Помнишь ли ты, дорогой читатель, что означали сии слова? А «отрядный уголок», «старший вожатый», «вечерняя линейка», «королевская ночь»? Может, ты мокрый галстук на окно наклеивал, чтоб он высох ровненько? Или кончики его грыз? А на компот спорил? А до супа его выпивал? Если на все вопросы ты ответил «да», нам есть о чем поговорить.
Скоро 19 мая, потому я про все это и вспомнила. Для меня настоящая пионерская жизнь была в именно лагере: ездила на одну смену каждый год, с первого по девятый класс, потом еще два года - вожатой, при этом в самый что ни на есть застойный советский период. То есть идеология еще какая-то была, но проявлялась исключительно в ритуалах, которые мне всегда очень нравились.
Поднимать флаг на линейке вызывали за отдельные локальные заслуги (дежурил по столовой хорошо, на спартакиаде достойно выступил), и как-то это почетно было, над этим никогда не смеялись. Общая утренняя зарядка — вещь, конечно, скучная, но когда однажды объявили, что самому организованному отряду испекут вишневый пирог, мы стали будить друг друга до подъема и тайно пробираться на поле, давясь от смеха, — надо ж тихо, чтоб не заметили! Да вообще здорово было — и конкурсы песни, и спартакиады, и КВНы, и дискотеки, и костер, и даже родительский день, после которого ревели даже самые стойкие, черт бы его побрал на самом деле...
В королевскую (последнюю перед концом смены) ночь сдвигали в палате все кровати и под ними доедали оставшиеся гостинцы. Ходили слухи, что в первом отряде (о, эта пионерская аристократия!) еще и попивали что-то, принося это «что-то» из строго запрещенных самоволок. Надо сказать, что вожатые в это время тоже неплохо время проводили. Вожатый — это ж вообще бог. Вот не спишь ты, скажем, в тихий час, он тебя в холл приглашает и заставляет считать иголки на елке, нарисованной на стене. Или отжиматься — это вообще классика.
Пастой ночью мазали — было дело, и шнурки связывали. Вообще дурака валяли по полной. Я однажды вожатствовала в отряде, где был горнист. Жили в двухэтажном корпусе, ребячьи чемоданы — на втором этаже. Помню, на улице дождь льет, холодно, а мои пионеры валятся от смеха: горнист играет похоронный марш, а они медленно носят чемодан по лестнице, держа его за четыре конца...
Пионерское мое детство. Очень счастливое. «Спой песню, как бывало, отрядный запевала, а я ее тихонько подхвачу, и молоды мы снова, и к подвигам готовы, и нам любое дело по плечу». М-да.
|
|
