Еще в СССР ходил такой рогатый анекдот. Учительница читает Вовочкино сочинение «Мой день»: «Встал, вытер х.., позавтракал, вытер х.., пошел в школу. Вернулся, вытер х.., пообедал, сделал уроки, вытер х.., погулял, вытер х.., лег спать… Во-первых, Вовочка, откуда у тебя эта поганая болезнь, а во-вторых, зачем писать об этом, ты сходи к врачу!» – «Да вы все не так поняли! Просто папу недавно выбрали депутатом, и теперь у нас на двери все время пишут мелом слово х…»
Когда в конце 80-х депутатов стали выбирать альтернативно и народ ради их зрелища прилип к экранам телевизоров, из анекдота ушла соль – даже как-то жалко стало за него. Но время с лихвой вернуло ему всю утраченную было актуальность!
Недавно я делал заказное выборное интервью с одной красивой женщиной из Подмосковья, директором успешного предприятия. Биография у нее была на славу, и додумывать не надо ничего! Родилась в трудовой сельской семье, училась на совесть, мечтая о политехническом институте. Но погиб отец, и после школы ей пришлось работать на заводе, помогая захворавшей матери растить младшего брата. Потом по комсомольской путевке она уехала на стройку, окончила вечерний техникум, вышла замуж, родила сына. И еще три года, чтобы встать на ноги, вкалывала по контракту в Монголии – почти без выходных.
В итоге получила жилье в Подмосковье, устроилась бухгалтером на ту фабрику, которую сейчас возглавляет – и тут пошли такие драмы, хоть снимай по ним кино! После 91-го фабрика задышала на наш общий ладан, число рабочих на ней сократилось вчетверо, но тогдашний директор бился насмерть, чтобы выжить. Она влюбляется в этого близкого по духу человека, разводится, выходит замуж второй раз.
Со своим великим обаянием окучивает поставщиков сырья, заказчиков, банкиров, арбитражные суды, пытающиеся банкротить фабрику. Попутно осуществляет мечту детства: заочно получает аж два высших образования – и в начале 2000-х этой славной паре улыбается удача. Героиня через своих вузовских друзей находит крупный кредит на закупку передового оборудования, с которым фабрика по всем расчетам должна вырваться вперед. Оборудование ценой в миллионы долларов приходит – но не поддается никакой наладке. Оказалось, что подлые посредники продали заведомый брак, не подлежащий исправлению.
Муж, не вынеся такого удара, умирает от инфаркта, оставив по себе огромный долг, от которого ей легче отказаться – и пойти еще куда-то на работу: ее финансовый талант и опыт нарасхват. Но она выбирает беспримерный путь: из памяти к любимому человеку наследует его акции, вешая на себя тот неподъемный долг.
Чтобы отбиться от самых ярых кредиторов, продает свою квартиру, живет у сына, ищет новые кредиты, убеждает своих работников делать вручную хоть мизер продукции, чтобы иметь какой-то сбыт. Тут еще к ней тянет лапы местный криминал, но она отбивается и от него; и у меня все вертелись в голове некрасовские строки: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет!..» За пять следующих лет ей удается вывести фабрику на «довоенный» уровень, и сейчас там снова столько же, как встарь, рабочих; продукция расходится по всей России и за рубежом…
С этой прекрасной дамой я говорил в кабинете заводоуправления – и когда стал выспрашивать о производстве, она в каком-то очень женственном порыве прервала меня:
– Да пойдемте, я все покажу!
Новейшие линии по выпуску специфической продукции работали как часы; в компьютерном цехе здоровая молодежь в белых одеждах создавала трехмерные модели новых образцов; коммерческий отдел держал руку на пульсе спроса и предложения…
Смотрелось все это на диво – за одним лишь но. И линии, и компьютеры, и их программы – все, увы, не наше. То есть пройдя какой-то нынешний круг развития, мы еле-еле лишь вернулись в зад, в 30-е годы прошлого века, когда закупали за бугром станки для своих фабрик. Хотя уже тогда стартовало и наше станкостроение: я помню по работе на заводе в юности этих токарных динозавров под названием «ДИП» – «Догоним и перегоним!» – стоящих, кстати, где-то и поныне… Впрочем рассказ героини о ее битве против всех за свой завод был и ответом на вопрос, почему так жутко буксует наше производство: сегодня поднять его разве редкому герою по плечу!
Однако после всех тех «белых одежд» пришел черед необходимого по моей «черной» выборной технологии вопроса:
– Зачем же вы, успешная предпринимательша, идете на эти депутатские выборы?
И героиня, только что расцветшая передо мной во всей красе, смешалась и потупила свой взгляд:
– Ну, это вам лучше знать, сами как надо напишите…
И нам обоим стало на миг так неловко, словно она тут предала и своих предков, и весь свой героический трудовой путь – сойдя к тому неотделимому от наших выборов вранью. По правде сказать, я и не вникал, какая роль ей отводилась в том кандидатском пуле, чьей отработкой занимался; мой хлеб – разрядить ее в глазах электората в пух и прах, как новогоднюю елку. Но на что ей, и так имеющей для езды к сыну с внуками вполне сносный «мерседес», это чернящее совесть званье депутата, угодившее вновь под исходный анекдот? Каков ее личный мотив вложить кучу «черных» денег в эти существующие сегодня только в черном виде выборы?
