На первом этапе сразу после освобождения из застенков моя активная правозащитная деятельность вызывала открытую агрессию со стороны власть имущих низшего состава. Провокации следовали одна за другой. Это и вторжение в квартиру к моей больной матери всего личного состава опорного пункта под предводительством начальника Управления общественной безопасности с моим захватом словно террориста номер 1; и контакты с "людьми в штатском", которые пророчили самые печальные для меня перспективы; и избиения с последующим водворением в спецприемник на 10 суток якобы за хулиганство в преддверии встречи с депутатом Европарламента; и погони, слежки, многочисленные телефонные угрозы. По всем изложенным фактам мои обращения во всевозможные органы, призванные защищать законность в стране не возымели никаких результатов. Элементарно, мне, как заявителю, не было направлено ни одного ответа. Но как говорится, на войне как на войне. Кто старое помянет.
"Первые ласточки"
Сейчас о другом. Ситуация, которая была на старте и которую наблюдаем сейчас значительно разнится. Что касается положения дел в тюрьмах, то прогресс налицо. Меняется ситуация и с обеспечением осужденных, их обмундированием, отношением медперсонала. Значительно изменилась ситуация и в отношении пыток. Есть первые "ласточки" - колония в поселке Гранитный, где в августе произошли беспрецедентные волнения заключенных, доведенных до отчаяния постоянными пытками и вымогательствами. Сейчас там диаметрально противоположная ситуация по своему правовому содержанию по сравнению с тем, что было на момент тех кровавых событий. Ответственно заявляю: на сегодняшний день там никого не пытают, ни с кого ничего не вымогают, обращение между персоналом и контингентом осужденных выдерживается сугубо в рамках закона.
Есть и другие примеры, перечисление которых займет много места и времени. Факт: ситуация значительно поменялась. Автор сих строк первый готов это свидетельствовать. Но возникает вопрос, если высшее руководство страны вмешалось в ту беспредельную реальность, которая складывалась на протяжении десятилетий в этой системе, а новое руководство УИС сейчас всячески пытается придать "человеческий вид" неофеодальной пенитенциарной системе, то почему по-прежнему оказывают на меня психологическое давление и чего ждать от этих спецагентов?
"Провокации продолжаются"
Лишь события последней недели безапелляционно заявляют о том, что политическую волю государства на улучшение ситуации с правами человека в Казахстане не спешат поддержать "люди в штатском". Так, 10 февраля когда я по просьбе родителей забитого на смерть Каната Мухаметкалиева прибыл в Костанай, на меня последовал грубый наезд с требованиями не вмешиваться в деятельность руководителя филиала Бюро по правам человека и соблюдению законности по Костанайской области госпожи Миллер (Кнаус). Уверен, что "ноги" тех, кто содействовал Миллер по дистанциированию меня от процесса "растут" из кабинета, в котором в недавнем прошлом висел портрет главного чекиста страны советов.
Из Костаная мне пришлось выехать и без их усилий, поскольку дело в связи с убийством вновь поступившего заключенного Каната Мухаметкалиева в колонию п. Кушмурун, не без помощи госпожи Миллер (Кнаус) в суде развалили. Подсудимые пошли в отказ, судья ушел на больничный и передал дело другому. Находиться там было попросту не на что. Приехав в Астану на встречу с руководителем КУИС РК господином Кусетовым С.Т. меня взяли под неусыпное наблюдение буквально с перрона. Люди в штатском, словно всем своим видом пытающиеся донести до моего сознания с какого они серьезного ведомства, весь день осуществляли за мной слежку на автомобиле марки "Шкода "Актавиа" с гос.номером Z057 OXM. Более того, после рабочего дня как меня довезли до гостиницы, родственники осужденного Гастемирова Османа, представителем которого являюсь, слежка продолжилась уже за авто родственников осужденного. На следующий день, когда я планировал выезд с журналистами в колонию Степногорска, славящуюся особо бесчеловечным отношением к заключенным, мне вновь довелось претерпеть очередное давление. "Преследователи" хотели добиться того, чтобы я впредь не появлялся в окрестностях Астаны.
Признаюсь, последние события весьма насторожили, в связи с чем вынужден обратиться к представителям власти с просьбой разобраться в происходящем с учетом отсутствия смысла в настоящее время меня "гасить".
"Как шипят они на свету, извиваются"
Одновременно с активными преследованиями в мире реальном, в мире виртуальном развернулась информационная атака против меня. На сайте Zonakz.net 18-го февраля было сделано целых две записи в анонимных блогах, но очевидно их автор один и тот же человек. Наверняка, писака один из представителей многочисленной армии сотрудников Бюро по правам человека, подобных Сергею Дуванову, получающих неплохую зарплату от Бюро за, по большому счету, ничего неделанье на поприще правозащитной деятельности.
