бесполезной оказалась борьба и церкви, и многих просвещенных дворян против так называемых суеверий. На самом деле все просто: ведь в самом деле, какая крестьянину разница, является ли молния результатом метания Ильи Пророком своей палицы в черта или разрядом атмосферного электричества. Первый вариант даже приемлемее, так как крестьянин знает, кто такой Илья Пророк, черт и палица. А тратить время на понимание того, что представляет собой атмосфера и, уж тем более, электричество, крестьянину просто нет смысла, в первую очередь, потому, что повысить производительность своего труда, и свой уровень жизни этим он не может.
И только тогда, когда крестьянское хозяйство сменяется промышленным типом производства, магия становится неактуальной. Для индустриального общества древняя форма оказывается попросту невозможной: за высокую эффективность пришлось заплатить крайне низкой устойчивостью к ошибкам. Если для крестьянина нет разницы: дождь наступает из-за сложного взаимодействия циклонов и антициклонов или из-за совершенного обряда его вызова (потому что в любом случае, это чисто случайный процесс), то в промышленном производстве подобные штуки не проходят. Если машина собрана неправильно, то она не будет работать в любом случае, сколько обрядов по ее «исправлению» ни проводи и сколько жертв ей ни приноси.
Поэтому в промышленном обществе магия и соответствующее ей магическое мышление оказывается вытесненными с главной «общественной площадки» - производства. Правда, в бытовом плане магическое мышление все еще остается приемлемым. Более того, разделение мира на «производственный» и «бытовой» позволяет быту выступать как своеобразному «заповеднику» архаического мышления. Причина этого состоит в приведенном выше принципе «экономии мышления». Правда, с течением времени происходит «вымывание» магического мышления и из этой сферы, «окультуривание» быта переносом более «высокоуровневых» форм их производственной сферы.
Кажется, что ничего уже не могло помешать полному исчезновению магического мышления, и магии, как таковой. Для многих это был весьма грустный процесс: говорили о том, что из жизни уходит сказка, что люди перестают верить в чудо. Как говориться, рано радовались. Сказка и чудеса вернулись, причем такие, что мало никому не показалось...
Развитие более передовых методов мышления, таких, как научное, как сказано выше, было связано с развитием промышленного производства. Приоритет производственной деятельности перед бытом казался никем не оспоримым. До определенного момента. Но в конце советской эпохи ситуация изменилась. Тут нет смысла рассматривать эту проблему, хотя именно в ней и лежат корни всех наших проблем и бед. Отмечу только, что сворачивание ускоренного развития СССР, переход к ориентации на стабильность, в общем, переход к тому, что называлось застоем, оказалось ошибкой. Вопрос не в экономике - как раз она успешно развивалась до последнего, и даже в конце 1980-х шел рост ВНП, пусть и много меньший, чем планировалось. Но проблема была в другом.
Особенность позднесоветской жизни состояла в полном гарантированном обеспечении всех базовых потребностей. И одновременно, в довольно больших проблемах «прыгнуть» выше этого обеспечения. Причем проблема была даже не в деньгах - как раз заработать деньги можно было - проблема была в продвижении по общественной пирамиде. И даже не в должностях, как таковых, а в потере возможности для свободной творческой деятельности, которую неплохо показали Стругацкие в своем «Понедельнике». То есть еще недавно молодой инженер или ученый мог быть уверенным, что он будет заниматься решением мировых проблем, и это будет круто, то теперь эта возможность закрывалась. Получай свои 120 рублей и сиди в своем институте, не мешай. Повезет - через десять лет будешь старшим научным сотрудником, а потом в завлабы выйдешь. И т.д. и т.п.
В общем, тема, конечно, очень большая, и ее надо разбирать отдельно. Пока отмечу лишь, что основным результатом данной трансформации, помимо роста «теневого сектора», стало увеличение ценности быта. Если на работе не было смысла чего-то достигать, то, следовательно, можно достигать в быту. Уход активности в «простые житейские радости», отмеченный уже в конце 1970-х годов, казался вполне приемлемым и для народа, и для власти. Вот только для страны этот условный компромисс оказался критичным.
Напомню, что магическое мышление характеризовало как раз «бытовое поведение». Поэтому в условиях, когда основная активность сдвигалась именно в эту часть «мира», магическое мышление неожиданно стало определяющим. Тем более, что в рамках того безопасного и сытого (пускай и не больно зажиточного) мира, которым являлся поздний СССР, никаких реальных опасностей оно не влекло. В самом деле, в советской жизни трудно было совершить «роковую ошибку», то есть поступить так, чтобы получить серьезный удар. Ну, может быть, к таковым можно причислить попадание на прямую уголовщину (Но и тюрьма в позднем СССР не означала конец нормальной жизни. Вот Янукович отсидел по молодости, и ничего. Человеком стал.) Но все остальное - как угодно. Да, могли разбирать на собраниях, выносить выговоры, пускай даже с «занесением». Но, в общем, уничтожить человека было невозможно.
