Рассказывают, такое было и в дни Красного Октября: где-то в Петрограде дышал уже революцией и матросскими бушлатами Смольный, а где-то поблизости в ресторанчиках дышали папиросным дымком и наедались прелестями капитализма люди уходящей эпохи… Москва 23 февраля была мало изменившейся. Даже официозные плакаты не выделялись на фоне обыденной рекламности, заснеженности. И только когда я уже вплотную приблизился к Маяковке со стороны улицы Чехова (М.Дмитровки) – эстетика демонстрации и гражданского волнения, ее сопровождающего, зашевелилась чарующе-пугающим движением знамён.
Это были нетерпеливые нацболы, которые шагали в конце всей процессии – но явно подгоняли впередиидущих? Поэтому я решил, что движение к центру давно началось. Однако нет: добежав попутно каким-то шпикам и тревожно перемещающимся вдоль Тверской ментам до отэля «Марриотт», я быстро нашёл своих.
Свои… Они порадовали чучелом некоего Иванова. Поместили необоснованный оптимизм лица этого самого малого с распространенной фамилией в соответствующий его новейшему образу контекст. И тут же, едва выглянула сущность оного из-под пакета, появились люди в сером. О них-то далее речь и пойдёт. О философии «серости». Опасные, крамольные рассуждения – но с точки зрения правящего режима. А вот насколько «серым» он родной – мы и попытаемся выяснить.
Итак – появился «представитель власти». Нет, в нем не было враждебности, ярости, того самого пресловутого верноподданства. Хоть и в сером таком агрессивном камуфляже – но дяденька-то лет уже средних, не особо ретивый. И лицом взволнован так по-домашнему, по-отечески, «ярости благородной» не видать. Увидел нечто государственное в неподобающем обрамлении и – сполнять свои обязанности: «не положено!». Не отнимал, не ломал объект, а просто попросил пакетик надеть назад, чтобы ассоциации не будить. Делал это он без энтузиазма, но и потрафлять такому нельзя – а то скажут: «на твоём участке такое творилось! проморгал?!.. тогда и погоны долой и военной пенсии не видать!..» О! Вот мы и подобрались к самому главному.
А какие они нынче, эти военные пенсии, какие нынче социальные гарантии этим самым охранникам режима режимом выдаваемые? За что радеть, что защищать? Да, народ не выдумал бы такого потешного объекта – этот краснознамённый оппозиционный молодой народ, который в армию-то служить и не идёт – если бы хоть какие-то чувства в нем были «зарежимные». А кто запретит народу выражать свое отношение к власти? Эта самая власть. Руками своих охранников, у которых нет будущего – благодаря политике самой власти. И служивый в сером камуфляже это хорошо понимал, вклиниваясь в краснознамённые ряды – и уже тут чувствуя себя неуютно.
Ну, пакетик на чучелко нахлобучили и пошли дальше. Из окна элитного сталинского дома на Тверской на нас смотрела пара – вот это тема! Как из фильма голливудского: едва проснувшиеся после страстной неги, восставшие с ложа – и к окошку, а тут... Красно да стремнО! Я тотчас зарядил в наши массы «кричалку»: «товарищ, смелее, гони буржуя в шею!». Слышали ее и нас сопровождавшие «представители». А романтическая пара в ужасе зачарованно глядела из своего тепла и комфорта – как те питерские буржуйчики на матросов в пулемётных лентах… Нет, нам, безусловно, далеко и до матросов, да и Москве – до революционного Питера. Дореволюционная она нынче. Столица. И Питер был столицей накануне революции… Революции свершаются в столицах.
Потом, ближе к Пушкинской определились двое фэсбов. Парнишка лет двадцати с небольшим, пучеглазый мужикан с тяжелым лицом невысокий. Такие незаметненькие в синих куртках-алясках, случайные прохожие, но идущие почему-то вровень со знаменосцами и всё подкарауливающие, когда же это физиономию чучела мы обнажим. «Оперативная съемочка?», - прокомментировал я. Пучеглазый оторопело зыркнул и не стал дальше маячить, вернулся в боковую неопределенность.
А мы идём, скандируем. Такая радикальная перипатетика: думаем сами, мозги кричалками сотрясая – и даём случай задуматься всем внестроевым. В это же время в Краснодаре лупцевали нацболов. Всё как и в предреволюционные времена прошлого века. Не оттуда ли были те самые «казачки», которых на подмогу себе звал Керенский?
Однако вот солдаты-срочники из ВВ, стоявшие в рядах перед трибунами в Москве на Театральной – были вовсе не чужды происходящему. Да и чего тут бояться? День Красной, Советской – им не чужой армии. Нынешняя-то гниёт и отмирает… Так «поклонимся великим тем годам»… И задумаемся!
