У меня произошла интересная встреча. Ждали автобус на остановке, стоявший рядом мужчина, стал жаловаться: «На работе не с кем пооткровенничать, все боятся друг друга, скажут правдивое слово, донесут о твоей неблагонадежности начальству, хозяину. Столкнемся друг с другом в цеху, чтобы не вызвать подозрение, что мы, создаем какой-то протестный союз, шарахаемся в разные стороны, Нет дружбы, нет откровения. Руки помнят, что делать, но они не знают, как жить дальше. Тесно в голове от мыслей, которыми не с кем поделиться».
Вошел в обиход интернетовский Фейсбук, но и он не может заменить живого общения. Это как письма от людей, сидящих в одиночных камерах. Выплескивается какой-то трагический случай, произошедший с человеком. И тут же приписка, 10-и посетителям это сообщение понравилось. Выходит, понравилось то, что кому-то живется плохо. Да, и не слишком много народа зашнуровано в этой сети. Не видно, не слышно здесь простых слесарей и токарей. Они, как и мой новый знакомый с автобусной остановки, в этом мираже не проявляются.
Вот и пришли к запланированной точке в реформировании нашей страны, к новой идеологии, которая заключается, прежде всего, в разрушение гражданского общества, уничтожения коллективизма. Каждого по отдельности взять легко, с коммуной сражаться труднее. Стараются отдалить одного от другого. Все начинается с работы, с трудовых отношений. Любое государство родом от верстака, от рабочего места. Были рабовладельческие корпорации, с армией подневольных, рабов, которые не имели никаких гражданских прав. Раба хозяин мог за непослушание убить, наказаний за этот вандализм не следовало. Потом пришло феодально – крепостническое господство. Холопа разрешалось пороть розгами, тут уже прогресс. Сейчас в нашей заблудившейся после девяностого года стране, ввели своеобразное крепостное право, пороть розгами холопа нельзя, с ним расправляются на рабочем месте по - другому. Оклад сделали мизерный, процентов 30 от зарплаты, остальное премии. Часто учитывается ни количество и качество сделанного, а само поведение человека. Высказал критическое замечание о происходящем на предприятие - минус тебе к зарплате. Посмотрел косо на начальника, тоже, себе в убыток. Семью нужно кормить, поэтому приходится привязать язык к нужному месту, пресмыкаться перед менеджерами. Творится беспредел, а ты терпишь и молчишь, как бы, не замечаешь этого. Значит, лояльный, ручной, получай за это премиальные. С помощью этих подхалимских рублей и сооружают пограничную полосу между людьми. Человек может и не совсем тебе враг, но в трудную минуту не придет на помощь. Работнику, который не разменял на подачки свою совесть, вообще жить трудно.
Вот какое заявление несколько лет тому назад написал своему директору водитель Юговской мебельной фабрики Пермской области, Михаил Палагин. «Терпение мое кончилось, я объявляю голодовку. Буду голодать, пока не сдохну. А что мне ещё остается делать? Жена безработная, я тоже работы не имею, в семье пятеро детей, как жить прикажите?» Палагина уже два раза увольнял директор, но суд его восстанавливал. Директор мстил ему за критическое выступление на собрании. После того, как уволить не удалось, решили доконать ершистого водителя иным путем, запретили выдавать ему путевки на выезд. Никто из коллег по работе за двенадцать дней голодовки так и не пришел навестить Палагина. Бунтовщик сам набрался сил и явился к концу смены к проходной. Рабочие шли мимо исхудавшего водителя и стыдливо прятали глаза.
Палагин понял, что люди, прежде чем, протестовать, думали о своих семьях, боялись остаться в небольшом городке без работы, без хлеба. Водитель смерил гордыню, бросил голодовку. Стал жить как все, одним холопом в стране стало больше, опустил голову, чтобы не смотреть вперед.
Подойди к любой проходной, спроси спешащего со смены человека о происходящих событиях, трагедиях на предприятие. От тебя будут шарахаться, как от прокаженного. В крайнем случае, расскажут, немного мрачного, только без упоминания фамилии говорящего.
Наверху, элита, господа, внизу холопы. Вот дочь одного из олигархов напечатала в журнале статью, в которой учит, как вести себя с прислугой. Не нужно приближать к себе этих людей, повышать на них голос, это ведь не равные нам.