В результате миллионы советских людей могли демонстрировать примеры магического мышления и... жили, по крайней мере, не хуже тех, кто старался разобраться во всем всерьез. От алкаша, который мог проводить целые недели в запое, живя от ЛТП до ЛТП, и до интеллигентов, любивших пообщаться на кухне о проблемах страны, но понимавших их не лучше того самого алкаша. Да и зачем им понимать лучше, если от этого ничего не зависит, и даже если бы в этих кухонных разговоров они вдруг пришли к выводу, что власть в стране захватили марсиане, то ничего бы не изменилось. На самом деле, как устраивать с инопланетянами борьбу: взорвать Кремль? Но возможность устроения масштабного (и немасштабного) теракта как раз хорошо блокировалась госорганами, и при первых попытках собрать взрывное устройство они бы оказались там, где собственно, и должны были оказаться. А пока болтают - так это мало кому интересно...
Такое положение позднеесоветского человека: с одной стороны, можно думать что угодно, с другой - почти полная невозможность действия (если бы реально каждый ненавидящий «совок» мог выступать против него с оружием в руках, то их количество быстро бы поредело) приводила к парадоксальной ситуации: именно человек, обладающий магическим мышлением, оказывался в преимуществе. Ведь действительно, он мало того что экономил силы, так еще и имел перед глазами простую и прекрасную картинку, которой вполне мог привлечь и других. Разумеется, если бы ему это позволили. И когда позволил, то именно так и случилось. Ведь в отличие от производства, в политике не могло быть простых и ясных методов понимания, что работает, а что - нет. Доказывать, что красивые картинки «магов» не имеют отношения к реальности, можно было достаточно легко, но кому были нужны эти доказательства.
Сработала та самая «экономия мышления», о которой сказано выше. Если от того, что говорят, ничего не зависит - а от этого реально ничего не зависело десятилетиями - то никто не будет тратить свои силы на проверку сказанного с трибун. И тут не важно даже, кто говорил и по какой причине, что было тогда: «глупость или измена». Важно то, что в условиях стабильного безопасного сытого общества человек не мог даже представить, что все сказанное может сказаться на его жизни. И не просто в форме определенных, пускай и неприятных, изменений типа: «водка подорожает», а зачастую в форме простой невозможности дальнейшего существования. Кроме того, надо понимать, что многие «серьезные люди», то есть носители иных типов мышления, просто не рассматривали политику как достойную сферу деятельности. Ну, пошумели, поорали - в чем смысл? В результате чего неожиданно в публичной сфере господствующими оказались люди с наиболее развитым магическим мышлением.
А дальше - наступил своеобразный автокаталитический процесс. Так как магическая картинка легче «усваивается», то она становилась господствующей в сознании: усвоив ее, человек, имеющий какую-то долю магического мышления, мог теперь эффективнее передавать ее другим. С каждой итерацией «магичность» общественного сознания возрастала, пока не заполнила его более чем полностью. Основное отличие этого «нового магического сознания» от того, что было раньше, состояло в том, что магия в традиционном обществе «упакована» в строгие рамки традиций. Это, во первых, обеспечивает определенный отбор представлений - те, что слишком сильно отличаются от реальности, оказываются отброшенными уже давно. Во вторых, это позволяет существовать и мышлению более «высокого уровня», не конфликтуя с магией, как существовала в дореволюционной России достаточно передовая наука. Во время «новой магии» подобной возможности нет. Наука вытесняется ею из сферы общественного сознания полностью, и со временем заменяется магической «псевдонаукой», вроде теории эфира и фильтров Петрика. Впрочем, ситуация с наукой в постсоветском обществе - это отдельная тема.
В общем, подводя итог, можно сказать, что магическое мышление было самым «выгодным» типом мышления в самом конце советского периода. В условиях сытого и безопасного общества при падении важности производства (в общественном сознании) и обессмысливании развития, как такового, а также с учетом повышенной информационной связности общества (приводящей к быстрому распространению идей), оно вытесняет все остальное, становясь основой «нового магического мышления». При это большинство людей этого просто не замечает, потому что общество остается еще организовано на рациональной основе, в нем сохраняются структуры «предыдущего периода», которые определенное время позволяют существовать в «прежнем режиме». На Украине это состояние, например, продолжалось более 20 лет.
Как и в случае с «утилизаторством», корень «новой магичности» - в особенностях позднесоветского общества. Разумеется, эта «новая магичность» не может объяснить все особенности антисоветского дискурса, но учитывать ее стоит. Равным образом, она может объяснить ту скорость эскалации, что охватывала постсоветский мир, который мог практически мгновенно переходить из состояния мира в состояние войны. Обыкновенное объяснение этого через пропаганду не проходит: зачастую эскалация происходила в течение месяцев. Разумеется, пропаганда велась, но как объяснить, что эта националистическая обработка оказывалась много эффективнее продолжавшейся десятилетиями агитации «за дружбу народов»?
