Начнем, пожалуй, с бора. В СМИ Адыгеи все еще нет-нет да промелькнет попытка сравнения нашей республики со Швейцарией. Это может быть, например, в сюжете о соревнованиях по спортивному ориентированию в Майкопском районе, показанном по республиканскому телевидению. Дескать, у нас условия идеально совпадают со швейцарскими, поэтому спортсменам, принявшим участие в соревнованиях, будет очень легко выступать в Швейцарии. А уж в связи с этим не может не вспомниться предвыборный лозунг президента республики о превращении Адыгеи в российскую Швейцарию. Ну и как у нас дела с начала гонки за Швейцарией? Понятно, чтобы задать такой «острый» или даже «остроумный» вопрос, особого ума не надо. Так можно шутить бесконечно долго, но, давайте все-таки попробуем разобраться, что можно было бы сделать, чтобы действительно превратить Адыгею в Швейцарию. И для начала просто сравним их.
Прежде всего, надо признать, что реальная Швейцария раз в 15 больше Адыгеи по населению. Этот факт как будто особого значения не имеет, но нельзя не учитывать и того, что речь идет о приличном по количеству населения государстве, не говоря уже о его истории и традициях. К тому же, из поля сравнений безальтернативно выпадает вся, так сказать, «нижняя Адыгея», расположенная вдоль южного берега Кубани и Лабы, потому что такой загрязненной экологии и изуродованного ландшафта не отыскать не только в Швейцарии, но и в не столь благополучном остальном мире. То есть, минус все районы республики, за исключением двух - Гиагинского и Майкопского, куда войдет сам Майкоп. Население этой части - около 250 тысяч, стало быть, нужно говорить о том, что сравнивать Адыгею можно только с каким-нибудь скромным кантоном вышеупомянутой Швейцарии.
Но мы согласны и на такое сравнение. А раз так, давайте, превратим эту часть в швейцарский кантон. Хотя бы виртуально. Естественно, первое, что приходит на ум - это воспроизвести внешние признаки Швейцарии. Климат и природа вполне соответствуют, люди грамотные, у всех есть среднее, а у изрядной доли и высшее образование. Так что по формальным признакам все как будто сходится. Остается добавить то, что дает Швейцарии возможность так хорошо зарабатывать и иметь один из самых высоких в мире уровней жизни. Ясно, что это - природа, банки, отели, сыр. Природа, как мы договорились, уже есть. Правда, что касается леса, то он все еще истребляется, и данное сходство природы исчезает. Сыр, кстати, тоже есть, и его очень неплохо покупают. Но оставим его в покое, поговорим о нем при случае отдельно, а пока займемся главными недостающими Адыгее до Швейцарии признаками.
Банки, туризм и отели.
Предположим, что по какому-то временному умопомрачению нескольким десяткам крупнейших банков мира пришло в голову учредить в Майкопе свои офисы и филиалы. Допустим, они наняли людей на работу в эти банки. А дальше-то что, читатель? Хватит ли нашего с тобой воображения, чтобы продолжить? Не идут ли на ум какие-то нехорошие картинки? Со «спорами хозяйствующих субъектов», с банкротствами, организованными сверху, с автоматчиками в черных чулках и не там, где им положено быть, а на голове? С перестрелками и похищениями людей с целью получения выкупа, когда сюда съедутся на «бизнес» гастролеры со всего Кавказа? Но это все в том случае, когда мы очень сильно постараемся с воображением.
Но если совсем честно, то возведение этих банков закончится сразу же. Оно не пойдет дальше разворовывания всего и вся еще в фазе нулевого цикла. Не успеют заложить фундаменты, и город так и останется на несколько десятилетий с развороченными улицами, котлованами и брошенной техникой. Может быть, автор этих слов что-то не понимает в экономике, но, кажется, с банковским делом у нас ничего не получится. Во всяком случае - сейчас, что надо понимать, как перспективу в несколько ближайших лет.Что ж, тогда поговорим о туризме и отелях. Не будем повторяться на предмет «разворовывания», допустим, что его на этапе строительства отелей и всяких иных туристических аттракционов типа подвесной дороги в Сочи удалось-таки предотвратить. Допустим. Что будет дальше? Надо привлекать клиентов, надо обеспечить сервис на швейцарском уровне, надо, в общем, брать всю инфраструктуру бизнеса целиком.Придется нанимать европейский менеджмент и хотя бы азиатский персонал. Наши люди не смогут выполнять даже самую простую работу и за приличную заработную плату порядка 400-500 долларов в месяц. Нет, конечно, если спросить их, смогли бы они работать добросовестно за такую оплату и обслужить, как принято в мире, зажиточных туристов (по горным курортам именно такие и гостят), то они с готовностью ответят «конечно!». Но не смогут.
