Иногда организм выдает такие реакции, что потом некоторое время сидишь в крайне заинтересованном отупении и меланхолично размышляешь, а вот что это, собственно, такое ты сейчас сотворил?
Вот и я.
С точки зрения здравого смысла добровольно отказаться от эфира на Первом канале, да еще и в последний момент, да еще и сильно обидев людей… Это как либералу не то что отказаться от миллиона долларов, но еще и кинуть чек в физиономию благодетеля.
Но вот посоветовался со знающими людьми (умный не тот, кто много знает или даже понимает, а кому есть с кем советоваться) – они на полуслове меня прервали, осознав ситуацию: мол, прав, - и долго веселились. Причем оба, друг от друга независимо.
Итак, «о чем это я:».
Звонят, приглашают на Первый канал. Что-то сместилось на Старой площади – и, поскольку ясно, что 5 марта вся эта псевдодемократическая лафа закончится, соглашаюсь. Но надо понять, куда, собственно, приглашают – и начинаю задавать вопросы. Теледевушка, как обычно, не может связать никакого конкретного лыка, поэтому разговор плавно переходит в режим допроса, в котором она функционирует неожиданно внятно. И в какой-то момент я вдруг сознаю, что на том конце трубки – не обычная «ассистент-подай-принеси-сделай», а вполне взрослый человек (неважно, скольки лет – бывают и 17-летние взрослые, и 60-летние деффачки), ответственный, организованный и вполне понимающий свои слова, так что я автоматом перехожу на имя-отчество.
И в голове зажигается красная лампочка: почему это из внятного человека самоочевидные детали приходится извлекать клещами? Ответ прост: «кому не нравится бардак в государстве, добро пожаловать на телевидение», а хороший работник идентифицирует себя со своей работой, и нарваться на человека, который, не стесняясь, признается, что ни разу не видел его телешоу на Первом (!!), - это тяжкое личное оскорбление. ОК, все штатно, лампочка гаснет.
Дальше мне объясняют, что по обсуждаемой теме – Олимпиаде – надо записать мое мнение, а у меня на телефоне три входящих звонка, не считая немедленных домашних дел, а внятной формулировки вопроса я с двух попыток дождаться не могу, - договариваемся, что перезвонят через час, и я свою позицию выражу. Заодно, думаю, и девушка оформит в слова свои эмоции по теме, так что смогу конкретно отвечать на конкретный вопрос, а не блуждать по всей сочинской теме, как Немцов по пляжу.
Никто не перезванивает, - для ТВ это нормально, - накануне передачи контрольный прозвон, подробно рассказывают, кто будет, но никаких вопросов по позиции не задают. ОК, это ваша работа, а не моя, - увидимся.
Приезжаю.
Проход через КПП «Останкино» при плохой организации – отдельная шутка юмора. Когда сначала теледеушка по телефону объясняет, что нужно подойти к милиционеру и сказать волшебное слово. Милиционер даже не смеется, - чувствуется, я у него сегодня такой трехсотый. На мой недоуменный звонок теледеушка меняет концепцию: теперь надо подойти к девушке с табличкой передачи, которая стоит в зале. Подхожу к одиноко стоящей с табличкой (и понимаю, что попал к Оруэллу, потому что название «Свобода и справедливость» с окружающей обстановкой вокзала с вопиющими кликушами ассоциируется весьма однозначно): она объясняет, что очень занята и мне не к ней. Звоню своей теледеушке в третий раз, - она в полном отчаянии, утомленная моим упорством и желанием попасть на ее передачу, сообщает, что «придет сама» и будет «через минуточку». Из передавшегося мне садизма засекаю время и слегка офигеваю: девушка появляется через 90 секунд. То есть реально бежала. Внутренне застраиваюсь и следую в кильватере.
Захожу в костюмерную, где собирают экспертов. Валуев, очень вежливый, очень бережный при рукопожатии, - и несколько не известных мне спортсменов, но явно тоже великих. Все сидят по углам, делать катастрофически нечего (ибо приехал, как обычно стараюсь, по ЦРУшной заповеди заранее, чтобы проконтролировать ситуёвину), приставать к великим людям неприлично, - иду гулять в коридор, благо давно меня тут не было.
И накатывает дикая реакция отторжения на все. «Крутит и колбасит». Почти физически тошнит, становится душно, возникает острое желание немедленно удрать на воздух.