Это теперь украинский кризис хорошо объяснять тем, что «вот выросло поколение периода националистической агитации», а в том же грузино-осетинском конфликте основные участники еще недавно ходили в одни и те же школы и слушали тех же пионервожатых. Как объяснить, что бывшие советские офицеры по всей стране неожиданно стали наводить танковые орудия на вчерашних соседей? Но с точки зрения магического сознания ничего странного тут нет. Ну никого не удивляет, скажем, что в период религиозных войн конфликт порой разгорается из-за ничтожной разницы в толковании Писания. Ну, в самом деле, какой смысл в filioque - а ведь конфликт идет в течении тысячи лет. Или какая особая разница, кто должен был наследовать Пророку: Абу Бакр или Али - но это привело к расколу в Исламе и длительными религиозным войнам.
Вопрос в том, что еретиком с точки зрения магического мышления может оказаться кто угодно - важно, что его ересь означает для человека реальную опасность. Это нарушение воли Бога (или иных мистических норм), и оно чревато нарушением Мирового Порядка, вплоть до самых апокалипсических последствий. Никого не удивляет, что сжигали женщин, обвиненных в колдовстве - потому что для человека, имеющего магическое мышление, нет сомнений в том, что те своими обрядами могли нанести реальный ущерб окружающим. Холод, голод и мор - вот что могло принести малейшее отступление от канона, не говоря уж о намеренном его нарушении. Поэтому тут никакой жалости быть не могло.
Так и в «нашем случае», кажущееся неожиданным деление на своих и врагов было вполне естественным. Действительно, с точки зрения «мага» имеют смысл достаточно простые цепочки причинно-следственных связей. Так же, как с точки зрения человека Средневековья голод и мор были следствием колдовства или ереси, с точки зрения постсоветского «мага» его бедственное положение (реальное или мнимое) рассматривалось как следствие воздействия «совка». (Дескать, если бы не «совок», то жили бы, как в Германии). Но «совковость» сама по себе не может существовать, как не может существовать колдовство без колдуна, значит существует ее носитель. В основном на «роль» носителя «совковости» избирались русские, но могли быть и другие национальности (например, азербайджанцы для армян и наоборот). Уничтожение же врагов, в том числе и со всеми членами семей, в рамках данной идеи - совершенно логичное решение. Отрезанные головы и вспоротые животы - это не убийство, а восстановление Мировой Гармонии в изначальном виде.
Так казавшееся еще недавно столь безобидным магическое мышление неожиданно выявило свою темную изнанку. Пока речь шла о невинных кухонных разговорах, о публикациях в прессе и даже о речах на митингах - никто не видел в происходящем ничего страшного. Неявно считалось, что через границу, отделяющую речь от действия, никто не перейдет. Что в любом случае общество сохранит здравомыслие. Но как раз это было неверным. Ибо в условиях взрывного роста магического мышления не только ни о каком здравомыслии речи быть не может. Даже понять, что «мы где-то свернули не так» оказывается невозможным. Просто неожиданно становилось понятно, что надо возвращать «мировой порядок, нарушенный десятилетиями назад».
Именно с этим связана столь высокая устойчивость антисоветизма, как идеи. Ведь если в его основании лежат магические представления, то вряд ли что сможет их поколебать, как не могла поколебать ни Церковь, ни наука веру крестьянина в домового. Магическое мышление может быть сломлено только появлением области, в которой оно становится неприменимым - как это произошло с возникновением промышленного производства. В любом другом случае они будет выбираться согласно принципу «экономии мышления», поскольку в условиях, когда от результатов мышления ничего не зависит, смысла использовать более «затратные системы» нет. И, кстати, с учетом этой зависимости по новому видится старая марксистская истина о роли рабочего класса - как наименее «магической» части общества. Хотя, конечно, суть марксистской концепции состоит не в этом...
Ну, и, конечно, стоит понимать, что попытки «обыграть» антисоветизм на его «поле» - на поле магического восприятия - имеют мало смысла. В свое время - в конце 1990-х начале 2000-х годов было много разговоров, как можно сделать это, но совершенно естественно, что все закончилось ничем. Идеи левых, что «научившись работать с символическим пространством, удастся перехватить власть над массами», закончились полным поражением. Современный украинский кризис демонстрирует, напротив, полный перехват «символьных левых» иными, более простыми, и, следовательно, более «усваиваемыми» идеями с обеих сторон конфликта. Можно констатировать проигрыш «левой магии», что логично - в условиях упрощения выигрывает всегда самые примитивные идеи (то есть правые).
