Как-то в 90-е мне привелось дежурить с МУРовской группой по выезду на криминальные трупы в городе – откуда запомнился такой эпизод. В центре расстреляли двух бандитов, разодетых в самый шик тех лет: черные брюки, клубные малиновые пиджаки, модельные штиблеты… Не успели отписаться по ним, нас вызвали на труп задушенного в подвале его дома коммерсанта, который был одет куда скромней. И когда я обмолвился об этом, старший опер веско отпустил:
– Сравнил попу с пальцем! Коммерсант – а то бандиты!
Бандиты тогда были у нас высшим классом паразитов: раз в месяц или в год гробанул кассу, банкира – и пей, гуляй, обкупайся дорогим шмотьем и «мерседесами»! А коммерсанту приходилось еще маяться с товаром, помещениями, раздавать по ходу его дела взятки – отсюда и такая статусная разница.
Долго ли, коротко – ситуация переменилась: на вершину пищевой цепочки вышел класс чиновников, ставших ездить в самых дорогих авто, смачно плюя на все и вся. И коммерсанты все чаще покупают себе крышу именно у них, мечтая в будущем купить сам чин, дающий самые высокие и беззаботные доходы.
Что до самих доходов – и пес с ними б, коль общество смирилось с нашей «православной клептократией»: веруй и воруй! Чиновники, как авангард такой модели, больше всех и крестятся, и прут – приняв за чистую монету слова поэта Евгения Лукина: «Ведь замучит совесть, если не украсть!» Беда – что затем они из просто хапуг вырастают в эдакий тормоз Вестингауза: не разгоняют производство, а что есть сил тормозят, ибо размер мзды за отжатие их колодок пропорционален силе торможения. При этом все, что не под их платной крышей, обречено на гибель, а что под ней – становится за счет всех дополнительных издержек заведомо неконкурентной черепахой.
И все речи о какой-то производственной модернизации без изменения такой конфигурации – чистый блеф. Так как не производство должно притираться к власти, не базис к надстройке – а наоборот, на чем стоит весь мировой прогресс. Из-за отмены этой истины – а не из-за каких-то частных недочетов и «перегибов на местах» у нас все рыночные годы и выходит очевидный производственный регресс.
Для пояснения – пара жизненных примеров. Участвуя в разных выборах последних лет, я имел возможность посвятиться в подлинные цели кандидатов, отнюдь не всегда дурные, но коммерческие – всегда. В одном сибирском городке на границе с Казахстаном весь доходный бизнес состоял из автозаправок, гостиниц, кабаков и прочих услуг при местной таможне. Делили его две враждебные меж собой группировки – «колхозная» и «комсомольская», и выставившие на очередных выборах мэра своих борцов за этот пост.
Первая, из потомков шоферов и слесарей, начинала с аренды земель бывших колхозов под пшеницу и картошку, затем прибавила себе автобазу, заправки – и наконец построила свою базу ГСМ. Что для нее было не так сложно: арендовали железнодорожный тупик, нашли емкости, сами вырыли ямы под фундаменты – и получили в итоге весь доходный сквозной цикл.
Вторые вышли из бывших комсомольских вожаков, свой начальный капитал сделали на распродаже комсомольского имущества и банкротстве местных пивзавода, пекарни и мясокомбината. В отличие от первых, крепче связанных с простым народом, имели связи в краевых структурах – и ноль перспектив к развитию вне своей доли по заправкам и таможне.
Зато «колхозники» готовы были расти вширь – хоть в том же агроделе, к которому лежали сызмала их руки. Чтобы вложить скопившийся жирок доходов в освоение заброшенных земель, им от родной власти и нужно всего было – помочь с проблемой сбыта. Но у той, как пел Буба-куплетист, «другие интересы»: создать дельцам не сбыт – а непреодолимые преграды, дабы взимать за их преодоление. И потому «колхозникам» пришлось помалу сокращать их агробизнес, больно зависимый от чужих элеваторов, санэпидем-, межевых и прочих жадных на разорительные взятки служб. Свернули б его вовсе – да рука не поднималась кинуть без работы сотню кормившихся с него селян!
Вот в транспортно-заправочном деле их связи с внешним миром были минимальны: раз в месяц принять на свою базу эшелон с ГСМ и раз в год пройти техосмотр; оно и цвело. Но в замкнутом пространстве, без возможности бизнес-расширения, неизбежно нарастает внутреннее давление, и конкуренция толкает не к развитию – а к взаимному уничтожению.
По закону база ГСМ не могла быть ближе чем в ста метрах от жилья; эта была в километре – но в 80-и метрах от нее стоял заброшенный дом какой-то бывшей промконторы. «Комсомольцы» этот дом купили, починили и подарили одинокой матери с дитем – после чего снесли в суд заявление: база стоит неправильно. «Колхозники» тут же предложили той матери другой дом в черте города, но она им: все вопросы – к адвокату. А он: или продаете свою базу «комсомольцам» – или ее просто снесут.