Убеждаю себя в том, что это всего лишь законная реакция организма на три командировки в неделю и предвкушение следующих трех таких же командировок, не говоря о рутинном страхе эфира, не говоря о благоговении перед спортсменами, которым сейчас придется в глаза объяснять, что они всего лишь маскировка тотального воровства, - и встречаю совершенно очаровательного и очень умного человека, который, оказывается, меня тоже помнит.
И мы цепляемся языками, мол, что это вы такой бесприютный, - да нет, все отлично, - а вы помните, - да еще бы, - а вон там сидит Жуков, - а вон там Валуев… И на завершении милого светского трепа мой гнусный организм на автопилоте подкидывает подляночку и мимоходом интересуется, а в чем, собственно, сюжет сегодняшнего ток-шоу.
И получает разъяснение (ибо я-то уж в доску свой), что, мол, многие страны из-за кризиса отказываются от проведения Олимпиад, - та же Италия, например, - и лишь «суверенная энергетическая сверхдерджава» Россия стоит непокобелимо и будет все проводить, как положено.
На лицо автоматически выплывает добрая, зовущая к радости и расположению улыбка (я-то еще сплю практически после всех этих командировок), и организм тепло и задушевно интересуется маленькой нестыковочкой, - мол, как же так, обещали мне четыре дня назад через час перезвонить по поводу моего мнения, а так и не перезвонили, хотя по всем другим вопросам отзванивали… И получаю столь же добрый ответ, что, мол, зачем вас лишний тревожить по такой чепухе, мы все из Интернета давно уже взяли, там все, что угодно найти можно… И на уточнение, что же именно им было угодно найти в Интернете, получаю свою цитату о том, что проводить Олимпиаду может только высокоорганизованное государство с эффективным менеджментом…
Все понятно, да?
Это будет сообщено в качестве моего представления как эксперта (по-моему, эта цитата оборвана, - дальше должен идти полив нашей бюрократии, но даже если и не так – само по себе это, безусловно, правда). А потом я могу в течение 2 часов записи говорить, да и хоть орать благим матом, что угодно: при часовом эфире все, кроме междометий и безобидных переходных фраз, будет аккуратно вырезано. Если вздумаю потом протестовать, все будут дружно ахать по поводу внезапно случившегося и непонятно кем осуществленного в случайное отсутствие всех руководителей программы произвола (я с 1990 года около экрана, систему знаю). И на экране Первого канала я – вне зависимости от своих реальных слов – накануне избрания В.В.Путина целиком поддержу мысль о том, что гнилой Запад не способен проводить Олимпиады, и только могучая, поднимающаяся с колен суверенная демократия России может благодаря великому Владимиру Владимировичу, ведущему нас от победы к победе, проводить все, что взбредет ей в голову, к вящей славе российского спорта.
После чего остается одно: проснуться, сердечно извиниться и быстро уйти в ближайшую дверь на выход.
Сильно обидев хороших людей и испортив с ними отношения, безусловно. Но, если они не понимают, где они работают и что делают, - почему это должно быть моей проблемой? И почему я должен соглашаться превращать себя в клоуна только потому, что они решили не спрашивать у меня моего сегодняшнего мнения, а нарезать цитатку по своему разумению и/или потребности из старого выступления?
***
Попутные мелкие замечания.
«Останкино» за последние годы окончательно превратилось в крепость. Вынесенное далеко вперед, прикрывающее собой официальную автостоянку КПП, отдельно турникеты на вход внутрь здания, милиционеры с автоматами (правда, вежливые, так что звать их полицейскими язык не поднимается).
Сотрудники официозных каналов совершенно искренне не понимают, где они находятся и чем занимаются. Многие из них верят в свою независимость – совершенно искренне. Крик ведущего «это мое шоу, и я знать не знаю никакого Первого канала и государственной информационной политики» шел, по-моему, от души.
Фамилии не называю, потому что один из звонков, которые я получил по итогам своего ухода, носил настолько полицейский характер, что мне стало страшно. А люди-то ведь виноваты только в том, что они, с одной стороны, выполняют свою работу (Первый канал все же не Освенцим и не «костоломная команда» МВД, так что имеют право), а с другой, - что я умею с ними разговаривать. Сдавать их кровожадному начальству в этой ситуации просто не за что.
Sorry for “mnoga bukoff”.
|
|