Сейчас уже очевидно, что процессы, происходящие на территории Украины, по сути своей сходны с процессами, происходившими в Нагорном Карабахе, Приднестровье, Южной Осетии и прочих постсоветских конфликтах. Та же крайне быстрая эскалация ненависти, когда за несколько месяцев настроения, ранее характеризующие незначительные группы маргиналов, охватывают всю страну. Та же ситуация, когда люди, десятилетиями прожившие рядом друг с другом, узнают, что они являются извечными врагами. Та же ситуация, когда армия может стрелять по еще недавно своим собственным городам. Та же ситуация, когда вчерашние соседи неожиданно становятся злейшими врагами.
То, что на Украине подобное произошло через 23 года после распада СССР, означает только то, что действующие тогда противоречия не исчерпаны до сих пор. Украинский кризис показывает, что постсоветское пространство все еще пребывает в том состоянии, в котором оказалось в начале 1990-х годов. Вопреки ожиданиям, за прошедшие почти четверть века не создано никаких новых идеологий, которые могли бы вывести постсоветский мир из бесконечного кризиса. Единственной «метаидеологией», базисом, на основании которого строятся идеологические конструкции этого мира, остается та довольно специфичная система, которую можно обозначить как «антисоветизм», потому что он построен на активном отрицании советских ценностей. Я не один раз возвращался к этой теме, но тем не менее, придется делать это снова и снова. Дело в том, что повторение одних и тех же вариантов кризиса снова, как и 20 лет назад, приводит к гибели людей.
Поэтому крайне важным становится понимание природы антисоветизма как первейшего условия для создания противодействия ему. К сожалению, очень часто сущность этой «метаидеологии» упускается из виду, вместо него на первый план выводятся действия так называемых внешних сил, вроде ЦРУ, Госдепа и предательство элит. В первые годы после крушения СССР это вообще было мейнстримом среди патриотических сил. Но на самом деле предательство, равно как и работа враждебных сил, есть нормальное состояние для любой политической системы, существующей в классовом обществе. Потому их стоит рассматривать как некий постоянный фактор, но в то же время следует искать ответ на вопрос, почему в одних условиях (скажем, СССР 1950-х годов) этот фактор не имел силы, а в других - стал решающим.
Разумеется, полное рассмотрение постсоветской «метаидеологии», не говоря уж о генезисе этого явления и его истоках, довольно сложно. Но, даже особенно не углубляясь, можно увидеть структуру этого явления, его основные части. Например, можно отметить, как определяющий факт, что антисоветизм сформировался, как бы это ни парадоксально звучало, в СССР. И к моменту его распада эта «метаидеология» уже была в полном расцвете и порождала уже целый спектр «вторичных идеологий», одну за другой. При всей разности между всевозможными национализмами, «либерализмом» или консерватизмом (как, например, у монархистов), их объединяло крайняя ненависть к «совку». Даже те силы, которые могли рассматриваться как левые (например, анархисты) имели четко выраженный антисоветских оттенок.
Но если бы дело ограничивалось «формальным отрицанием» советского социализма! Но нет, у всех этих постсоветских течений были общие основы, которые те сохранили и впоследствии. Недавно в статье «Утилизаторы» я рассматривал одну важнейшую особенность идеологий, построенных на антисоветской основе. Это - направленность на конкуренцию в разделе имеющихся ресурсов. То есть с точки зрения антисоветчика, производство - бессмысленное и бесполезное дело, которое не стоит рассматривать, главное - это отхватить «кусок пожирнее». Происхождение этой особенности понятна: к моменту своей гибели советская экономика была настолько велика, что полностью выходила за грани обыденного сознания. «Пожирание» ее, начавшееся в 1991 году и продолжающееся по сей день, до сих пор еще может приносить немалую прибыль, превышающую прибыль от создания какого-либо нового производства.
Но теперь я хочу рассмотреть другую, не менее важную, составляющую антисоветизма. Речь идет о магическом мышлении. В основании магического мышления лежит стойкая уверенность в возможности посредством тех или иных символических действий - мыслей, ритуалов и т.д. - влиять на физическую реальность. Поэтому данные символические действия становятся много важнее, нежели какие-то изменения в реальности. Расцвет магического мышления в период позднего СССР можно было наблюдать на примере необычайного взлета ко всему эзотерическому и оккультному. Наверное, мало было людей в это время, которых миновала бы эта «зараза».
Инженеры, врачи, учителя и прочие представители интеллектуальных профессий ставили «заряжаться» воду перед телевизором, когда там выступал очередной «экстрасенс». Кандидаты наук на полном серьезе рассуждали о природе сглаза, врачи вполне серьезно (пусть и в личной беседе) могли направить «к бабке», а журнал «Техника - молодежи» более чем наполовину состоял из описания всевозможного «сверхъестественного». Но то была только верхушка айсберга. Если бы дело ограничивалось только гороскопами и приворотами со снятием сглаза! К сожалению, уверенность в крайней важности символической деятельности проникла во все сферы деятельности общества. Уверенность в важности ритуалов и мыслей, во многом, привело к самому главному итогу антисоветизма - к идее, что отказ от социализма автоматически приведет к процветанию страны. Для понимания этой особенности следует сделать небольшое отступление.
