Один из переломных моментов новейшей российской истории пришелся на лето 1989 года. Нельзя сказать, что я намерен сообщить здесь нечто совсем уж неизвестное. В принципе дотошный исследователь способен восстановить внешнюю картину тех решающих для страны событий по заметке «Новгородская застава» в «Литературной России» за 1989 год, по сообщениям в «Московских новостях» и особенно по статье «Открытая зона или игра в поддавки» в «Советской России» от 30 января 1990 года. Но, видимо, даже и дотошный исследователь обречен остаться в неведении относительно важнейших моментов, ценных именно для сегодняшнего дня.
В 1989 году компрадорской частью номенклатуры КПСС была предпринята отчаянная попытка сохранить для себя историческую перспективу и остаться у власти. Обанкротившись на «радикальной реформе», эта часть номенклатуры пошла на реализацию проекта «Открытый сектор». Однако в тот же день, когда проект был на самом верху власти утверждён, он был торпедирован, просуществовав всего несколько часов!
Кто же заставил самые верхи власти заметаться? Кто сорвал столь важный проект для тех, кого я далее буду для краткости и понятности называть оперативным термином «противник»?
Но сначала о сути проекта. Надо сказать, что на этот раз речь пошла уже не о популистско-дурашливых внутренне противоречивых прожектах, кои нам известны хотя бы по горбачевскому товарно-денежному «социализму» или чубайсовскому «народному» «ваучерному» «капитализму». Противник разработал действительно научную, внутренне непротиворечивую, реально осуществимую программу разграбления нашей страны. Эта программа трезво и хладнокровно учитывала геоисторические реалии России. Она не исходила из утопических представлений, будто капиталисты бросятся в российскую промышленность или в российское сельское хозяйство. Программа была направлена на то, чтобы вообще избежать период первоначального накопления капиталов.
В основе программы лежала простая и вполне здравая мысль. Если представить ее, так сказать, «замедленной прокруткой», то «modus ponens» противника был исключительно логичным.
Посылка:
В России нет и по большому счету не будет настоящих капиталистов;
- суждение: настоящие капиталисты есть на Западе;
- умозаключение: следовательно, нужно отдать страну уже существующим, уже действующим, западным капиталистам.
Правда, закон низкой нормы прибыли действует в России на все капиталы: на отечественные, на западные, на восточные, на южные и т.д.. Эта данность была составителям проекта известна. Эту реалию наш противник планировал преодолеть за счет ПОЛНОГО освобождения западных капиталистов от каких-либо налоговых или таможенных платежей.
Разработанная противником концепция провозглашала принцип «открытого сектора». Иностранной фирме достаточно было получить статус участника «открытого сектора», чтобы:
1) легально действовать во всей нашей стране без уплаты каких-либо налогов;
2) перемещать через любой участок госграницы СССР товары и ценности без уплаты каких-либо пошлин.
При получении статуса участника открытого сектора инофирма должна была хотя бы формально отнести себя к одному из так называемых «консорциумов». Их число и направленность их интересов концепцией не ограничивались. Но ДЛЯ НАЧАЛА планировалось создать три консорциума.
Следует иметь в виду, что в 1989 году спрос на нефть на Западе был не столь большим, интерес к российским углеводородам был тогда минимальным. Зато Запад вожделенно поглядывал на российскую древесину. В то время СССР интересовал Запад и в качестве рынка сбыта быстро устаревающей видеоаппаратуры, а также аудио-видеопродукции. Соответственно, начинать предполагалось с консорциумов по этим направлениям экономики.
Третий консорциум назывался «Шедевры искусства». Он создавался для того, чтобы легально и без пошлин предусмотрительно вывезти из подыхавшей страны художественные и исторические ценности.
Согласно концепции, количество «консорциумов» должно было стремительно вырасти. Административно «консорциумы» должны были разместиться в Новгороде (ныне «Новгороде Великом»). Это автоматически означало бы превращение этого древнего русского города в деловую, регистрационную и банковско-офисную столицу страны. Может быть, изначально Новгород был выделен по той случайности, что по названию он эквивалентен «Нью-Йорку». Кого-то на Западе идея увода деловой жизни из Москвы именно в Новгород могла увлечь просто по аналогии с США, где деловая столица в Нью-Йорке, а политико-административная в Вашингтоне. Затем вспомнилось о том, что Новгород был колыбелью русской демократии. А дальнейшая серьезная проработка выявила одно интересное качество новгородцев. Они обязательно спрашивают, являешься ли ты урожденным новгородцем. В вопросе этом нет недоброжелательности или недоверия к «пришлым». В нем просто желание узнать, не обладаешь ли ты случаем еще и достоинством новгородского происхождения, которое дается только судьбой. Противнику же показалось, что такое вот представление о новгородском происхождении как об особом достоинстве легко развить до противопоставления другим русским, использовать для сформирования в стране компрадорской «элиты».
