Тридцативосьмилетний политик, Алексей Навальный осужденный на пять лет условно и посаженный под домашний арест, в ночь накануне Дня победы не ложился спать. По суду был он ограничен всеми средствами связи с внешним миром, поэтому, дождавшись, когда уснут жена и дети, он достал из хозяйского шкапа пузырек с чернилами, ручку с заржавленным пером и, разложив перед собой измятый лист бумаги.
Прежде чем вывести первую букву, он несколько раз выглянул во двор с балкона и, удостоверившись, что две черные машины ФСБ привычно дежурят под его окнами, прерывисто вздохнул и принялся писать:
"Милый дедушка, Владимир Владимирович! — начал он. — И пишу тебе письмо. Поздравляю тебя с Днем победы над фашистами Германии и Украины и желаю всего от Господа Бога. Есть у меня отец и маменька, есть и брат, но они как и я находятся под следствием. К кому я только не обращался с просьбой разобраться, но все только сочувственно пожимали плечами и указывали пальцем на потолок. Только ты у меня один остался".
Алексей перевел глаза на темное окно, в котором мелькало отражение настольной лампы, и живо вообразил себе Владимира Владимировича, служащего президентом у российского народа. Это невысокий, но необыкновенно подвижной старикашка лет 6о-ти, с иронической улыбкой и хитрющими глазами. Утром он плавает в бассейне, днем работает с документами, а вечерами гуляет по роскошному саду своей резиденции с верными друзьями из питерского кооператива Озеро. За ним, опустив головы, шагают старая собака Кони, леопард, тигр, лошадь и пресс-секретарь Песков.
Алексей вздохнул, умокнул перо и продолжал писать:
"А вчерась меня с брательником снова вызывали в Замоскворецкий суд Москвы по делу о хищении 26,7 млн руб. у компании "Ив Роше Восток". И хотя официальные лица потерпевшей компании утверждали, что фирма не понесла ущерба от действий подсудимых, на следствие это заявление ни какого впечатления не произвело.
Милый дедушка, сделай божецкую милость, освободи меня от напрасной травли. Нету больше никакой моей возможности терпеть возводимую на меня напраслину твоими прокурорами, следователями и судьями".
Лёха покривил рот, потер кулаком слипающиеся глаза и снова стал писать:.
"Я буду тебе и дальше верно служить, разоблачать воров и жуликов, которые за твоей спиной растаскивают государственную казну — продолжал он, — Богу буду молиться, а если что, то суди меня, чур, только по закону. А ежели думаешь, что достойной должности для мня нету, то я Христа ради попрошусь в прокуратуру, заместо Чайки, или возглавлю СК заместо иностранного резидента Бастрыкина. Образования и опыта в этих делах у меня достаточно. Дедушка милый, нету никакой возможности, просто смерть одна. Хотел было за кордон бежать, да браслет на ноге, как кандалы к земле российской меня приковывает. А когда ты совсем состаришься и уйдешь в отставку, я займу твое место и в обиду никому не дам, так же как ты отца своего крестного Бориса Николаевича. Освободи, милый дедушка, — продолжал Леша, — Христом богом тебя молю, освободи меня отседа. Пожалей ты меня отца малых детушек, а то меня совсем уже по судам депутаты, министры и сенаторы судами замучили. Пропащая моя жизнь, хуже собаки всякой... А еще кланяюсь Совету по правам человека и гражданином, что в защиту меня выходят к зданиям судов. Остаюсь гражданином твоей России, милый дедушка".
Алексей свернул вчетверо исписанный лист и вложил его в конверт, купленный накануне женою... Подумав немного, умокнул перо и написал адрес: На деревню Прасковеевку, дедушке. Потом почесался, подумал и прибавил: Владимиру Владимировичу. Довольный тем, что ему не помешали писать, быстро разделся и улегся спать. Убаюканный сладкими надеждами, он минуту спустя крепко спал... Ему снилась Государственная Дума, в президиуме перед микрофоном сидит дед и читает его письмо депутатам... В первом ряду, низко опустив голову стыда, сидит Председатель Верховного Суда Российской Федерации..
|
|