На самом деле, ничего особенного в магии нет - напротив, она представляет собой древнейшую форму познания мира. Обретя разум, человек неожиданно открыл для себя существование так называемых причинно-следственных связей. Если очень упрощенно, то он вдруг понял, что все случающееся вокруг происходит не абы как, а по своей причине. Камень падает потому со склона, что его толкнули, огонь горит, потому что его разожгли, а олень умирает, потому что в него попало копье. Это открытие, бесспорно, явилось самым важным из всего, что сделано человеком за время своего существования, вырвав его из пут бесчисленных условных рефлексов и дав в руки мощнейший инструмент изменения мира.
Но характер этих самых причинно-следственных связей для подавляющего числа явлений оказался непознанным. Если, например, с камнем было все ясно, то объяснить полет птиц (почему птица не падает вниз, как камень?) или рост растений, понять, откуда берется вода в реке или почему происходит смена времен года, человек не мог. Точно построить систему причинно-следственных связей, приводящим к тем или иным сложным явлениям, стало возможно только через бесчисленные века человеческого развития, приведшие к созданию науки и научного мышления. Но само выяснение разницы между сложным и простым требует немалого развития. Поэтому неудивительно, что те же объяснения, что оказывались пригодными для объяснения простых явлений, человек пытался применять в любой ситуации.
Так, упомянутый уже простой и очевидный факт успеха охоты путем попадания копьем в добычу был примером торжества причинно-следственного явления. Но бросок копья, как таковой, есть лишь финал довольно сложного и охватывающего все племя трудового процесса, каковым является охота. Его организация и проведение - довольно нетривиальная вещь. Кто придумал первым имитацию этого действа в виде ритуального поражения нарисованной добычи, неизвестно. Человек вообще, как считают многие исследователи, изначально не делал разницы между реальностью, воображением и изображением, так что можно сказать, что этот ритуал возник естественным путем. Но, как бы то ни было, появившись, ритуальные пляски стали не чем иным, как «отработкой» будущего процесса, в результате чего эффективность охоты резко повысилась.
Почему выросла эффективность - понятно: каждый охотник стал лучше понимать, чего же от него требуется на самом деле. (Сегодня аналогом подобных ритуальных танцев можно назвать пресловутые «планерки»). Но для древнего человека подобное объяснение было бы слишком сложным. Он воспринял связь между поражением добычи изображенной и поражением добычи реальной, подкрепленную охотничьим успехом, как следствие прямой связи изображения и реальности. Поражение изображения стало означать поражение добычи. Налицо вполне объяснимая причинно-следственная связь. Так зародилась магия.
Конечно, нельзя с уверенностью сказать, что именно этот процесс происходил так, как написано выше, но, тем не менее, в основании магии лежит именно поиск простого объяснения сложного процесса. Не следует забывать, что в условиях довольно простой жизни первобытного племени данное объяснение (о связи между изображением (символом) и реальностью) было вполне достаточным. На самом деле, как уже сказано выше, связность осуществлялась через сложные процессы обеспечения трудовой деятельности (охоты), но так как существование вне этой деятельности древний человек представить не мог, он переносил подобную связность вообще на всю Ойкумену. Это логично - ведь в это время мир существовал только как окружение жизни племени, и все, что не попадало туда, для древнего человека просто не существовало. Именно подобное положение послужило питательной средой для распространении магических представлений на весь мир.
Представление о мире как о сложной системе магических связей сохранилось в мифологических системах. Чем дальше шло развитие, тем изощреннее и сложнее становились эти магические системы, тем большее число явлений они охватывали. Но суть оставалась прежней - в ее основании лежали простые связи, аналогичные тем, что мог увидеть человек в своей непосредственной жизни. В конце концов, магическое представление возросло до того, что смогло породить религию - следующий этап развития мышления, выходящий уже на поиск более общих закономерностей. Но и после этого для магического восприятия мира оставалось немало «места». Боги были где-то там, в эмпиреях, охватывая наиболее важные и сложные процессы, вроде ведения войн и наступления всеобщего мора.
А магия - она была привычной, «своей», «домашней». Включенная в сложную систему традиций, магия оказывалась вполне «совместимой» с иными формами мышления: и религиозным, и даже научным. Дело в том, что процесс мышления крайне затратный даже в самом элементарном смысле. Мозг человека, занимая не более 2% от его массы, тем не менее, может потреблять до четверти всей энергии организма. Поэтому в том случае, когда можно обойтись меньшим его использованием, человек неизменно будет это делать. А магическое мышление является наиболее простым, так как использует крайне простые цепочки причинно-следственных связей.
