Тогда будущий глава Белого движения генерал Антон Деникин простым железнодорожным пассажиром ехал через послеоктябрьскую революционную Россию. Он вспоминал свои впечатления: "Теперь я увидел яснее подлинную жизнь и ужаснулся. Прежде всего - разлитая повсюду безбрежная ненависть - и к людям, и к идеям... В этом чувстве слышалось непосредственное, веками накопившееся озлобление, ожесточение тремя годами войны и воспринятая через революционных вождей история. Ненависть с одинаковой последовательностью и безотчётным чувством рушила государственные устои, выбрасывала в окно вагона "буржуя", разбивала череп начальнику станции и рвала в клочья бархатную обшивку вагонных скамеек..." Один солдат в поезде, по словам Деникина, "особенно расположил к себе слушателей кощунственным воспроизведением ектеньи "на революционный манер" и проповеди в сельской церкви:
- Братие! Оставим все наши споры и раздоры. Сольёмся воедино. Возьмём топоры да вилы и, осеня себя крестным знамением, пойдём вспарывать животы буржуям. Аминь.
Толпа гоготала. Оратор ухмылялся - работа была тонкая, захватывавшая наиболее чувствительные места народной психики."
Конечно, совсем с противоположной точки зрения, но те же народные эмоции описывал и политический антипод Деникина - Лев Троцкий. Он писал про "солдата, оглушённого тремя годами дьявольской бойни - без смысла и без цели, - пробуждённого грохотом революции и собиравшегося за все бессмысленные жертвы, унижения и заушения расплатиться взрывом бешеной, ничего не щадящей ненависти... Всё клокотало и бурлило, все обиды прошлого искали выхода, ненависть к стражнику, квартальному, исправнику, табельщику, городовому, фабриканту, ростовщику, помещику, к паразиту, белоручке, ругателю и заушителю - готовила величайшее в истории революционное извержение... История делается в окопах, где охваченный кошмаром военного похмелья солдат всаживает штык в живот офицеру и затем на буфере бежит в родную деревню, чтобы там поднести красного петуха к помещичьей кровле. Вам не по душе это варварство? Не прогневайтесь, - отвечает вам история: чем богата - тем и рада. Это только выводы из всего, что предшествовало".
Итак, глава белогвардейского войска и глава Рабоче-Крестьянской Красной армии вполне согласно между собой описали разлитую по всей стране клокочущую лаву ненависти, "готовившую величайшее в истории революционное извержение". Нравится это кому-то или нет, но это та энергия, с которой приходится работать как революции, так и реакции - в общем, истории.
Но поток раскалённой лавы можно направить в разных направлениях. В течение трёх лет войны правящие классы России успешно направляли его в межнациональное русло. На фронтах сотни тысяч и миллионы людей в униформе стреляли, взрывали, резали, кололи, жгли, травили ядовитыми газами других людей в униформе только за небольшие различия в цвете кожи или форме черепа, а также за то, что они родились по разные стороны государственной границы.
А потом... потом лава остановилась и потекла вспять. Сначала в Петрограде, потом в других европейских столицах. И тут правящие элиты Европы вдруг содрогнулись и, по выражению Антона Ивановича Деникина, "ужаснулись". (До этого, заметим, три года бесперебойной работы общеевропейской мясорубки их нимало не ужасали). Тогда-то, между прочим, и родилась та пародийная проповедь, которую с негодованием цитировал Деникин - "братие, оставим все наши споры и раздоры, сольёмся воедино" и пр.
А оставляет ли история людям другой выбор? Или межнациональный мир ради совместной борьбы с "буржуями" и иными социальными паразитами. Или межклассовый мир - и как непременное дополнение к нему, регулярные погромы или же убийства на фронтах людей с "неправильным" цветом кожи, разрезом глаз, формой черепа и прочими особенностями их нации и расы.
Не так же ли обстоит дело и теперь, пусть ситуация и не дошла пока до того высочайшего градуса народной ненависти, который был достигнут в 1917 году?