Именно поэтому для того, чтобы превратить Майкопский район в подобие швейцарского кантона, следует отказаться от всего его нынешнего населения, пригласить западные или некоторые уже успешные московские и питерские фирмы. Они построят там отели, нанимая украинских, молдавских и турецких строителей. Потом в уже готовых туристических объектах будет работать европейский, китайский и индийский персонал. Они-то и будут получать те самые 400-500 долларов, экономить на жилье и отсылать половину заработанного своим многодетным семьям в Бангладеш и провинцию Сычуань.Да, но если нам от всей этой «швейцарии» ничего не достанется, тогда спрашивается, зачем весь сыр-бор?.. Если о «боре» мы уже упомянули, то о сыре, как и договаривались, побеседуем позже.
А народ у нас грамотный.
Как ни крути, получается, что все упирается в нас самих. Пусть это звучит жестоко - в качество человеческого материала. Не будет наш человек унижаться и заискивать перед иностранным туристом. Не-бу-дет! Он гордый. Те, кто помоложе и порезвей, попытаются сразу взять целиком и самого туриста, и содержимое его кошелька, а те, кто постарше, вообще не пойдут, предпочитая воровать лес, собирать в нем плоды. А если они и устроятся на работу, то, скорей всего, только затем, чтобы что-нибудь унести - кроме зарплаты.
Да, но воруют у нас не только бедные, но и богатые. И, может быть, главная беда как раз в этом. Поэтому попробуем подвести и их под разряд «народ». Но если говорить о зависимости уровня воровства от доходов - в смысле обратно пропорциональной связи между явлениями - нужно все-таки сразу исключить из теоремы лиц с очень большими доходами. Очень богатый человек не будет меньше воровать только от того, что станет получать больше. Богатый человек либо ворует, либо нет - вне зависимости от дохода. Нужно смотреть на то, как он приобрел такой доход. Если он, к примеру, рок-звезда, удачливый финансист, игрок на бирже, талантливый менеджер типа Билла Гейтса или реализовал новейшие технологии на производстве, как президент Адыгеи Хазрет Совмен, то все в порядке. Тогда он не ворует. Если нет, то и его зарплата - узаконенное воровство.
А вот с мнением, что уровень воровства среди малоимущих людей в значительной степени обусловлен низкими доходами их семей, нужно все-таки согласиться. Более того, чтобы снизить уровень воровства в народе, нужно обязательно повысить уровень его дохода. Сказанное вовсе не надо понимать, как оправдание преступления, как призыв совсем не наказывать несунов. Но надо понимать и то, что при уровне дохода, не обеспечивающем простое выживание семьи, воровать все равно будут.
Однако есть еще одно очень серьезное отличие наших людей не только от швейцарцев, но от всего остального человечества. Нигде в мире нет такого разрыва между уровнем образования и доходом наименее обеспеченной половины населения. У нас большинство грамотно уже во втором и третьем поколении. Найдите другую страну, в которой всеобщая грамотность наступила бы еще 60 лет назад, а бедная часть общества жила бы на уровне стран Африки. Вот этот разрыв между знанием, потенциалом, кругозором людей и невозможностью вырваться из нищеты и есть главное отличие нашего народа от швейцарского и всякого нешвейцарского. Оттого люди и гордые, не пойдут в услужение к богатым туристам, а предпочтут воровать, ковыряться на собственном огороде или пытаться изображать «собственное дело».
Человек делает деньги или …
Теперь вернемся к той части наших сравнений со Швейцарией, где мы согласились, что Адыгея на порядок меньше по населению. О каком, собственно, количестве людей идет речь? Скажем, в Адыгее примерно 100 тысяч семей, 30 процентов самых бедных - это 30 тысяч семей. Предположим, что у этих семей доход стал увеличиваться на тысячу рублей в квартал в течение двух лет. Неважно как. Пусть это будет повышение зарплаты кормильца, пусть жена торгует отравленной рыбой на трассе «Краснодар-Джубга», пусть уже подросшие дети как-то подрабатывают или пусть просто им кто-то дает. Сколько это в деньгах?