Наш главный законник, Председатель Конституционного суда Валерий Зорькин, тоже затосковал по крепостному праву. В статье, напечатанной в главном издание чиновников и органов власти, «Российской газете», он сказал: «При всех издержках крепостничества, именно оно было главной скрепой, удерживающее внутреннее единство нации». Как считает Зорькин, отмена крепостного права стала одной из причин роста бунтарских настроений, а затем и революционных настроений. Такого законника в приличном обществе сразу бы под зад коленкой. У нас никто не одернул этого деятеля, он, всего на всего, высказал государственную идеологию. Об этом прислужники нынешней власти открыто стараются не говорить, для отвода глаз болтают о демократии, о равноправие граждан. Активисты Болотной, либералы, потерпели поражение, потому что решили, что демократия – это пикник на природе, без участия трудового народа.
Горстка отважных создали свободный профсоюз в бюрократическом логове, в Центральном банке России. Обнаружились в этих кабинетах и коридорах не только нарушения трудового законодательства, но и обыкновенное воровство, списание денег на несуществующие расходы. В результате профсоюз, который все это обнародовал, уничтожили и закусили председателем. Сократили его весьма по сомнительным основаниям. Были суды, депутатские запросы прокурорам. Шли привычные для нашего государственного устройства, отписки. Председатель ликвидированного профсоюза Игорь Бельцев отправил по этому случаю жалобу в ведомство Зорькина, чтобы там более основательно разобрались с нашими трудовыми отношениями. Прошло два месяца, от Конституционного суда ни привета, ни ответа. Что спрашивать с этого суда, если его председатель откровенно восхищается крепостным правом.
На днях взялись ещё за одного рабочего лидера, Александра Криволапова с завода «Тюменьремдормаш». Здесь, два маляра не могли добиться доплаты за вредные условия труда, за ночные. Раздосадованные работники подали заявление на увольнение, после этого, как и положено, отработали две недели. Пришли за трудовыми книжками, а им сообщили, что их заявления утеряны и если они не будут продолжать работу, то их уволят за прогул.
Самому Александру Криволапову, тоже не выдают на руки трудовой договор, не доплачивают за вредные условия труда, отказали в спецодежде. Когда он все это потребовал, ему предложили уйти по собственному желанию. Криволапов не ушел, а написал письмо федеральному инспектору, попросил провести проверку на предприятие. Проверку не провели, а ополовинили, без всякого приказа о дисциплинарном наказании, зарплату жалобщику.
Тогда Криволапов решил организовать на предприятие профсоюз, который защищал бы работников. Это оказалось последним звоночком, решили избавиться от активиста окончательно. Пришел тот на работу, и тут же появилась полицейская машина. Криволапова забрали в участок, где ему предъявили обвинение, что он якобы угрожал жизни и здоровью начальнику отдел кадров, хотел создать отряд самообороны и захватить заводоуправление. Пока разбирались с этим вымыслом, рабочему активисту пришлось 16 часов провести в отделении милиции.
Труд в рыночной экономике является товаром, нужно уметь продавать свое мастерство, профессионализм, торговаться за зарплату, за условия труда. В цивилизованном мире этим занимается посредник, который именуется профсоюзом. Самым грозным оружием у этой рабочей организации является забастовка. Но господа из нашей партии власти, которая является большинством в Государственной думе, под видом национальных интересов борются не за права рабочего человека, а за благополучие владельцев заводов и фабрик, новых крепостников, стали переписывать трудовые отношения на свой лад. Так пытаются сшить новую одежду для прежнего профсоюза, ФНПР. Он носит кличку независимый. От кого независимый, если он вошел составной частью в партию власти. Наверное, независимый от самих работников. Теперь, чтобы объявить забастовку, нужно собрать конференцию, на которой должны присутствовать не менее половины трудового коллектива, в эту половину входят и представители администрации предприятия. Пока в новой России не удалось собрать подобной конференции, на которой администрация протестовала бы против себя самой. Да и на обыкновенное собрание в коллективах делегатов не избирают, а составляют списки начальники из числа зависимых от них людей. Многие рядовые работники, которые ещё вчера жаловались в курилках на малые заработки и плохие условия труда, подбивали на решительные действия других, на мероприятие, организованное начальством, не придут. Боятся, что каждое критическое слово здесь будет занесено в их трудовую биографию и будет поводом для увольнения. Вот так формируют у нас рабскую покорность.