Вот обошедшая многие блоги зарисовка Дмитрия Зыкова с недавнего чертановского погрома: "Я выхожу из "Пражской" минут за тридцать до заявленного начала акции "Наш ответ Курбан-байраму"... Скоро у закрытого торгового центра "Пражский пассаж" собирается несколько сот человек. Молодежь фанатского вида. Ровно в 19 часов начинают скандировать "Россия для русских! Москва для москвичей!", и толпа движется в сторону Бирюлева. Средний возраст идущих - примерно 15 лет. Школьники кричат "Зиг хайль! Рудольф Гесс, гитлерюгенд, СС!" и идут по улице Подольских курсантов, названной в честь курсантов Подольских военных училищ, защищавших Москву от фашистов в 1941 году. Затем кто-то командует "Направо! Во дворы!", и толпа с криком "Русские вперед!" бежит внутрь жилого района. Нацисты идут по дворам. Бьют машины, причем только дешевые. На моих глазах разбивают "жигули" и "девятку". Припаркованные иномарки не трогают. У машин тоже есть национальность. Черный значит бедный. Бедняки ездят на дешевых авто..."
Этот факт ещё не сознают "простые люди", а вот буржуазия и церковники уже осознали его вполне. Либо будут бить бедных (за неправильную национальность, гражданство и т. п.), либо богатых - то есть их. И для них выбор ясен!
Московская патриархия посредством своего рупора - протоиерея Всеволода Чаплина - прямо и недвусмысленно высказалась о бирюлевском погроме. "Найти этого преступника, - заявил г-н Чаплин, - значит показать, что государство у нас есть. Не найти - значит показать, что ни государство, ни закон в стране не действуют. И москвичи сегодня ясно об этом сказали... Это далеко не первый чудовищный случай такого рода. И возмущение людей можно понять... Сегодня нам нужно сплотиться, чтобы защитить своих ближних, свои нравственные нормы и свой образ жизни. Именно так должен вести себя настоящий христианин. Думаю, что так же - и настоящий мусульманин, иудей, буддист".
Примерно с тех же позиций поддержал действия бирюлёвцев и т. н. "лидер опппозиции" г-н Навальный. "Можно сейчас любую чушь нести, - написал он, - про подстрекательства экстремистов, про разгул национализма и т.д. Все всё понимают. Если нет справедливой системы решения конфликтов и проблем, то люди будут создавать её сами, примитивным и стихийным образом. Это ожидаемо: ведь их же убивают."
На первый взгляд, какое отношение это всё имеет к социально-экономическим взглядам г-на Чаплина и г-на Навального (которые, между прочим, добрые знакомые и в разгар прошлогодних болотных протестов устроили умилительное совместное борщепитие)? Многие наивные люди скажут, что экономика тут вообще ни при чём. В действительности же достаточно сопоставить две довольно часто цитировавшиеся, но оттого не менее показательные цитаты гг. Чаплина и Навального.
Г-н Чаплин: "Реформаторов 90-х ругать сейчас легко. В своё время я сказал господину Гозману на одном из приёмов в Кремле, что их реформы были недостаточно радикальными. Нужно было сразу прикрыть все советские заводы, и через год, пока ещё не был исчерпан фонд народного доверия, вас - это я Гозману говорю - может быть, и выгнали бы из страны. Зато была бы решена проблема уничтожения нежизнеспособной промышленности."
Г-н Навальный: "Я был его (Гайдара) фанатом в романтическую пору становления рыночной экономики. До хрипоты ругался со всеми, кто был против него. Романтическая пора прошла, а Гайдар остался одним из немногих, кто сохранил к себе безоговорочное уважение и пиетет... Мы все осиротели. Светлая память Егору Гайдару. Великому человеку, прошедшему великие потрясения и оставшемуся Человеком".
Что, кому-то ещё непонятно, что отношение гг. Чаплина и Навального к бирюлёвской и прочим "арбузным ночам" напрямую вытекает из вышеприведённых цитат? Что единственная возможная форма защиты плодов "радикальных реформ" Гайдара, Гозмана и других на данном этапе - это межнациональные погромы и убийства? Гг. Чаплиным-Навальным это давным-давно кристально ясно, даст бог, дойдёт это понимание и до их противников.
С другой стороны, тот, кто захочет отменить плоды этих реформ, должен будет произнести проповедь братолюбия, подобную той, которую услышал в своё время генерал Деникин:
- Братие! Оставим все наши споры и раздоры. Сольёмся воедино...
Ну, и так далее.
|
|