Поэтому, скажем, в России еще сто лет назад деревенские колдуны были привычным явлением, равно как и огромная система магических ритуалов, пронизывающих всю жизнь крестьянина. Многие из них были намного старше самых древних государств. Крестьянин был так уверен в работе своей «бытовой» магии, что успешно отбивал все попытки посягнуть на нее. Бесполезной оказалась борьба и церкви, и многих просвещенных дворян против так называемых суеверий. На самом деле все просто: ведь в самом деле, какая крестьянину разница, является ли молния результатом метания Ильи Пророком своей палицы в черта или разрядом атмосферного электричества. Первый вариант даже приемлемее, так как крестьянин знает, кто такой Илья Пророк, черт и палица. А тратить время на понимание того, что представляет собой атмосфера и, уж тем более, электричество, крестьянину просто нет смысла, в первую очередь, потому, что повысить производительность своего труда, и свой уровень жизни этим он не может.
И только тогда, когда крестьянское хозяйство сменяется промышленным типом производства, магия становится неактуальной. Для индустриального общества древняя форма оказывается попросту невозможной: за высокую эффективность пришлось заплатить крайне низкой устойчивостью к ошибкам. Если для крестьянина нет разницы: дождь наступает из-за сложного взаимодействия циклонов и антициклонов или из-за совершенного обряда его вызова (потому что в любом случае, это чисто случайный процесс), то в промышленном производстве подобные штуки не проходят. Если машина собрана неправильно, то она не будет работать в любом случае, сколько обрядов по ее «исправлению» ни проводи и сколько жертв ей ни приноси.
Поэтому в промышленном обществе магия и соответствующее ей магическое мышление оказывается вытесненными с главной «общественной площадки» - производства. Правда, в бытовом плане магическое мышление все еще остается приемлемым. Более того, разделение мира на «производственный» и «бытовой» позволяет быту выступать как своеобразному «заповеднику» архаического мышления. Причина этого состоит в приведенном выше принципе «экономии мышления». Правда, с течением времени происходит «вымывание» магического мышления и из этой сферы, «окультуривание» быта переносом более «высокоуровневых» форм их производственной сферы.
Кажется, что ничего уже не могло помешать полному исчезновению магического мышления, и магии, как таковой. Для многих это был весьма грустный процесс: говорили о том, что из жизни уходит сказка, что люди перестают верить в чудо. Как говориться, рано радовались. Сказка и чудеса вернулись, причем такие, что мало никому не показалось...
Развитие более передовых методов мышления, таких, как научное, как сказано выше, было связано с развитием промышленного производства. Приоритет производственной деятельности перед бытом казался никем не оспоримым. До определенного момента. Но в конце советской эпохи ситуация изменилась. Тут нет смысла рассматривать эту проблему, хотя именно в ней и лежат корни всех наших проблем и бед. Отмечу только, что сворачивание ускоренного развития СССР, переход к ориентации на стабильность, в общем, переход к тому, что называлось застоем, оказалось ошибкой. Вопрос не в экономике - как раз она успешно развивалась до последнего, и даже в конце 1980-х шел рост ВНП, пусть и много меньший, чем планировалось. Но проблема была в другом.
Особенность позднесоветской жизни состояла в полном гарантированном обеспечении всех базовых потребностей. И одновременно, в довольно больших проблемах «прыгнуть» выше этого обеспечения. Причем проблема была даже не в деньгах - как раз заработать деньги можно было - проблема была в продвижении по общественной пирамиде. И даже не в должностях, как таковых, а в потере возможности для свободной творческой деятельности, которую неплохо показали Стругацкие в своем «Понедельнике». То есть еще недавно молодой инженер или ученый мог быть уверенным, что он будет заниматься решением мировых проблем, и это будет круто, то теперь эта возможность закрывалась. Получай свои 120 рублей и сиди в своем институте, не мешай. Повезет - через десять лет будешь старшим научным сотрудником, а потом в завлабы выйдешь. И т.д. и т.п.
В общем, тема, конечно, очень большая, и ее надо разбирать отдельно. Пока отмечу лишь, что основным результатом данной трансформации, помимо роста «теневого сектора», стало увеличение ценности быта. Если на работе не было смысла чего-то достигать, то, следовательно, можно достигать в быту. Уход активности в «простые житейские радости», отмеченный уже в конце 1970-х годов, казался вполне приемлемым и для народа, и для власти. Вот только для страны этот условный компромисс оказался критичным.
Напомню, что магическое мышление характеризовало как раз «бытовое поведение». Поэтому в условиях, когда основная активность сдвигалась именно в эту часть «мира», магическое мышление неожиданно стало определяющим. Тем более, что в рамках того безопасного и сытого (пускай и не больно зажиточного) мира, которым являлся поздний СССР, никаких реальных опасностей оно не влекло. В самом деле, в советской жизни трудно было совершить «роковую ошибку», то есть поступить так, чтобы получить серьезный удар. Ну, может быть, к таковым можно причислить попадание на прямую уголовщину (Но и тюрьма в позднем СССР не означала конец нормальной жизни. Вот Янукович отсидел по молодости, и ничего. Человеком стал.) Но все остальное - как угодно. Да, могли разбирать на собраниях, выносить выговоры, пускай даже с «занесением». Но, в общем, уничтожить человека было невозможно.
