Вчера, посредством видеоконференции, прошло второе заседание Бердянского суда по "делу Соколова". Как сам он сообщил ФОРУМу.мск из СИЗО Мариуполя, на этот раз председательствовала уже не О.Г.Пахоменко, а судья Александр Викторович Маринин. Который тоже взял самоотвод: у него родственники в Донецке... "Дело Соколова" решено отправить в Арбитражный суд Запорожья, который уже решит, в чьей компетенции подобные судилища. Андрею в связи с этим продлили срок заключения до 29 июня.
Яндекс-кошелёк, рублёвый: 410011044758415.
Мы же продолжаем публикацию его тюремных записок и зарисовок.
В тот же день, вечером, меня вывезли на допрос. Теперь уже без маски. А вот менты были в масках. Дверь камеры выходила в длинный коридор, метров 30. По обеим сторонам шли ряды дверей кабинетов. Моя и соседняя камера были посередине. Обычная ментовка: на стене стенды и иконостас из портретов, в рамках, разных насильников, большой старый сейф, таблички не дверях. Из-за отсутствия очков я не смог разглядеть ничего подробно. В конце коридора меня завели в дверь направо – это была комната приёма пищи для сотрудников. Стол, умывальник, микроволновка. Посадили на свободный стул у окна. Опять достали видеокамеры, теперь уже со штативом. Опять те же вопросы по кругу. На этот раз был один гражданский без маски и камуфляжа, он начал засыпать меня вопросами:
- Что такое калибр?
- Это расстояние между противоположными полями нарезов канала ствола.
- Неужели ты действительно мог бы наладить выпуск оружия на заводе в Донецке? Откуда такие навыки?
- В нулевых я занимался криминальной оружейкой, отсидел и решил открыть легальное дело. У меня есть своя оружейная мастерская по изготовлению запчастей для макетов оружия, которые используются для холостой стрельбы в исторической реконструкции.
- Так ты и Стрелкова знаешь?
- Нет. Знаю только, что он тоже был реконструктором. Я оружейник. Меня интересовала возможность работы по профессии на более крупном уровне, что с моим прошлым мне не дали бы в России сделать. Я токарь, умею работать на ЧПУ-фрезере, могу делать полную металлообработку затворных групп, знаю всю сапёрку.
- А сколько времени потребуется на запуск спланированного вами плана «Оружейка Торез» (файл с флэшки)?
- Думаю, не меньше полугода. Создание ВПК это долгий процесс.
Это был военный эксперт, по его удивлению было видно, что он не каждый день встречает таких пленных. Убедившись, что я действительно разбираюсь в оружии, он ушёл. Допрос продолжился уже двумя масками.
У них был ксерокс моих письменных показаний с базы правосеков, они потребовали переписать их, сделав новую «шапку»: «Командиру третьей оперативной группы сектора Б. Заявление…» Так я наконец-то узнал, в чьи я попал руки. И впервые узнал, что ДНР, как и ЛНР, признаны украинскими властями как «террористические организации». Так и приказали написать мне в конце заявления:
- Я оказывал помощь террористической организации ДНР для создания ВПК, что это будет использоваться против ВСУ.
На мой вопрос «а как же врачи, учителя, милиция и другие госслужащие ДНР, - они тоже террористы?» – он отрезал: «Не умничай, пиши, что надо!»
Я писал на столике пищеблока, было неудобно и медленно. Время шло, и им надоело ждать. Они отдали мне ксерокопии, несколько чистых форматных листов и ручку. И отели в новую камеру. Там был свет и лампа не сгорела. Чтобы было, на чём ровно писать – дали сиденье сломанного стула, на котором я сидел до этого. На его обратной стороне, как на столе, я и писал, сидя на нарах. Свет оставили, и к утру забрали готовые записи.
Эта камера была копией предыдущей. Между ними общая стенка. Вот только при свете я увидел новое. И это было страшно. Все стены на уровне головы человека были испачканы коричневым. Это была запекшаяся кровь, много-много отпечатков. Разбирая постель, я увидел, что подушка тоже с одной стороны вся была жёсткой от корки высохшей крови. Тут спал человек с разбитой головой. Под нарами кроме пустых бутылок из-под воды я нашёл пару кожаных перчаток и мужские штаны с трусами. Последние были в самих штанах, как будто их сдёрнули с тела сразу, вместе. Вряд ли такое сделает раненный в голову живой человек. Так поступают только с трупом. Среди мусора я нашёл и воротник от женского свитера (с биркой Lady S), на котором тоже были пятна крови.
И женщины – тоже?.. Но самое мрачное я увидел, подняв глаза на стену. Там, над нарами, была надпись, сделанная пальцем, крупными буквами: «Что? Попался гад!» Сначала я подумал, что это сделано кем-то просто проведшим пальцем по пыли. Но когда я начал мокрую уборку, то понял, что это не пыль, а тоже кровь. Тот, кто это написал, макал свой палец в чёрную кровь. А потом обтёр руки о стену, следы там же, у двери. Всё, что осталось от этого неизвестного арестанта – только эти коричневые следы всюду. Охрана их не стирала. Для устрашения?
Я же, наоборот, сразу попросил у ментов ведро с водой и тряпку, вымыл пол, затёр кровь на стенах. Стёр эту поганую надпись над нарами. А на следующий день нацарапал монетой на железном листе, которым был заварен от пола до потолка торец камеры со стороны окна, слова поддержки: «Всё, что нас не убивает – делает сильнее!» Чтобы другие пленные не отчаивались, крепились духом.
Отдавая утром исписанные листы, я сохранил себе ручку и несколько чистых листов. С удовольствием записал стихотворение и сделал несколько рисунков по памяти об этих днях плена. В одиночестве, в темноте камеры это тоже было огромным удовольствием. В эти дни и недели меня угнетали не столько условия жизни тут, сколько полная неизвестность.
Продолжение следует
Материалы по теме:
|
|
