Сегодня на втором этаже обычного дома я увидела большую игрушечную лягушку с карабкающимися лапками. Лягушка, ползущая вверх по окну, для меня стала каким-то острым символом: все живое должно спасаться как умеет. В каждой семье показывают на котенка, говорят: залез выше всех, вот живой! Скорее всего, кошек погибло намного меньше, чем людей. В одном доме хозяин успел зашвырнуть на крышу единственного спасенного кролика, проплывавшего мимо.
Детей в Крымске почти нет. Единственная компания детей на качелях болтает об умении нырять: «Не хвастайся! Что, 30 минут, что ли, продержишься?»
Ликвидаторы в форме, бросив завалы, красят на центральных улицах деревья и аккуратно выкладывают вокруг них землю кружочками. Хорошо что не розы… Так как несчастный Крымск все время посещают то Сердюков, то патриарх Кирилл и, конечно, Путин.
Чего не скажешь о лицах противоположного направления. Во всем лагере у трассы мы единственные 2 юриста. Все заявки идут к нам. По адресам приходится ходить пешком, не выделяют ни компьютера, ни правовой базы. Ночью в темной палатке, днем во дворах клиентов и в поисках техники для работы. Начальство пришлось в принципе долго убеждать, чтобы нам позволили оказывать юридическую помощь. Говорили – населению она не нужна, в отличие от психологов.
21 июля в лагере прошло общее собрание, возмутившее многих волонтеров. Объявили, что отныне каждого пострадавшего надо фотографировать в момент получения гуманитарной помощи (в ответ послышалось: и раздать всем 150 фотоаппаратов! - по числу волонтеров). Назначенный Аленой Поповой комендант - никому не известное лицо - заявил: "Мы заглядывали в палатки, в окна, и видели, что многие спят днем!" Ему стали возражать, что добровольная работа не значит работа без права отдыха в 38-градусную жару. Встал вопрос о выборах коменданта. Ответ из палатки руководства: "Нам некогда выбирать, нам надо работать!" В ответ собравшиеся решили, что им некогда стоять на собраниях, и разбрелись по палаткам.
Добавлю, что в лагере нет дежурных медиков, есть лишь неполный набор лекарств, и каждый пытается найти в ней что-то по своему разумению.
В городе медики есть, но они принципиально сидят в своих палатках (у них они со столиками и не для проживания, а так, поработать). На просьбу поехать к пострадавшему не реагируют, либо ссылаются на начальство, которое также не реагирует. В конце концов приходится вызывать скорую из другого города - за 40 км. При том, что сам Крымск - город маленький.
Лично видела, как в центре города целую коробку с гуманитарной помощью, точнее, рубашками и костюмами хорошего качества, МЧС выбросила в гору свежесгребенного мусора. Пришлось достать коробку и поставить на место - на тротуар, откуда каждый мог взять одежду. Так государственные службы поступают с частной помощью. Власти пытаются пресечь любое неофициальное получение помощи, ведь с тротуара ее может взять кто-то, кому не дали справку "подтопленца".
Главное, чтобы все проходило через фильтр одобренной инстанции, уже не так важно, официальное ли это госучреждение или просто подходящий комендант лагеря. На вышеописанном собрании нам сообщили, что "город будет разделен на квадраты", и поделен единым центром лагерей между ними (после чего будет запрещено соваться в чужой квадрат). А также тот факт, что к волонтерам "привлекут" студентов из комитета по молодежной политике.
Пару дней назад, в связи с "демобилизацией" служб спасения, казалось, что лагерю грозит закрытие. Теперь очевидно, что его укрепляют и бюрократизируют, даже дополняя частицами благоустройства. Но только не компьютером! Сами улицы Крымска находятся под контролем казаков, которые привыкли официально заниматься отловом "нелегальных мигрантов" и которые на практике "разбирались с провокаторами" прямо на митинге в первые дни после наводнения. Пострадавшие от их рук "провокаторы" были осуждены на 15 суток ареста, один из них затем дал "покаянное интервью".
Между тем население, решая свои правовые коллизии, сообщает новые факты должностного насилия. Людей заставляют (еще до прихода комиссии, решающей, сносить дом или выделять небольшую сумму на капитальный ремонт) заранее подавать заявления на капремонт, тем самым ухудшая свое положение. Тем, кто в ночь потопа находился у родственников, отказывают в общеобязательной сумме 10 тыс. руб., допрашивая пострадавших: "А что вы сюда приехали? Где работаете? Где билеты? Специально прибыли к наводнению?" И это спрашивают те, которые специально убыли к наводнению за 3 часа до начала!
Выясняется, что еще в больницах пострадавших допрашивали следователи, вытягивая из них показания насчет якобы сделанного оповещения о катастрофе. Есть сведения, что братские могилы находятся где-то в центре города.
Обращаю внимание на термин "подтопленцы" (через "Д" - а население говорит "потопленцы"), применяемый во всех административных документах. Это очень подлый термин. "ПОДтопление" не может захлестывать окна, крыши, выворачивать чердаки. Любая справка, полученная жителем, это зафиксированное надругательство. Компенсация (вреда, причиненного государством) именуется просто "помощью".
Население вспоминает наводнение 50-х годов. Говорят: половички стелили, по лужам бегали, детьми были - плавать учились, вот и все на их памяти. В "разгул стихии" с мягким названием "подтопление" не верит никто из тех, кто получает или не может получить оскорбительную справку.
Над городом красуется старый стенд "Крымск - город безопасности!" Так и кажется, что он стоит прямо на этой братской могиле вместо памятника. Ведь центр!
|
|