Пошли суды, отнявшие у подсудимых уйму денег, что при правильной конфигурации питали б всякое развитие – но тут только погрели всяких крючкотворов и чинуш. И наконец «колхозники», любившие пахать, чинить свои КАМАЗы и видавшие в гробу всякую политику, поняли, что без нее не обойтись. И зарядили своего кандидата в мэры – так как лишь он мог разрешить коллизию по базе, без которой глох весь завязанный на нее бизнес. Кстати та мать, попавшая в местные СМИ под заголовками вроде «Мафия против Матери», сказала «не под запись»: «Я поймала за хвост жар-птицу и ее не отпущу!» Ей вообще нельзя было давать селиться в нежилой зоне, но ушлые чиновники дали – с явной целью развязать ту дойную для них войну.
Победил там «колхозный» мэр – с помощью дорогостоящей пиар-бригады; но такие непроизводственные траты – суть те же тормозные башмаки. И победители, вовсе не донкихоты, а типичные дельцы, которых разорили на необходимость ставить за их счет местную власть, живо стали отжимать ее на свой карман, усвоив приговорку всех бандитов и чинуш: «Не мы ужасные, это жизнь ужасная!»
И о какой можно говорить модернизации, когда эта жизнь гонит нашего производителя в феодальный зад, заставляя обвешиваться всякими крышами и прочим черепашьим панцирем? Много ль с таким обременением напашешь?
Другая история имела место в большом городе, где была выстроена куча элитных высоток, но спрос на них упал – зато вырос на более дешевые блочные дома. Физически для их строительства все было: убитый, но поддающийся восстановлению бетонный завод, земля, застройщик. Одно решение властей – и начинай хоть завтра стройку! Но им же это до тошноты неинтересно – а интересно строить всякие препоны, коих тут же вырос целый вавилон.
И тогда хитрая стройфирма пошла таким изобретательным путем. Выкупив тот завод, поставила на него своего директора с задачей возродить за год производство – и попутно сделать себе на этом позитивную рекламу. Опять же наняли пиар-бригаду провести этого директора в депутаты облдумы, где ему купили место главы комитета по строительству – а затем и проголосовали весь нужный пакет документов. В результате блочный микрорайон был возведен – к счастью новоселов и застройщиков, срубивших недурной, даже за всеми накладными вычетами, куш.
Но вот что дурно: на простое, давно обкатанное дело ушла масса лишних трат и времени – и окупилось оно лишь потому, что средняя цена жилплощади у нас куда выше себестоимости. А если дело хоть чуть поновей и посложней? Никто за него при этих чиновничьих стоп-кранах просто не возьмется! И если у нас где-то и строится что-то передовое – сугубо для блезира и распила брошенных на это средств, как в случае с парой десятков нелетающих «Суперджетов» по цене полста летающих «Боингов».
Но раз наш двигатель прогресса год из года ни в какую не заводится, сколько ни проворачивай его «с руки» – надо, очевидно, искать причинный этому дефект. Только кто будет это делать, пока всех кормит, кого лучше, кого хуже, наша нефть – и этот вопрос в лоб не стоит? Так, умозрительно витает где-то – но не с той страшной силой, что дала б всем по мозгам, повернув их к самоспасению. Отсюда наше производство, а с ним и нация, спускаются в небытие по-мягкому, на тормозах. Но эта мягкость сути дела не меняет, только ее затмевает – это затмение больше всего и строит власть, насквозь пронизанная лицемерием и шкурной жаждой.
Ну и чего тогда ходить вокруг да около, надо прямо назвать такую власть наших чиновников вредительской. Да, это слово им не нравится, попахивает сталинизмом, который они хают взапуски – еще бы нравилось! Какой вор назовет себя вором, злодей злодеем? Злодеи – те, кто хотел бы выдавить их, как гнойные прыщи, из кожи нации! Но если против явных бандитов 90-х еще можно было как-то биться с помощью закона – как биться с этими прыщами, которые сами и есть закон и власть?
Кто-то зовет тогда на бой с Путиным, как с автором этой властной вертикали. Но мне сдается, что он не столько ее автор, сколько пленник. Она, как ни отпирается от еще советской партократии – все больше ее повторяет, что уже видно и слепому; только раньше ее идеология была коммунистическая, теперь – более отсталая поповская. Вокруг ее оси все уже, кажется, по десять раз перевернулось и поменялось, а она – нет, став лишь еще черствей, бесплодней и бессменней под чадрой нашей эрзац-демократии. Что говорит о каких-то ее более глубинных, чем Путин и Чубайс, корнях.
Воистину «чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй…» Как одолеть его? Одним модным заклятьем «Долой Путина!» – не одолеть, как и гульбой по всяким болотным площадям с кукишем в кармане или даже с ним навыпуск. И даже отсидкой целой ночи в каталажке – что для отсидевшего становится потом гордостью и оправданием всего в жизни, вплоть до вхождения в ту же прыщавую колоду.
Лучше спроси себя: а ты ей никогда не потрафлял с тайной мыслью, что и пес с ним, пусть «они» воруют и лютуют, заедая наше завтра – лишь бы и я сегодня мог подворовать? Сам никогда не давал взяток постовым? Не покупал права жене и дочке? При этом этой же жене, любовнице, ребенку не внушал, что «это не я – а жизнь такая»?
Вот где-то здесь, по-моему, и сидит глубинное яйцо дракона, победить которого, не выдавив из личной кожи этот прыщ, наверное, нельзя.
|
|
