Много споров о "совках"

Одни эмоционально доказывают, что инфантильно-патерналистское сознание голосующих за ЕР и Путина сформировалось в советском прошлом. То есть советская власть несёт ответственность за «рабский менталитет» россиян, которые два десятилетия терпят, как над ними всячески куражатся чиновные феодалы, и всё равно голосуют за кандидатов от Партии Власти. 

Оппоненты возражают, что в СССР не это было главное, семимильными шагами шла модернизация, а всеобщее образование и другие социальные гарантии дали советским людям свободу самореализации, невиданную на Западе. Как известно, советская власть уделяла много внимания плановому формированию советской идентичности, пытаясь воспитывать новые поколения граждан в «общенациональной гордости советского человека».

Только почему-то единая общность советских людей была в одночасье развалена ими же самими, причём с большим энтузиазмом. 

Возникает вопрос, существовал ли вообще этот советский человек. Я полагаю, существовал, и попытаюсь тезисно объяснить, кто это такой. 

Конечно, «совок» со своим крепостным сознанием к СССР отношения не имеет, он сформировался ещё в Российской империи, в ту галантную эпоху, когда юридический статус частновладельческого крестьянина почти ничем не отличался от рабского. Так что само слово «совок» как характеристика данного менталитета несколько некорректно. 
Впрочем, не об этом речь.

У меня есть впечатление, что к 1960-м годам можно говорить о формировании советской протонации, или малой нации, как кому больше нравится. Той общности эпохи модерна, из которой потенциально, в благоприятных условиях, может вырасти нация большая. 

В данном же случае эта протонация сыграла противоположную роль, став идейным авангардом демонтажа советской системы. Речь идёт не о чиновниках и гэбистах (в широком смысле), ставших главными бенефициарами развала системы, и не о крайне узкой прослойке диссидентуры из творческих гуманитариев. 

Ядром протонации была советская техническая интеллигенция (СТИ). К ней периферийно примыкали те немногие гуманитарии, востребованность которых зависела не от способности изгибаться вместе с линией партии, а от профессиональных навыков в конкретной области. 

К апогею застоя эта общность уже обладала особым самосознанием и повседневными практиками. Была сформирована идентификация «свой-чужой». Они не успели осознать себя как новую нацию, но собственное этническое происхождение уже не было важным для них, скорее, воспринималось как «бантик». Именно в этой среде было особенно много смешанных браков, но практически не возникали межэтнические конфликты, да и национальной рефлексии не было – вплоть до начала перестройки. Люди просто не думали об этом. И если бы советское правительство периодически не возмущало их сознание идиотскими притеснениями, забыли бы вообще. Потому что главной в их жизни была принадлежность к СТИ.

Вот, к примеру, кто по национальности Березовский? Очевидный ответ – неправильный. Евреем он не был никогда в силу своего происхождения и, что характерно, не захотел им стать, как, впрочем, и русским. Зато весь его дороссийский путь абсолютно характерен именно для СТИ, включая и активные попытки вписаться в реалии «рыночной экономики» с самого начала. 

Как только открылись шлюзы кооперативного движения, СТИ ринулась делать деньги на своём интеллекте, который, по её представлениям, просто обязан был дать огромные дивиденды в обновлённых, свободных реалиях. Сколько тогда было открыто шарашек по производству ЭВМ на коленках доблестных кооператоров, сколько совместных предприятий, сколько людей в одночасье решили, что их призвание – консультировать, например, поставки алюминиевых кастрюль в заморские страны… Правда, весьма скоро – и внезапно, разумеется – эти акулы интеллектуального капитализма обнаруживали себя разорёнными и никому не нужными. А ведь ещё вчера на созванные ими стрелки слетались такие уважаемые люди! Судьба этих людей в большинстве своём (из тех, кто не уехал) ужасна: они доживают век в мумифицированных останках тех НИИ, где прошла большая часть их жизни.

В эпоху перестройки они шли в «бизнес» не ради наживы и не от голода. Во-первых, они были уверены, что у них получится, ибо считали себя «самыми умными», практически сверхчеловеками в сравнении с остальными. Во-вторых, они были убеждены в том, что поступают правильно, ибо рынок и конкуренция неразрывно связаны со свободой и демократией. Откуда взялся в их головах этот миф – отдельный вопрос, но к концу застоя он уже очень прочно там обосновался.

Советская власть ведь стремилась воспитать новых людей – всесторонне развитых, идейно убежденных, с научным мировоззрением, активной жизненной позицией, творческим отношением к труду и стремлением к высотам знаний и культуры (здесь, с.233) – и советской власти это удалось. Но дети оказались неблагодарными, и были по-своему правы. Советская власть дала им возможность дорасти до потребности в свободе, но категорически отказалась её предоставлять. 

В результате СТИ была доведена до самоубийства правящей верхушкой СССР. 

Грустная история, но закономерная.