Главное для противника было в том, чтобы подкупить жителей одного из регионов России и с этого плацдарма нанести удар, обеспечивавший не только раскол СССР по национальным границам, но и решающий, необратимый раскол внутри русского народа. Были тщательно учтены и различные местные реалии. Например, в Новгороде уже успешно действовала фирма «Береста». И противник планировал использовать этот уже раскрученный «бренд» и назвать точно так же и один из первых консорциумов. Таким образом, противник сам определил место предстоявшей схватки: Новгород! И заблаговременно подумал о мерах подавления какого-либо противодействия в партийных или государственных органах: в той же концепции было угрожающе упомянуто о носителях «старого мышления», «консерваторах» и «противниках перестройки».
Однако противодействие явилось с той стороны, откуда противник его НЕ ОЖИДАЛ! Здесь придется несколько отвлечься, так как речь идет о вопросе наиважнейшем. Могут сказать, что сейчас пойдет «философия». Если так, то я не знаю науки более практической, чем философия. В таком случае именно на «философии» «ломались» и до сих пор «ломаются» очень многие лица и целые организации, вступающие в политическую борьбу.
Собственно говоря, вопросов два. Первый вопрос – в понимании того, что ВСЕ серьезные дела в истории и в политике ВСЕГДА решались и решаются не «сверху», а исключительно «снизу». Это противоречит общераспространенным мнениям, но это так. Серьезная политика сводится к умению предвидеть движения масс людей «внизу» и либо стимулировать их, либо умело маневрировать против них и одновременно пытаться противодействовать, вызывая опять же внизу движения противоположные. Все остальное, не относящееся к указанному, – это не политика, а интриги для удовольствий или неудовольствий отдельных лиц.
Президент волен говорить хоть о «концепции развития России», хоть о «модернизации», он волен подбирать слова, теоретически может даже заговорить хоть стихами. Но все это при отсутствии движений «внизу» останется исключительно в сфере интриг. Все сведется к толкотне вокруг того, чтобы испросить денег в момент, когда просителю просто некогда отказать. Хочешь модернизировать Россию – ищи «внизу» социальную среду, которая проведет модернизацию в СВОИХ интересах, ломая активное и пассивное сопротивление других социальных сред. Нет такой среды – подумай о том, как ее создать. В отдельных случаях можно заставить страну идти куда надо, играя на противоречиях между социальными средами.
Независимо от отношения к большевикам как таковым здесь уместно привести их тактическую программу в острый момент гражданской войны: «В союзе с бедняком – нейтрализуя середняка – против кулака!» Может быть, цинично. Но без лукавства и без самообмана, без тумана, который недопустим среди своих.
Второй вопрос касается возможностей политической борьбы для тех, кто служит внутри партийных и государственных структур. Оставаясь служащими, они не могут быть СУБЪЕКТАМИ политической борьбы. Это надо понять. Если ведомство уже захвачено противником, то ты не субъект борьбы. В лучшем случае тайный исполнитель кого-то, кто организует сопротивление вне этого ведомства. В худшем – «встроенный оппозиционер», то есть мальчик для битья вроде Лигачева, Полозкова и многих других «символов антиперестройки». Чтобы стать настоящим субъектом настоящей борьбы, нужно получить свободу действий. А она вне захваченной структуры!
Например, самому мне для обретения свободы действий потребовалось срочно уволиться с военной службы весной 1989 года и выехать в Новгород втайне от всех своих, от всех прежних друзей и от всех прежних сослуживцев. Я даже не просто исчез, но позаботился ещё и оставить ложные следы, по которым меня искали …в Аджарии, где мне отродясь и доныне побывать так и не довелось. Я не позволил себе ни разу позвонить домой, пока наша борьба не завершилась успехом.
Когда это произошло, я позвонил – и вскоре мне «случайно» повстречался знакомый сослуживец. Я обрадовался встрече совершенно искренне, так как дело было сделано. А ведь еще в мае того же года все казалось безнадежным. Наша «организация» из трех человек поначалу нанесла несколько визитов к так называемым «экологам». Такое название в то время прилипло к новгородским неформалам. Разумеется, экологическое направление было в нем номинальным. В основном речь шла о паре десятков человек с активной социальной позицией, в том числе ненавидевших «аппаратчиков» в КПСС, а то и саму КПСС.
Своих коммунистических взглядов мы перед ними не скрывали. Это, однако, не помешало нам потом действовать заодно. В срыве антинационального проекта «Открытый сектор» новгородские неформалы сыграли выдающуюся роль. И таким образом можно сказать, что мы тогда добились якобы немыслимого: соединения с демократами во имя важнейшей патриотической задачи. Но сами по себе неформалы хотя и имели организацию, которая была на виду, но реальной силой, конечно, не были. Реальная сила была за глухими заборами тогдашних новгородских предприятий «Волна», «Элкон», «Комплекс», «Квант» и других. За этими заборами была приемная госпожи Истории.
