Для кого-то День Победы – святой праздник, для кого-то – рядовое муниципальное мероприятие. Для подобного мероприятия главное что? Чтобы он прошло по сценарию – ровно и без запинок, чтобы все остались довольны.
На таком мероприятии важно что? Уметь красиво произносить патриотические речи про неоплатный долг перед фронтовиками, окрасив лицо скорбной печалью. Фоторепортеры зафиксируют, а корреспонденты правильно всё напишут.
Но часто у подобных мероприятий бывает и теневая сторона, о которой не дай бог, узнают пройдохи-блогеры.
Мероприятие, о котором корреспонденту Двести РУ рассказала доцент МАИ, жительница города Дзержинского Лидия Каминская, называлось «Чаепитие для ветеранов» и проходило 9 мая в первой школе после окончания торжественного митинга в сквере Победы. На само мероприятие Лидия Ивановна не попала, но и без того увидела многое.
Предоставим слово самой Лидии Каминской. Ее рассказ печатается с сокращениями, полный вариант при желании можно прослушать, аудиозапись прилагается.
- Было примерно без пятнадцати час. Мы с дочерью Наташей приехали в сквер Победы на митинг, но опоздали, потому что смотрели по телевизору парад. Духового оркестра уже не было, но люди просто гуляли. Мы пошли в сторону первой школы и на лесенке в саду у школы вдруг увидели пожилую женщину. Она была плохо одета, без всяких нагрудных знаков – орденов и медалей. Она плакала.
- Простите,- говорю я ей, - кто вы? Что случилось?
Женщина смотрит на нас и медленно говорит:
- Я получила поздравление от мэрии и приглашение на чаепитие в честь Дня Победы. Я пришла, я меня не пускают.
- А вы участник войны? – спрашиваю я.
- Участник.
Тогда я предложила ей вместе с нами пойти туда и разобраться. Ну как же так? Фронтовичка, ветеран, есть приглашение, а ее не пускают.
Мы подошли к школе, там были какие-то репортеры, что-то снимали. Я им сказала, что есть проблема, что если сейчас что-то произойдет, то пусть они снимут, это и будет настоящей журналистской работой.
«А что случилось?» - спросили они. Я объяснила, что фронтовичку не пускают на чаепитие для ветеранов войны, надо разобраться. Я не знаю, сняли они это или нет. Мы подошли к дверям. В дверях стояла крупная женщина, всем своим видом показывая, что дальше идти нельзя. Я попыталась узнать у нее, почему фронтовичку не пустили на чаепитие.
- Давайте пустим эту женщину-фронтовичку на ваше мероприятие, ведь сегодня такой день, - говорю я.
Фронтовичка стоит рядом со мной, держит приглашение в руках. Охранница что-то говорит в ответ, вроде, ну, я не знаю, мы всех не можем пустить.
- Вы делите ветеранов на группы? – спрашиваю я. - Кто-то ветеранистее, а кто-то нет? Я не понимаю вашей логики. Сегодня 9 мая, сегодня всех надо пропустить.
Охранница молчит. Я прошу, чтобы она позвала кого-нибудь, кто бы мог решить этот вопрос. И тут появляется Светлана Михайловна Истратова – замглавы города по социальным вопросам, образованию и медицине. Мы знаем друг друга, неоднократно встречались и общались.
Она выходит из здания, подходит к нам и так темпераментно к нам обращается: «Что здесь такое происходит?»
Я объясняю, что хочу восстановить справедливость. Показываю фронтовичку, ее приглашение.
- Приглашения у нас разные, - отвечает Истратова.
- Как же так? – недоумеваю я. – Нельзя же делить ветеранов на первый и второй сорт, нельзя допустить, чтобы они в слезах приходили домой. Наоборот, надо сделать им праздник. Я вас очень прошу: пропустите эту фронтовичку на чаепитие в честь Дня Победы.
- Вы представляете, сколько у нас в городе ветеранов? – говорит Истратова. – Их тысяча двести человек!
- Ну и что? Пригласите всех! Это же недопустимо – фронтовичку не пускают на чаепитие. Это же низко!
- У нас нет мест!
- Так поднимите себя и посадите эту женщину на ваше место! Ведь вы же не участница войны. Вы обязаны ее пропустить.
Услышав это, Истратова стала на меня кричать. Она кричала, что ей это надоело, что я мешаю ей работать, и что она не должна передо мной отчитываться.
- Вы поступаете очень плохо, - говорю я ей. - Вы обидели самое святое, что у нас есть – нашего фронтовика. И только лишь потому, что у вас не оказалось места?
Здесь Наташа, моя дочь, потянула меня за руку, Истратова куда-то побежала, а я повернулась, и мы пошли от школы. Я взяла фронтовичку под руку и извинилась, что ничего не смогла сделать. Тут снова появилась Истратова и стала кричать нам вслед, что «может быть, мы и найдем одно место, ладно уж». Но мы не обернулись.
Уже внизу, в сквере к нам подошла еще одна пожилая женщина. Маленькая, хрупкая, тоненькая – божий одуванчик. Она была с внуком, внуку на вид лет тринадцать. И внук нам говорит: «Нас тоже не пустили. Наверное, потому что у бабушки нет орденов». Его бабушка говорит: «У меня есть ордена, но они лежат дома». Эта бабушка оказалась узницей фашистских концлагерей.
- Простите нас, что такое происходит, - говорю я обеим старушкам.
У самой текут слезы и трясутся руки. Мне тогда действительно было стыдно, было страшно, было ужасно. Я никогда не думала, что такое может произойти в цивилизованном мире, на нашей российской земле. Я записала фамилии и телефоны старушек. Фронтовичка – Солдатенкова Елена Тихоновна, узница лагерей – Дроздова Татьяна Ивановна. Обе – жительницы нашего города. Все вместе мы вышли из парка и попрощались.
***
Эту историю, произошедшую в городе Дзержинском 9 мая 2011 года, Лидия Каминская собирается рассказать президенту России Дмитрию Медведеву, обратившись к нему через интернет.
|
|