Добавка к доходу первого квартала составит 30 млн. рублей или примерно 1 млн. долларов. Добавка каждого следующего квартала также по миллиону долларов в сумме составит 8 млн. Если же считать нарастающим итогом, то общая сумма надбавок дохода составит меньше 35 млн. долларов за весь двухлетний период или 1080 млн. рублей.Разумеется, состав этой беднейшей части будет меняться. С повышением доходов и в итоге изменений какие-то семьи будут выбывать из бедных в результате надбавок и собственных усилий по повышению доходов, а какие-то более зажиточные, наоборот, попадать в число теперь уже относительно бедных.
Как это отразится на общей экономической и нравственной обстановке в республике? Обычные возражения подобным рассуждениям сводятся к обвинениям в некомпетентности автора таких фантазий, в угрозах инфляции, «голландской болезни» и т. д. Возможно, они и правы, если говорить обо всей российской экономике. Хотя, надо сказать, что именно «компетентные» экономисты и привели всю Россию к большим уродствам, чем пресловутая инфляция и «голландская болезнь». И почему-то, по их словам, трата нуворишами баснословных сумм на пышные развлечения в столицах к инфляции не приводит, а трата бедняками намного меньших сумм на прокорм семьи обязательно приведет к убийственной инфляции. Пусть, в масштабах всей России так и есть, пусть.Но мы же говорим о небольшой республике, население которой сопоставимо с населением одного средних размеров спального района Москвы или Санкт-Петербурга. Ускоренное увеличение доходов малоимущей части жителей Адыгеи хотя бы до среднероссийского уровня никакими смертельными последствиями для российской экономики не чревато. Поэтому с чистой совестью и в уверенности, что России мы никакого вреда не наносим, пофантазируем дальше.
Как это отразится на нашей экономике?
Даже при том, что она - никакая не экономика, оживится торговля лотков и магазинов, оживятся их поставщики, частично, в той мере, в какой оно ориентировано на внутренний рынок, взбодрится производство. В любом случае большая часть этого дополнительного потребления увеличит также доходы мелкого и среднего бизнеса. И так по цепочке вверх.
Однако, несмотря на важность увеличения платежеспособного спроса населения, главное все-таки не в этом. Часть населения, уже окончательно павшая духом, не верящая в то, что когда-либо ей удастся вырваться из гнетущей, совершенно деморализующей нищеты, оживится и начнет двигаться. Пусть не вся, пусть только наиболее энергичные из бедноты, но они повлекут за собой и часть других.Разумеется, социальное и имущественное неравенство никуда не денется. Но таким образом оно несколько сгладится и будет устранена самая вопиюще несправедливая сторона этого неравенства, когда нищета обусловлена просто внешними условиями и, раз попав в бедность, не один человек, а вся его семья целиком, лишается шансов на лучшую жизнь навсегда.
Итак, цену меры мы определили - всего 35 млн. долларов в течение двух лет - деньги не очень большие даже для такой бедной республики. Вспомним в связи с этим и следующее, президент Адыгеи высказывал готовность «инвестировать в экономику республики» 1 млрд. рублей в год. А это та же сумма. Поэтому предположим, что эти деньги все-таки есть, и они должны пойти именно на это святое дело. Тогда встает вопрос: как отдать их тем, кому они предназначены? Как избежать такого опыта, как раздача 100-миллионного беспроцентного кредита сельскому хозяйству, когда структурам, созданным для осуществления этого, понадобилось 25 млн. рублей сверху? Нетрудно представить, какую бюрократическую вакханалию, какой бюрократический беспредел породит увеличение суммы в 10 раз. Мера выродится в сплошное непотребство, которое по последствиям окажется намного хуже того, что было.