Лидером и идеологом нашей «тройки» был (и остается!) талантливый инженер Виктор Пантелеевич Кукушин. Для любителей поискать смысл в рунических письменах госпожи Истории могу сообщить, что его двоюродного брата по материнской линии Гундяева Владимира все сейчас зовут «Кириллом», он Патриарх Всея Руси.
Виктор Пантелеевич написал тогда листовку. Лично мне текст показался чрезмерно сложным. Листовка начиналась с длинной цитаты из книги американского автора, а потом в тексте употреблялись слова наподобие «аборигены». Я сомневался, что это будет понятно и не оскорбительно для «масс». Но Виктор Пантелеевич убедил не столько аргументами, сколько своей (видимо, унаследованной от предков) исключительной силой духа.
… Газосварщик новгородского предприятия сделал вид, что не замечает двух людей в непонятной чистой одежде, перемахнувших через заводской забор. Он только перевел горелку в такой режим, что пламя заметалось вокруг и угрожало опалить одеяния, а может быть, и кожу пришельцев в случае их слишком близкого приближения. Но пришельцы тем не менее подошли и протянули листок с текстом. Рабочий «унял» горелку, почитал. Потом повернулся к группе рабочих поодаль:
- Эй, АБОРИГЕНЫ! Вали сюда!
Собрались в будке. Прочитали вслух листовку. Коротко обсудили. Спросили:
- Где подписываться? Ручка есть?
Мы вообще-то не планировали никакого «сбора подписей», так как считали бессмысленным их куда-то направлять. Но как психологический прием подписи и впрямь были хороши. Тут же нашли ручку, на обороте листовки рабочие сами, по придуманной ими самими форме, подписались под тут же и сочиненными фразами против «Новгородского открытого сектора»…
Несколько таких походов показали: «массы» понимают нас с полуслова. Но нам нужен был центр, чтобы не только мы «ходили в народ», но и народ ходил бы к нам. Мы пошли в Новгородский аэроклуб и не то что попросили помещение, а просто заявили, что мы будем вот тут собираться в определенные часы. Времена были такие, что наша наглость возымела действие. В аэроклубе подумали, что раз мы такие уверенные, то за нами кто-то стоит. Спустя время разобрались, и по команде парторганов нашей родной и любимой КПСС попытались нас выгнать. Но было уже поздно – теперь «за нами» и впрямь стоял не кто-то, а сам народ.
Эффект от наших вылазок на предприятия оказался просто поразительным. Сегодня это покажется невероятным. Но тогда массы находились не в статическом состоянии, а в динамическом. И сотня-другая листовок действительно всколыхнули крупный город! Люди на работе, в автобусах, на лавочках возле домов разговаривали между собой только об одном – о наглости властей, решивших все «продать». Были и сторонники «сектора», в основном из числа «кооператоров» и …членов КПСС. Эти последние любым доводам и мнениям противопоставляли один тезис: «Работать надо, а не митинговать!»
Когда это говорилось в нашем присутствии, то мы отвечали этим нашим однопартийцам примерно так: «Вот иди и работай! А то ишь митингуешь тут!» И еще один наш однопартиец уползал в щель под смех и улюлюканье окружающих.
Власти забеспокоились и решили начать кампанию за «открытый сектор». Ответственному работнику облисполкома (обкомовцев КПСС в те времена просто не стали бы слушать) поручили провести встречи с коллективами самых крупных новгородских предприятий, чтобы «разъяснить» привлекательность «открытого сектора». Но когда ответработник приходил на завод, то неизменно встречал там кого-нибудь из нас троих, причем сидящим в опасной близости от трибуны. К тому времени у нас уже были активисты на всех крупных заводах. И ВСЕ дискуссии на предприятиях заканчивались в нашу пользу.
Отдельно стоит сказать о дискуссии в Новгородском политехническом институте. Здесь перед нами была так называемая «интеллигенция» с так называемым «новым мышлением». По части аргументации мы были подготовлены к дискуссии на любом уровне. В нашем распоряжении был добытый нами экземпляр «концепции открытого сектора» и полученная нами аудиозапись секретного совещания властей по поводу сей «концепции». Но «интеллигенция» избрала тактику не дискуссии, а просто забалтывания. С трибуны ораторы один за другим говорили о чем угодно кроме «открытого сектора». И так бы все и шло. Но когда выступал человек с какой-то редкой фамилией вроде «Эсемонт», мы просто вытеснили его с трибуны, причем он при этом обронил на пол очки. Реакция зала на это оказалась … положительной!