Об этом сейчас и спрашивать не принято – такая страшная, вроде дурной болезни, тайна, что и в семье не станут обсуждать при детях, тем паче при гостях. Для идиотов-избирателей об этом пишется «как надо»: иду на выборы без всякой, упаси Бог, задней цели, лишь от души болея за людей! Но когда вдруг выпадает, как кишка, та задняя цель – хоть святых, развешенных сейчас по властным кабинетам, выноси! И самый ужас наших выборов даже не в том, что избиркомы крадут голоса, а кривые суды подсуживают тем или иным кандидатам. А в том, что все они идут на мэрские и депутатские выборы не для карьеры даже, не для льгот и привилегий, побивших все советские – а, что называется, «под задачу».
Скажем, один магнат-еврей некогда вздумал купить за гроши один наш, крупнейший в Европе бумкомбинат. Под это зарядил свой пул кандидатов в областную думу – «дебиленков» на циничном языке пиара, чтобы приняли нужный ему закон о приватизации. В том округе, где подвизался я, самом беднющем, на роль дебиленка взяли ярого патриота и антисемита, определив ему свой имидж и программу, как стучать перед народом в грудь. По другим округам шли демократы, яблочники – и на свой лад били в свои груди…
Кстати я эту историю потом подробно описал, за что схватил смертельные угрозы – но за правду, даже самую вредную, у нас все же еще не убивают. Убивают, в том числе и журналистов, только за деньги: взял не путем у одних, потом у других, схватил такси до аэропорта – а прилетел на кладбище. Так что пишите правду – залог жизни на земле!
Вот еще выборная комбинация. Академия наук владеет парой тысяч бросовых гектаров впритык к одному подмосковному городу, и встает вопрос о передаче их в городскую собственность. Кандидат в мэры входит в сговор с областной верхушкой: принять на город эту землю – и тут же под надуманным предлогом отказаться от нее. Подставная фирма берет ту землю «на ответственное хранение», быстро продает под дачные застройки и исчезает: ищи дальше ветра в поле! И каждый рубль на охмурение электората и подкуп прокуроров приносит творцам такой аферы вдесятеро и больше.
Кто-то сейчас через мандат народного избранника хочет накачать свой бизнес, кто-то – отнять чужой, уйти от суда, грабительски приватизировать объекты ЖКХ и так далее. Все это исподволь доходит и до избирателей, почитаемых всем нашим кандидатским корпусом за идиотов, под которых надо только оплевать погуще выборный крючок. И те в силу чего-то, так до конца и не понятого мной за все труды на этой кривой ниве, покорно жрут эти крючки.
Еще однажды по допущенной спьяну ошибке я улетел на одни губернаторские выборы в роли тележурналиста – и по пьяной морде пытал на камеру туземцев: «За кого будете голосовать?» – «Еще не решили, будем обсуждать программы кандидатов на семейном совете». – «Вы что, тупые? Это я, пиарщик, все их программы качал из Интернета!» – «Ну нет, нас столько раз уже обманывали, что мы не верим, что и в этот раз обманут!»
Вот эта святая, но на самом деле хуже воровства простота народа, живущего так сказать на полусогнутых под нынешней объединенной партией вранья!
Да, можно сказать: и хорошо, что порядочная в кои-то веки женщина, как исключение из негодяев, буксующих в их биографиях, зато поющих соловьями в посулах, идет по власть. Но сам вход туда так сделан, что сперва ей надо стать непорядочной, войти в ЕР, поклониться тому, что ненавидит, что убило ее мужа, замараться этой черной кассой – иначе сейчас в эти игры не играют.
В общем зачем понадобился моей героине этот ныне непотребный депутатский статус, я, в силу принятого умолчания, докапываться не стал. Может, сын попал в беду; может, на ее фабрику напала такая гнусь, что уже не отбить без вхождения в те властные ряды, что эту гнусь и сеют. Может, уговорили из района сдобрить ее светлым образом корпус тех, на ком негде пробы ставить – чуть раньше там за взятки взяли мэра города и главу совета депутатов. И не хотелось мне марать в душе ее впрямь восхитивший меня, на общем черном фоне, светлый образ.
Но в последнюю минуту она снялась с этих кривых выборов – и я не узнал опять же, почему. То ли кураторы того выборного пула изменили его конфигурацию в силу их сокрытых за семью печатями причин, то ли она сама решила не впадать в ту выборную мразь. И хоть при этом я потерял отчасти в гонораре, был рад, что ее сделка с совестью в итоге так или иначе не прошла. Поскольку подлых, добивающих наши последние наивные надежды депутатов у нас пруд пруди, а честных, не замаранных той правящей конфигурацией людей – раз, два и обчелся. Но лишь они, а не сосущие, как мухи, кровь из полумертвого уже народа депутаты, способны, если Бог даст нам выжить, зажечь наше будущее.
И в результате на ее двери никто даже в мыслях не напишет то дурное слово, что слилось снова для нас с продажным званьем депутата.
|
|
