«Тогда его охватило отчаяние, он побежал обратно в город и,
не медля ни минуты, отправился в суд заявить судье о двух
мошенниках, обокравших его.
Судьей была большая и дряхлая обезьяна, горилла, которая
имела весьма почтенный вид благодаря своей старости, белой
бороде, а главное -- золотым очкам. Правда, они были без
стекол, но обезьяна никак не могла без них обойтись, так как у
нее ослабело зрение.
Пиноккио рассказал судье со всеми подробностями о том, как
его обманули, сообщил имена и прозвища, а также особые приметы
грабителей и в заключение воззвал к справедливости.
Судья слушал его с глубоким доброжелательством и величайшим
участием, выглядел очень взволнованным и растроганным, и, когда
Деревянный Человечек высказал все, судья протянул руку и
позвонил в настольный колокольчик.
На звон моментально явились две собаки в полицейской форме.
Судья показал пальцем на Пиноккио и сказал им:
-- У бедняги украли четыре золотые монеты. Стало быть,
вяжите его и немедленно посадите в тюрьму».
(Карло Коллоди «Приключения Пиноккио»)
Кто в детстве не смеялся сквозь слёзы над этой антиутопической сценой из старой итальянской сказки! Всем казалось, что фантазия автора нарисовала совершенно невозможную в реальной жизни сцену, что такое могло происходить только в Стране Дураков, где установлен несправедливый правопорядок, враждебный простому человеку. Однако судебные решения по гражданским делам о возмещении причинённого вреда вполне могут быть сходными в главных чертах.
Потоп в отдельно взятой квартире
В июне прошлого года в одной из квартир в обычном московском многоквартирном доме в Восточном Измайлово ослабел напор горячей воды после сезонных гидравлических испытаний. Хозяева квартиры, чета пенсионеров К., обратились в диспетчерскую и вызвали сантехника РЭУ. К., когда-то год проработавший сантехником, рассчитывал, что сотрудники РЭУ добросовестно устранят неисправность, перекрыв воду в подъезде. Однако прибывший по вызову мастер не стал этим себя затруднять, а, по словам хозяина, ограничился частичным выкручиванием вентильной головки из корпуса вентиля горячего водоснабжения. Напор воды стал нормальным, но К. был уверен, что рано или поздно это приведёт к аварии. Он опять позвонил в диспетчерскую и сообщил о своей обеспокоенности. Однако там ему предложили сказать всё это непосредственно главному инженеру РЭУ, до которого он стал упорно дозваниваться, да так и не сумел дозвониться...
В конце концов, через четыре месяца авария действительно произошла. В октябре, производя ремонт по заявке, поступившей из другого подъезда, сантехник РЭУ перекрыл горячую воду во всём доме, а затем её, естественно, открыл обратно. Логично предположить, что ослабленное резьбовое соединение не выдержало резкого напора воды. К., собиравшийся завтракать, услышал шум в сантехническом шкафу своего туалета. Вбежав туда, он обнаружил пар и мощный поток горячей воды. Решив, что лопнула труба, он попытался перекрыть струю своими рабочими штанами, но это оказалось бесполезным - только обжёгся. Спустился к соседке, которую уже начало заливать, чтобы предупредить её, и та по его просьбе позвонила в диспетчерскую.
Сантехник, явившийся ликвидировать аварию, (коллега того, кто приходил в июне) вновь перекрыл в подвале воду, сообщил хозяину, что в вентиле горячего водоснабжения нет головки, и попросил дать ему какую-нибудь другую. Мастер долго возился, однако ни одну из хозяйских старых деталей вкрутить, по его словам, так и не смог. Тогда он сходил к себе в мастерскую, принёс новую деталь и вкрутил её. (Позже хозяева имели возможность убедится, что и их старые вентильные головки прекрасно вкручивались). По мнению К., сантехник РЭУ намеревался «пройти» сорванную резьбу корпуса вентиля, чтобы исправить её, а для этого, как выяснилось, потребовалась новая вентильная головка.
Кто платит за разбитые горшки?
Разумеется, нижерасположенные квартиры оказались залиты горячей водой. Ущерб, причинённый одной из квартир, оценён примерно в 45 тысяч рублей, другой - в 110 тысяч рублей. Казалось бы, устанавливать причины аварии должны представители государства или незаинтересованные частные эксперты. Однако в сегодняшней практике эти полномочия переданы хозяйствующему субъекту - РЭУ (ОАО), той самой организации, которая сама же эксплуатирует объекты жилищно-коммунального хозяйства и вполне может быть виновницей аварии.
Через неделю-другую явилась комиссия РЭУ, осмотрела место происшествия и составила акт, согласно которому виновником аварии является... К., поскольку он, убеждённый трезвенник, инвалид, ветеран войны, зачем-то якобы сам выкрутил вентильную головку. Конечно, юридически обязывающее решение уполномочен выносить только суд, который оценивает этот акт наряду с прочими доказательствами. В отличие от уголовного процесса, в гражданском процессе нет презумпции невиновности. Стороны считаются равными и обязаны доказывать обстоятельства, которыми они обосновывают свои доводы или возражения.
Доказать, что вентиль выкрутил К., нереально. Сам он это категорически отрицает. Но совсем уже нереально доказать, что он его не выкручивал: «Докажи-ка, что ты не верблюд!». Объективное исследование невозможно, поскольку злополучная вентильная головка бесследно исчезла. Она вполне могла исчезнуть в кармане куртки сантехника. Однако и это доказать невозможно, как невозможно и доказать и то, что её куда-то припрятали пенсионеры и злонамеренно удерживают у себя, как утверждает РЭУ.