Но в отличие от Сергея Дуванова, "адвоката" Бюро, чьим сотрудником он является сам, в котором исправно получает зарплату и его супруга Тюленева Виктория, блогер на "Зоне" свое имя не называет. Судя по тому, что больше записей в этих блогах не имелось, активист - заступник "столь авторитетных правозащитников" как Гусаков, Ибраева, Миллер и других, завел эти блоги исключительно с целью своих нападок на меня. Не буду скрывать, это тешит мои амбиции как правозащитника. Раз зашевелились анонимы, значит "прожектор" направлен в нужном направлении. Кабинетные правозащитнички, высасывающие гранты с различных международных организаций, словно вампиры зашипели при направлении на них "светоизлучателя". Шипят наши правозащитники в ответных выпадах, переходя всего лишь на личностные оскорбления. Не более. Конструктивно так и не прозвучало от них ни одного довода, опровергающего мои прямые обвинения в их сговоре с "оборотнями в погонах". Лишь какие-то домыслы о том, что я выдвиженец преступных авторитетов. Дошло уже до того, что меня обвинили в якобы организации бандитских наездов на Гусакова с требованиями выйти из состава ОНК. Подобное мне и в совсем уж нетрезвом состоянии в голову бы не пришло. Гусаков вышел из ОНК добровольно, никаких наездов на него не было. Вышел потому, что разоблачен и понял, что далее с такой репутацией он уже не сможет морочить голову тем, кого должен защищать.
Ни с какими авторитетами связи не поддерживаю, предпочитаю исключительно строить диалог с родственниками жертв пыток, большинство из них уже имели плачевный опыт обращения в Бюро. Денег криминальные сообщества мне не выделяли, в зависимость к ним попадать не собираюсь, в отличие от ряда кабинетных правозащитников.
"Чье мнение услышат?"
Вот и думаю, кому выгодны на данном этапе новые нападки на меня. Власти? Да скорее я сейчас ей наиболее ко двору в части того, что без зазрения совести готов свидетельствовать о том, что сдвиги в пенитенциарной системе есть реальные и диалог налаживается.
Ну, в самом деле, кому больше поверит международное сообщество? Тем кабинетным правозащитникам Бюро, которые на протяжении многих лет всячески замалчивали многочисленные факты убийств, пыток и прочих злодеяний системы? Или мне, человеку, который не получает ни от одной организации какой-либо материальной помощи (исключение является разовая поддержка от одной оппозиционной партии, единожды взявшей на себя расходы на дорогу в оба конца), передвигаясь по всему Казахстану на перекладных оперативно освещает все ЧП в тюремных застенках? Повторюсь, все многочисленные коллективные эксцессы в системе уголовного наказания сопровождал лично в период с конца 2009 года по сегодняшний день. Ни по одному из них не довелось наблюдать действительной реакции Бюро.
Анализ вышеуказанных факторов свидетельствует, на мой взгляд, о том, что номинальные правозащитники из числа сотрудников Бюро, прошу прощения у Андрея Гришина и Павла Кочеткова (к последним это, конечно, не относится) уже никогда не смогут перестроиться, т.е. уйти от пособничества изуверам в погонах и перейти к правозащитной практике.
Сложно судить при подобном положении вещей, где авторы всевозможных провокаций "люди в штатском", а где сотрудники "авторитетного Бюро". Образовавшийся за многие годы симбиоз между ними мешает делать подобные выводы.
" А кому они выгодны, пытки?"
И в заключение. Сейчас, когда наблюдаются позитивные процессы разделочной доски УИС, появилась реальная перспектива сделать из этого чистилища тюремную систему, отвечающею минимальным международным стандартам. Мне вдруг пришла в голову мысль, точнее ответ на вопрос, которым часто задаюсь, ночуя на вокзалах, в холодных поселковых автобусах добираясь до отдаленных зон, куда наши кабинетные правозащитники и не думают "отрывать то, что у них пониже спины": "А почему наши беглые олигархи так и не снизошли до уровня бывшего заключенного инициатора движения "Противодействие произволу"? Ведь это напрямую касается их возможной участи?"
В моменты, когда было необходимо действовать, активно вмешиваться в ситуацию, я пытался найти спонсора и среди тех, кто, набив мешки с наличностью, дал драпа за рубеж. Признаюсь, унижался, просил. Есть среди них такие, кто уже побывал на нарах. При этом, выставляет себя чуть ли не кумиром в среде заключенных. Обращался и к Рахату Алиеву. Следуя логике, рассчитывать на их финансовую помощь было вполне резонно. Но это лишь на первый взгляд. Сейчас переосмысливая ситуацию, отказ с их стороны внести свою лепту в данную проблематику вполне объясним.
Все просто. Что служит основным формальным препятствием в их экстрадиции в Казахстан? Ответ, не только в их материальных возможностях, но и ст.3 Конвенции против пыток. Благодаря, прежде всего, тому, что в казахстанских застенках имеют место убийства и пытки простых заключенных, им представляется возможным избегать возвращения под конвоем на свою родину, послужившую им столь жирной кормушкой. И в среде которой наверняка найдутся субъекты озадаченные вопросом чем деятель помог в борьбе с пытками.
А что будет завтра с ними, если вдруг практика применения пыток в казахстанских тюрьмах уйдет в прошлое? Наверняка, статус беженца сохранять этим господам будет куда сложнее. При таковых нюансах не удивлюсь, если те, кто сейчас там за бугром, при несметных богатствах не имеет желания участвовать в процессах искоренения пыток, завтра будет принимать активное участие в их продолжении.
|
|
