Помните знаменитый спор между главными героями известного сериала «Место встречи изменить нельзя»? Герой легендарного и всеми любимого актера, поэта и певца Владимира Высоцкого сотрудник МУРа Глеб Жеглов убеждал своего коллегу , что «Вор должен сидеть в тюрьме. И неважно, какими способами я его туда засадил».
А молодой, только что вернувшийся с фронта Владимир Шарапов, возражал:« Подброшенный карманнику кошелек суд никогда не признает. И это правильно. Так как если даже ради такой благой цели закон один раз подмять, другой, это будет уже не закон, а кистень».
Спор этот до сих пор актуален. И хотя авторы фильма явно на стороне Шарапова, аргументы Жеглова до сих пор правят бал на наших российских просторах. Причем не только в среде простых граждан или тех же милиционеров, но и частенько в самих "дворцах правосудия".
Иезуитский лозунг – цель оправдывает средства, здесь давно уже взят на вооружение. Поэтому наши судьи могут не только закрывать глаза на явно подброшенные кошельки и фальшивые свидетельства, но и самим нарушать судебно-процессуальное законодательство. И жалобы из России, которыми сегодня завален весь Страсбургский суд, лучшее тому подтверждение.
Одну из них недавно приняли к рассмотрению от пенсионера из Владимира Геннадия Николаевича Кириллова. Страсбург для него, как и для таких же как он жертв беззакония – последняя и главная надежда достучаться до нашего правосудия. И напомнить государству Российскому, что и у обвиняемых есть права, которые нельзя нарушать безнаказанно.
Страсбургский суд тем и хорош, что не рассматривает суть тех или иных уголовных дел, а специализируется лишь на процессуальных нарушениях прав задержанных, обвиняемых и осужденных. Виновен человек или нет – его права не должны быть нарушены. То есть судит по законам, а не по понятиям. И пусть человек как преступник осужден и сидит в тюрьме, Европейскому суду, в отличии от многих российских, вовсе небезразлично «каким способом его туда посадили». Вот почему в России он приобрел такой небывалый авторитет и статус.
Итак, в чем же суть дела? В мае 2006 года в Москве были задержаны несколько человек, которые оформляли приезжим гастарбайтерам фальшивые регистрации, медицинские книжки и разрешения на работу. На телевидении тут же прошел сюжет с показательным задержанием и пояснениями – поймана организованная преступная группа. Среди них Павел Кириллов 1969 года рождения. Обычный работяга, бывший инженер-наладчик завода, уйдя на свободные хлеба, в бригаде таких же как он, одно время производил ремонт в квартирах областного центра, пока однажды на свою беду не решил перебраться в столицу. Там и познакомился, а потом и сошелся со своей землячкой, которая довольно давно и открыто занималась организацией продаж вышеозначенных документов гостям столицы.
Павлу и его отцу она призналась лишь в том, что работает в тесной связи с милицией. Так или иначе, до поры до времени правоохранительные органы действительно как будто-то не замечали этой совершенно открыто работавшей конторы и вдруг однажды как «прозрели»: показательные задержания, аресты, соответствующий репортаж в «Криминальной хронике».
Ко времени задержания, как следует из приговора, Павел успел передать фальшивые документы двум приезжим гражданам, нанеся тем ущерб в страшную сумму – 3 тысячи рублей! За что этот ранее не судимый гражданин получил в общей сложности пять с половиной лет колонии общего режима.
Приехал он в столицу всего за два месяца до этого и едва успев познакомиться со своей избранницей и ее регистрационным бизнесом, тут же попал вместе со всеми в весь этот переплет. И начался судебный кошмар, который и станет предметом рассмотрения в Страсбурге.
Суд не допускал к участию в процессе тех общественных защитников, которых хотел сам Павел Кирилов. В первую очередь – его собственного отца – Геннадия Николаевича. На том основании… что тот мол не имеет юридического образования.
Надо ли говорить, что этот аргумент не выдерживает критики? В деле Павла есть официальное мнение эксперта. Который четко разъясняет, что «статья 49 УПК не предоставляет суду право отказа в участии в деле защитника близкого родственника подсудимого». Об этом же свидетельствует и ч.3 статьи 1 УПК и 7-я Всеобщей декларации прав человека. То есть в данном случае суд противозаконно присвоил себе право решать по своему собственному разумению – кого допускать к участию в деле, а кому отказать.
Не удовлетворяли суды и ходатайства подсудимого по замене бездействующих, назначенных адвокатов. Примерно в том же духе любые жалобы и ходатайства подследственного отклонялись. Словом, судом не было обеспечено равенство и состязательность сторон и, по мнению Павла и его отца, дело вели с откровенно обвинительным уклоном.
Например, Пресненский суд отказал в жалобе на незаконные действия следователя … спустя 37 дней после ее подачи. Когда Павел официально заявил, что страдает рядом серьезных хронических заболеваний (бронхиальная астма, сердечная и язвенная болезни) и попросил изменить ему меру пресечения, суд не только отказал, но и не предоставил об этом протокол, не ознакомил с ним. И поэтому тот не смог обжаловать это решение.
Та же самая история повторилась с отводом судьи. И таких примеров откровенного произвола и беззакония накопилась целая папка. Который вышестоящий суд просто-напросто проигнорировал.
Но даже этот предвзятый суд вынужден был оправдать Павла по 15 из 17 предъявленных ему обвинений. В виду его непричастности. С оставшимися «жертвами» тоже много нестыковок. Начиная с того, что «они не были свободны, не обладали личной неприкосновенностью, так как въехали в страну незаконно и против них властями принимались меры по высылке из России». И заканчивая тем, что опознание одним из них проводилось только лишь по фотографиям. (Что так же является грубейшим нарушением Европейской Конвенции прав человека.)
А второй «потерпевший» и вовсе заявил в суде, что с данным подсудимым никогда не встречался. Иными словами, по мнению Кириллова вторую «жертву» ему просто грубо приписали. И суд на это никак не среагировал.
При этом вышестоящий суд, по словам отца Павла, на многочисленные надзорные жалобы писал отказ за отказом практически на автомате. То есть, даже не истребовав дело. Одним словом, типичная картинка из будней российского судопроизводства. В котором человек, если уж попался в лапы нашего правосудия и не имеет денег, чтобы откупиться, должен быть посажен в любом случае. Причем вне зависимости от степени его вины перед обществом. И причиной тому не столько жестокость законов или отдельных милицейских и судебных чинов, сколько особенности самого устройства всей этой репрессивной госструктуры. Где антизаконные жегловские методы борьбы с преступностью являются лишь прикрытием для собственных и ведомственных меркантильных интересов.
Откройте любую газету - сотни желающих помочь оформить без лишней волокиты и формальностей столичную регистрацию и разрешение на работу. Все они работают вполне легально, открыто называют свои телефоны и адреса…
То есть невольно возникают подозрение, что в расцвете этого бизнеса напрямую заинтересованы и чиновники от миграционных служб и милиция. Которая видимо лишь иногда для улучшения статистики время от времени выбирает из этого тучного, кормящего ее стада, очередную жертву. Чтобы на глазах общественности бросить ее в горнило своей суровой судебно - следственной системы. Системы, которая, как видите, сама далеко не всегда бывает справедлива и законопослушна.
|
|