Для этого и демонстрация. Скорее мозговой, вокальный, чем реальный штурм – понятное дело. Но именно его время сейчас. Время обличающих публикаций, сопоставляющих довольствие буржуазии и военных, олигархов и полковников. Делающих не историческими, а сегодняшними лозунги о пролетаризации армии. Чтобы дистанция между вынуженно охраняющими режим и революционно настроенными стиралась, как ни невероятно это звучит. Лозунги демонстрантов были ясны, их отношение к власти – тоже. А вот отношение охранников – оно сложнее. Оно скорее смутное, прячущееся от высказывания. Мол, пусть хоть какой-то порядок будет. Так же думали и в 1993-м, в мае, когда в ещё советской форме били демонстрантов на Ленинском проспекте. Но этот «какой-то» оказался антинародным и антиармейским. Есть, конечно, «элитные» подразделения – но там не всем место найдётся.
Хотя инерция надежд на приживаемость к капитализму по-одиночке, этот утопический индивидуализм пока действует. И сплочённые «красные», а также и их союзники – встречаются с «серыми». Последние радикально вынуждены выражать даже не свою, а усреднённую «гражданскую позицию» добропорядочного россиянина. Мол, пусть будет всё как есть – олигархам олигархово, пусть сосут нефть да газ, а нам – наше, пусть нам пенсии да нацпроекты кидают с барского стола. Чтобы легче в это верилось крутят постоянный антикоммунизм на ТВ – чтобы довести до абсурда любую мысль об альтернативе: коммунизм? ГУЛАГ! Ленин? Шпион!..
Не уразумевшие разницу между законностью социалистической, пролетарской и капиталистической, кастовой, между пафосом революционного террора и сторожевыми вылазками охранки - увы, на стороне тех, кто продолжает "легитимно" грабить и деиндустриализировать нашу родину. Просто потому что они пришли к власти под такое же безмолвие трудящихся масс и под охраной тех, что за любой, но Порядок. Расслабленность Застоя перешла в откровенную реакцию после победы контрреволюции.
В День Красной армии в Краснодаре лилась кровь… Там "серые" действовали уже не так деликатно, как в Москве, а шли в лобовую, "окропили снег красненьким" - причем, по-бандитски, не на демонстрации, а подкарауливая после, охотясь за "личными данными"... Это первый такой день за последние годы. И это не то чтобы символично – мы же не символисты, а реалисты, причем, радикальные… Но показательно. Избивали нацболов и допрашивали наших комсомолок просто из-за того, что они «другие». Что осмелились хулить власть – которую охранники ее любят неискренне, а за деньги, да еще и за небольшие. Умелые оппозиционеры вроде Олега Бондаренко получают куда больше за оппозиционирование. Но – edem das seine. Этот лозунг, безусловно, не чужд и «серым», и обществу расползшемуся по своим сусекам.
Есть в нём островки сопротивления. И они либо притянут к себе ясностью лозунга и политических требований всех неопределившихся, но экономически методично оттесняемых к пролетариату (и здесь «серые» всегда были в первых рядах). Либо рассосутся, исчезнут в массе конформизма. Где каждый сочтет, что ему лучше уж и дальше быть как есть, чем бороться… И на этом пути победители давно известны – это правящий класс, среди которого норма ежемесячного оклада далеко не такая, как нам рассказывают Вести – про пять штук баксов зарплаты Путина. Ну, кто в это поверит? Получается, что мой одноклассник, совладелец некоторых заводов, в два раза больше Президента гребёт?..
Много лжи и много безмолвия. Всё это замалчиваемое, все финансовые потоки, ведомости о зарплатах ГАзпрома, Норникеля и других "процветающих" на фоне деиндустриализации "точек роста" - нужно вытащить на всеобщее обозрение, на суд недоверчивого к оппозициям общества. А тогда сонность как рукой снимет… Будить – и думать! Думать и будить!
Уже растут новые "красные" бойцы, растут организации, растёт поколение оценившее капитализм как главное препятствие своему (и всей страны как социально-экономической целостности) будущему. Бой безусловно будет. Его репетиции - тут и там вспыхивают. Пока в режиме детском, полуконтактном, кратковременном. Оппозицию бьют. Что ж - и накануне 1917-го били. И добились. Добьются и теперь. Ибо общество настолько перекренилось и классово располюсовывается, что для того чтобы вообще не потонуть всему кораблю - придётся "баласту" самому заняться своим правильным размещением, и не только на дне, но и выше поднимаясь. Такая вот далекоидущая метафорка.
|
|