Поэтому самое простое средство, которое, кстати, очень соответствует современной экономической мифологии - создать рабочие места, то есть потратить эти средства все на те же «инвестиции». Разумеется, инвестиции нужны и впрямь, например, двух-трех новых, современных крупных и конкурентоспособных производств на территории Адыгеи хватило бы на то, чтобы решить большую часть экономических проблем республики. Но, во-первых, никто их в обозримом будущем строить, кажется, не намерен, во-вторых, такие производства привлекут массу нового населения со стороны, что как-то не входит в начальные условия нашего рассуждения. Ну, а в-третьих, их должно быть очень много, этих инвестиций, чтобы решить социальные проблемы на достаточно длительную перспективу, как это сделано, например, в Ханты-Мансийском национальном округе.
Что же тогда все-таки делать?
Прежде всего, думается, нужно понять, что главным критерием успеха экономической политики должно стать увеличение доходов наименее обеспеченной трети населения Адыгеи. Весь аппарат власти, вся, извините за выражение, элита должна понять, что мерилом успеха, критерием качества работы, «кайфом» от творчества должно стать именно это: создание условий, при которых самые бедные начнут жить лучше. Власть для того и существует, чтобы помочь слабым и не мешать работать сильным.
Как это сделать? Есть разные меры: повышение минимального уровня оплаты труда, помощь домохозяйствам, создание всякого рода ассоциаций и кооперативов и другие. Но если мы говорим не о простой раздаче денег наличными, а о стоимости мер, которые могут привести к ускоренному росту доходов в неимущей части общества, то всего миллиарда рублей и не понадобится. Это потому, что возрастут доходы в бюджет, ускорится оборот. В общем, создастся «эффект мультипликатора», красочно описанный в кейнсианских учебниках.
Главное ведь не набор мер как таковой, а подход. И, конечно, прежде всего, необходимо изучить источники доходов бедных семей. И обязательно сделать эти сведения общедоступными, понятными для не экономистов. Короче говоря, резкое уменьшение числа бедных должно стать общенациональной задачей. Впрочем, мы и тут не открываем никакой Америки, такая политика проводилась и проводится всеми ныне развитыми странами. Они и стали богатыми во многом благодаря такой политике.
Главное ведь не набор мер как таковой, а подход. И, конечно, прежде всего, необходимо изучить источники доходов бедных семей. И обязательно сделать эти сведения общедоступными, понятными для не экономистов. Короче говоря, резкое уменьшение числа бедных должно стать общенациональной задачей. Впрочем, мы и тут не открываем никакой Америки, такая политика проводилась и проводится всеми ныне развитыми странами. Они и стали богатыми во многом благодаря такой политике.
Да, но как же быть с сыром?
Напоследок о сыре, желательно, адыгейском.
Это единственный пока продукт, по которому Адыгея конкурентоспособна не только в России, но и в соседних странах – «сыр адыгейский». И по какому-то таинственному, можно сказать, мистическому стечению обстоятельств сыр - один из факторов успеха Швейцарии. Не странно ли это? Мы рвались наперегонки со Швейцарией, а тут выясняется, что у нас тоже есть сыр. Удивительно и то, что его никто всерьез и не думал развивать. Никакое правительство не заседало, никакие министры не дрожали на ковре. Ну, никто, никому, никого!
Обычное, тривиальное сырное производство нескольких цехов в Адыгее занимает всего два-три десятка работников в каждом. Кроме того, вокруг такого производства группируются несколько десятков работников, поставляющих молоко и сыр полуфабрикат. Здесь же «крутятся» еще по паре десятков посредников. Можно сказать, что вокруг этого бизнеса кормится несколько сот семей республики. Заработки работников, по меркам, например, соседнего Краснодара, небольшие - около двух тысяч рублей на работника. Еще примерно на столько же работники приворовывают. Больше получают специалисты и посредники. Хорошо зарабатывают (опять же по местным меркам) владельцы производств. Но ведь и Швейцария, согласимся, не одним днем строилась.
Но как бы там ни было, подведем итог разговора. Швейцарию мы, конечно, догоним. Не сразу, естественно, но догоним. Главное - устранить самые вопиющие несхожести, самые кричащие контрасты. И экономику специально развивать не нужно, она сама вырастет, если ей не мешать. Вырастет, как адыгейский сыр. Это ведь условность, символ - наш сыр. Наверняка есть еще много иных направлений бизнеса, где республика окажется более конкурентоспособной, чем другие регионы страны.
А свехбедность, т. е. мизерные доходы грамотных, трудоспособных людей - это, в конечном счете, не экономическая, а социальная, культурная, этическая проблема.
|
|