Что же происходит, когда доказать ничего невозможно? В принципе суд должен исходить из того, как законодатель распределяет обязанности между сторонами материальных правоотношений. Вот здесь-то и произошёл парадокс. Мировой судья С. фактически пропускала мимо ушей все слова о наличии у РЭУ как у эксплуатирующей организации каких-то обязанностей. Все обязанности, по её мнению, несут только сами жильцы, поскольку они являются собственниками квартиры. Эту позицию она воплотила в решении, обязав пожилых людей, месячная пенсия каждого из которых составляет около двух с половиной тысяч рублей, возместить весь ущерб, причинённый соседям, и судебные издержки. К сожалению, районный суд оставил в силе решение мирового.
Буква закона действена только тогда, когда она воспринята правосознанием судей. Суд исходил из того, что собственник отвечает за всё, касающееся его собственности. При этом судебная система не придала ни малейшего значения тому обстоятельству, что злополучный вентиль отнюдь не является собственностью пенсионеров, в квартире которых он расположен, а входит в состав общего имущества собственников жилых помещений этого дома, поскольку обслуживает их общие нужды. Иными словами, у пенсионеров К. не больше прав на этот вентиль, чем у их пострадавших соседей. Фактически выходит, что мы отвечаем за ущерб, причинённый нашим имуществом нам же самим!
Согласно гражданскому и жилищному законодательству собственник несёт бремя содержания своего имущества, обязан обеспечить сохранность и надлежащее содержание своего жилого помещения, нести расходы по содержанию общего имущества, соразмерные его доле. Но давайте не забывать, что жилец обычно не является специалистом в области жилищно-коммунального хозяйства. Поэтому надлежащим исполнением обязанностей по содержанию имущества с его стороны является заключение договора с профессионалами и своевременная оплата их услуг в размере, определяемом договором. Слово «РЭУ» расшифровывается как ремонтно-эксплуатационное управление. Это и есть организация, теоретически отвечающая за техническую эксплуатацию жилых домов, за которую все мы регулярно вносим плату. И вентиль находится в зоне её эксплуатационной ответственности. Отказаться от услуг РЭУ из-за его нерадивости и нанять других профессионалов жильцы сегодня не могут. То есть, за всё, что происходит с техническим оборудованием, должно бы по умолчанию отвечать РЭУ, если оно не докажет, что виноват кто-то другой.
Однако на практике РЭУ желает заниматься только текущим ремонтом, да и то кое-как. Существуют нормативы как Госстроя России, так и московских профильных ведомств, согласно которым всё оборудование следует осматривать по меньшей мере ежегодно. Кто-нибудь помнит, чтобы к нему приходили для планового осмотра в сантехническом шкафу? Вот и в Восточном Измайлово таких случаев не припоминает никто: ни ответчики, ни истцы. А между тем злополучный латунный вентиль горячего водоснабжения был установлен ещё в 1988 году, во время капитального ремонта, срок его службы, рекомендованный производителем, уже истёк.
В суде главный инженер РЭУ Ш. фактически заявил, что его организация работает только по заявкам населения. Да и сама судья строго задала вопрос ответчикам: «А вы хоть раз за всю жизнь писали заявку, чтобы к вам пришли и осмотрели вентиль?» Выходит, что суд ожидает от жильцов (непрофессионалов), что они будут регулярно толкать в бок профессионалов, чтобы те делали то, что обязаны делать в силу закона. При этом вы как жилец в итоге юридически отвечаете за всё, в том числе за бездействие РЭУ, за некачественный ремонт, за то, что сантехник прихватил вентиль, а вы за ним не уследили и т. д. Ну, а ежемесячная плата за техническое обслуживание - это своего рода дань, которую вы обязаны регулярно платить, но не вправе ни на что взамен твёрдо рассчитывать.
Но сам процесс!
Судебный акт, вступивший в законную силу, это и есть конкретное воплощение действительного правопорядка. Однако примечательно и то, к каким процессуальным уловкам прибегал в рассматриваемом случае суд, чтобы в итоге всё вышло гладко. Жильцы залитой квартиры, имея на руках акт с выводами РЭУ, подали иск против своих соседей. Но когда рассмотрение дела дошло до судебных прений и слово было предоставлено истцу Б., он заявил, что участие в судебном следствии привело его к выводу о полной невиновности соседей, поскольку во всём, как выяснилось, виновато РЭУ. Мировой суд был обязан расценить это заявление как ходатайство о замене ненадлежащего ответчика надлежащим, рассмотреть его и либо принять, возобновив затем судебное следствие, либо мотивированно отклонить.
Вместо этого мировой судья С. бросилась возражать истцу по существу. Дескать, что вы! Мы ведь уже установили вину ответчиков. Тем самым она дала основания усомниться в своей объективности. Если суд уже высказался о виновности одного из участников процесса, это превращает дальнейшие судебные прения в пустую формальность. В результате все эти препирательства вообще не нашли отражения в протоколе.
Представитель ответчика подал замечания на протокол. Судья назначила судебное заседание по поводу замечаний, а заодно по собственной инициативе вынесла на него вопрос об исправлении описки, допущенной в решении: там не был указан срок его обжалования - пустяковое формальное нарушение, не дающее оснований для отмены судебного постановления. Все участники процесса были извещены о заседании телефонограммой, в которой, однако, сообщалось только об исправлении описки и ни слова - о замечаниях на протокол. В результате никто не явился и мировой судья С. спокойно вынесла определение отклонить замечания на протокол, «поскольку протокол составлен полно».
Наблюдая подобное поведение судей, всякий раз задумываешься: «Разве сами они не живут в многоквартирных домах? Разве могут они быть уверены, что у них никогда не случится аварии, от которой пострадают соседи?»
|
|