Дискуссия началась. После нее тогдашний начальник одного из ведущих СМИ в Новгороде БУКВАЛЬНО дрожал от ярости. В состоянии аффекта он накинулся на меня:
- Откуда?! Нет, откуда такие чекистские методы: концепция, запись?!!!
- А Вы, уважаемый, почему слово «чекистские» так непочтительно произносите, а?!
- А, ну… Извините, ну тогда цереушные?
- Цереушные, уважаемый, у Вас! А у меня – чекистские!
Одновременно мы осуществляли целый комплекс мероприятий по дезинформированию противника. О них чуть ниже. На помощь властям из Москвы была срочно направлена группа «экономистов» с «новым мышлением» во главе с профессором Яковцом. Кульминацией новгородских волнений стало самое настоящее …новгородское вече. Нет, оно так не называлось. Оно им стало по сути. Это было массовое собрание горожан в доме политпросвещения и …вокруг него (зал и балкон и все холлы не вместили всех желающих).
Как и положено на вече, все решала масса людей. И решала она против «открытого сектора»! В такой вот обстановке премьер СССР Рыжков самоуверенно подписал соответствующее решение и в тот же день лично выехал в столицу открытого им «сектора». Здесь его ожидали очень нелегкие объяснения всюду, куда бы он ни совался. А на предприятии «Комплекс» возникла реальная угроза, что его просто «возьмут за грудки». В результате всего этого подписант антинационального проекта счел за благо свою подпись под документом отозвать. Свадьба уже к вечеру завершилась разводом!
Через пару дней «Московское радио» на многих языках мира сообщило следующее: «Прогрессивный радикальный проект интеграции СССР в мировую экономику путем создания открытого сектора сорван в результате активных действий массовых организаций прокоммунистического толка». Сообщение это заслуживает самых серьезных комментариев. Во-первых, оно явилось результатом тех проводившихся нами дезинформационных мероприятий, о которых я упомянул выше. Мы использовали «втемную» партийные и государственные органы, СМИ и другие возможности, чтобы создать впечатление, будто необольшевики в Новгороде уже за каждым кустом, будто необольшевики вот-вот перегонят из Невы в Волхов свой крейсер «Аврору».
Мы понимали: перед нами коварный и изощренный противник. И противопоставили ему тактику не менее коварную и изощренную. Мы стремились деморализовать противника, заставить его уверовать в наше мнимое всемогущество, в его полное бессилие перед нами. Но нам бы не поверили, если бы мы не били осознанно и прицельно по очень слабому, концептуально порочному месту у противника. Агентура противника, его пособники, просто дураки с «новым мышлением» всосали в плоть и кровь, будто революции и другие исторические действа совершаются некими «организациями» по планам отдельных героев или злодеев. И теперь, увидев СТИХИЙНОЕ, ТЕКТОНИЧЕСКОЕ патриотическое движение массы новгородцев, они с перепуга приняли его за «организацию», даже за много «организаций» – и все сплошь «прокоммунистического толка».
Срыв проекта «Открытый сектор» предотвратил самый худший для страны сценарий и повлёк за собой масштабные политические последствия. Вплоть до этого момента противник делал ставку не на устранение КПСС, а на её окончательное перерождение и использование в качестве «партии порядка» при разграблении страны Западом. В намечавшемся тогда конфликте по линии «Горбачев – Ельцин» Запад вплоть до этого момента был склонен поддержать Горбачева. Запад понимал, что ему лучше иметь дело с лощеной компрадорской КПСС и с дисциплинированными штрейкбрехерами, которым вдруг зачесалось «работать» именно тогда, когда интересы страны позвали митинговать.
Чтобы превратить страну в «открытый сектор», требовался порядок. А его не создашь с непредсказуемой, слегка побритой русской демократией. Запад не то что знал, но предчувствовал, что эта вечно в чём-то кающаяся русская демократия только напьётся на демократических приёмах, а потом в муках похмелья всё равно побежит каяться на явку к чекисту.
Призрак Путина уже тогда мерещился Западу всякий раз, как только он принимался испытующе "фейсконтролить" затуманенный взор Ельцина. Однако ставка на лощеную компрадорскую КПСС и на состоявших в ней тогда дисциплинированных штрейкбрехеров оказалась битой. В своих работах, доступных теперь в сети Интернет благодаря издательству «Маэстра Студиорум», я каждый раз делаю акцент именно на проблематике направленного и управляемого политического и исторического действа. Почему?
- Заново обрести таинство направленного и управляемого исторического действа – это сегодня задача патриотическая. Могут сказать, что этим таинством станут пользоваться и силы негативные. Но, во-первых, они им уже пользуются. Во-вторых, у России всё меньше времени на то, чтобы болтаться вслепую и самоуспокаивать себя мнимыми «концепциями развития», «модернизациями» и прочими сугубо литературными изысками.
|
|