В результате миллионы советских людей могли демонстрировать примеры магического мышления и... жили, по крайней мере, не хуже тех, кто старался разобраться во всем всерьез. От алкаша, который мог проводить целые недели в запое, живя от ЛТП до ЛТП, и до интеллигентов, любивших пообщаться на кухне о проблемах страны, но понимавших их не лучше того самого алкаша. Да и зачем им понимать лучше, если от этого ничего не зависит, и даже если бы в этих кухонных разговоров они вдруг пришли к выводу, что власть в стране захватили марсиане, то ничего бы не изменилось. На самом деле, как устраивать с инопланетянами борьбу: взорвать Кремль? Но возможность устроения масштабного (и немасштабного) теракта как раз хорошо блокировалась госорганами, и при первых попытках собрать взрывное устройство они бы оказались там, где собственно, и должны были оказаться. А пока болтают - так это мало кому интересно...
Такое положение позднеесоветского человека: с одной стороны, можно думать что угодно, с другой - почти полная невозможность действия (если бы реально каждый ненавидящий «совок» мог выступать против него с оружием в руках, то их количество быстро бы поредело) приводила к парадоксальной ситуации: именно человек, обладающий магическим мышлением, оказывался в преимуществе. Ведь действительно, он мало того что экономил силы, так еще и имел перед глазами простую и прекрасную картинку, которой вполне мог привлечь и других. Разумеется, если бы ему это позволили. И когда позволил, то именно так и случилось. Ведь в отличие от производства, в политике не могло быть простых и ясных методов понимания, что работает, а что - нет. Доказывать, что красивые картинки «магов» не имеют отношения к реальности, можно было достаточно легко, но кому были нужны эти доказательства.
Сработала та самая «экономия мышления», о которой сказано выше. Если от того, что говорят, ничего не зависит - а от этого реально ничего не зависело десятилетиями - то никто не будет тратить свои силы на проверку сказанного с трибун. И тут не важно даже, кто говорил и по какой причине, что было тогда: «глупость или измена». Важно то, что в условиях стабильного безопасного сытого общества человек не мог даже представить, что все сказанное может сказаться на его жизни. И не просто в форме определенных, пускай и неприятных, изменений типа: «водка подорожает», а зачастую в форме простой невозможности дальнейшего существования. Кроме того, надо понимать, что многие «серьезные люди», то есть носители иных типов мышления, просто не рассматривали политику как достойную сферу деятельности. Ну, пошумели, поорали - в чем смысл? В результате чего неожиданно в публичной сфере господствующими оказались люди с наиболее развитым магическим мышлением.
А дальше - наступил своеобразный автокаталитический процесс. Так как магическая картинка легче «усваивается», то она становилась господствующей в сознании: усвоив ее, человек, имеющий какую-то долю магического мышления, мог теперь эффективнее передавать ее другим. С каждой итерацией «магичность» общественного сознания возрастала, пока не заполнила его более чем полностью. Основное отличие этого «нового магического сознания» от того, что было раньше, состояло в том, что магия в традиционном обществе «упакована» в строгие рамки традиций. Это, во первых, обеспечивает определенный отбор представлений - те, что слишком сильно отличаются от реальности, оказываются отброшенными уже давно. Во вторых, это позволяет существовать и мышлению более «высокого уровня», не конфликтуя с магией, как существовала в дореволюционной России достаточно передовая наука. Во время «новой магии» подобной возможности нет. Наука вытесняется ею из сферы общественного сознания полностью, и со временем заменяется магической «псевдонаукой», вроде теории эфира и фильтров Петрика. Впрочем, ситуация с наукой в постсоветском обществе - это отдельная тема.
В общем, подводя итог, можно сказать, что магическое мышление было самым «выгодным» типом мышления в самом конце советского периода. В условиях сытого и безопасного общества при падении важности производства (в общественном сознании) и обессмысливании развития, как такового, а также с учетом повышенной информационной связности общества (приводящей к быстрому распространению идей), оно вытесняет все остальное, становясь основой «нового магического мышления». При это большинство людей этого просто не замечает, потому что общество остается еще организовано на рациональной основе, в нем сохраняются структуры «предыдущего периода», которые определенное время позволяют существовать в «прежнем режиме». На Украине это состояние, например, продолжалось более 20 лет.
Как и в случае с «утилизаторством», корень «новой магичности» - в особенностях позднесоветского общества. Разумеется, эта «новая магичность» не может объяснить все особенности антисоветского дискурса, но учитывать ее стоит. Равным образом, она может объяснить ту скорость эскалации, что охватывала постсоветский мир, который мог практически мгновенно переходить из состояния мира в состояние войны. Обыкновенное объяснение этого через пропаганду не проходит: зачастую эскалация происходила в течение месяцев. Разумеется, пропаганда велась, но как объяснить, что эта националистическая обработка оказывалась много эффективнее продолжавшейся десятилетиями агитации «за дружбу народов»?
Это теперь украинский кризис хорошо объяснять тем, что «вот выросло поколение периода националистической агитации», а в том же грузино-осетинском конфликте основные участники еще недавно ходили в одни и те же школы и слушали тех же пионервожатых. Как объяснить, что бывшие советские офицеры по всей стране неожиданно стали наводить танковые орудия на вчерашних соседей? Но с точки зрения магического сознания ничего странного тут нет. Ну никого не удивляет, скажем, что в период религиозных войн конфликт порой разгорается из-за ничтожной разницы в толковании Писания. Ну, в самом деле, какой смысл в filioque - а ведь конфликт идет в течении тысячи лет. Или какая особая разница, кто должен был наследовать Пророку: Абу Бакр или Али - но это привело к расколу в Исламе и длительными религиозным войнам.
Вопрос в том, что еретиком с точки зрения магического мышления может оказаться кто угодно - важно, что его ересь означает для человека реальную опасность. Это нарушение воли Бога (или иных мистических норм), и оно чревато нарушением Мирового Порядка, вплоть до самых апокалипсических последствий. Никого не удивляет, что сжигали женщин, обвиненных в колдовстве - потому что для человека, имеющего магическое мышление, нет сомнений в том, что те своими обрядами могли нанести реальный ущерб окружающим. Холод, голод и мор - вот что могло принести малейшее отступление от канона, не говоря уж о намеренном его нарушении. Поэтому тут никакой жалости быть не могло.
Так и в «нашем случае», кажущееся неожиданным деление на своих и врагов было вполне естественным. Действительно, с точки зрения «мага» имеют смысл достаточно простые цепочки причинно-следственных связей. Так же, как с точки зрения человека Средневековья голод и мор были следствием колдовства или ереси, с точки зрения постсоветского «мага» его бедственное положение (реальное или мнимое) рассматривалось как следствие воздействия «совка». (Дескать, если бы не «совок», то жили бы, как в Германии). Но «совковость» сама по себе не может существовать, как не может существовать колдовство без колдуна, значит существует ее носитель. В основном на «роль» носителя «совковости» избирались русские, но могли быть и другие национальности (например, азербайджанцы для армян и наоборот). Уничтожение же врагов, в том числе и со всеми членами семей, в рамках данной идеи - совершенно логичное решение. Отрезанные головы и вспоротые животы - это не убийство, а восстановление Мировой Гармонии в изначальном виде.
Так казавшееся еще недавно столь безобидным магическое мышление неожиданно выявило свою темную изнанку. Пока речь шла о невинных кухонных разговорах, о публикациях в прессе и даже о речах на митингах - никто не видел в происходящем ничего страшного. Неявно считалось, что через границу, отделяющую речь от действия, никто не перейдет. Что в любом случае общество сохранит здравомыслие. Но как раз это было неверным. Ибо в условиях взрывного роста магического мышления не только ни о каком здравомыслии речи быть не может. Даже понять, что «мы где-то свернули не так» оказывается невозможным. Просто неожиданно становилось понятно, что надо возвращать «мировой порядок, нарушенный десятилетиями назад».
Именно с этим связана столь высокая устойчивость антисоветизма, как идеи. Ведь если в его основании лежат магические представления, то вряд ли что сможет их поколебать, как не могла поколебать ни Церковь, ни наука веру крестьянина в домового. Магическое мышление может быть сломлено только появлением области, в которой оно становится неприменимым - как это произошло с возникновением промышленного производства. В любом другом случае они будет выбираться согласно принципу «экономии мышления», поскольку в условиях, когда от результатов мышления ничего не зависит, смысла использовать более «затратные системы» нет. И, кстати, с учетом этой зависимости по новому видится старая марксистская истина о роли рабочего класса - как наименее «магической» части общества. Хотя, конечно, суть марксистской концепции состоит не в этом...
Ну и конечно, стоит понимать, что попытки «обыграть» антисоветизм на его «поле» - на поле магического восприятия - имеют мало смысла. В свое время - в конце 1990-х начале 2000-х годов было много разговоров, как можно сделать это, но совершенно естественно, что все закончилось ничем. Идеи левых, что «научившись работать с символическим пространством, удастся перехватить власть над массами», закончились полным поражением. Современный украинский кризис демонстрирует, напротив, полный перехват «символьных левых» иными, более простыми, и, следовательно, более «усваиваемыми» идеями с обеих сторон конфликта. Можно констатировать проигрыш «левой магии», что логично - в условиях упрощения выигрывает всегда самые примитивные идеи (то есть правые).
|
|