Новые профсоюзы, их называют свободными, независимыми именно от работодателя, создать на наших предприятиях очень трудно. По закону, если в нем состоит меньше половина коллектива, то администрация может с ним не считаться. В основном этих смельчаков сразу увольняют, сокращают. По логике вещей, если уж появились новый профсоюз, то нужно давать возможность вывешивать проекты коллективных договоров с администрацией предприятий, как от директорского ФНПР, так и от новой организации. Пускай люди сравнивают, а потом голосуют.
Пока у нас доступна лишь одна форма протеста, на грани суицида – голодовка. Эти акции возникают то в одном, то в другом месте. Врачи, коммунальщики, водители, работники других профессий.
Но появились и боле опасные случаи. Вот только, что в Новой Москве на стройке работники, уставшие ждать заработанных денег, забили двух начальников трубами, а потом залили их тела бетоном. Дикость, а не отдавать заработанное работнику, разве не преступление?
В Томске работника незаконно уволили, он не стал годами бороться в судах за свое восстановление, а умудрился расстрелять руководителя фирмы и его заместителя.
Я считаю, что прожил счастливые рабочие годы, в цехе, на заводе, одном, другом, везде были дружные коллективы, своеобразная коммуна. В курилке, в раздевалке не боялись говорить о делах предприятия, о деловых и человеческих качествах мастеров, начальников цехов, несли по кочкам даже директора, если он этого заслуживал. Продолжением разговоров в курилках, были общие собрания, которые посещали даже первые лица в районе, секретари райкомов.
Бригада была школа воспитания. Однажды бригадир Николай Костенюк срочно объявил бригадный сход. Что же произошло? Оказывается, молодой работник перестал посещать вечернюю школу. Старички поговорили на этом собрании о пользе образования. И все смотрели с укором в сторону молодого. А на завтра тот собрал учебники и опять сел за парту.
Было у нас и оружие против начальников - пресса. Руководитель цеха и начальник ОТК завода, где я работал, откровенно говоря, стали хамить работникам, унижать их. Об этом я написал статью в газету: «О добром слове и обиженном человеке». После этого, названных мною начальников крепко пропесочили на заводском партийном собрании, и они изменили свое поведение. Мне же никто не мстил за правду.
Где бы нужно искать меня после этой статьи в нынешние времена. Можно только перечислить нынешние трагедии моих друзей, правдолюбцев. В Шушенском было совершенно две попытки физического устранения Николая Румянцева, уволен с работы за рабкоровскую деятельность Анатолий Макаров из Красноуфимска, Юрию Ермолаеву из Нижнего Новгорода два раза поджигали дверь в квартире, в Самаре проломили голову Александру Белову. Можно и дальше продолжать печальный список, но это не отдельные случаи, это политика.
Пришедшая к власти элита боится, что люди объединятся, повернут руль государственной машины в другую сторону, а их самих отправят этапом в места не столь удаленные. Стараются запретить одно, другое, не идут на контакт с населением. Не рождаются законы, которые бы давали возможность развиваться обществу, демократии. Из рабочих вообще сделали штрафные батальоны. Одни красные флажки, заходить за которые нельзя - не ходи, не бери. Назвали это консерватизмом.
Напоследок стоит вспомнить события на Ульяновском «Машзаводе». Долго здесь не выплачивали зарплату. Продукцию сдали военному ведомству, а денег за товар забыли перечислить. Какие-то бюрократические неувязки получились. Люди надолго оказались без зарплаты, без хлеба. Много было протестных собраний - никакой реакции. В один прекрасный день около проходной собралось примерно две тысячи человек. Работникам пообещали, что должны приехать для разговора о ситуации на заводе первые лица из администрации области. Ждет народ – никого. Вот тогда и раздался голос из толпы: «Пошли!» И люди пошли, перекрыли движение в центре города. После этого похода зарплату сразу выдали. Ищи теперь организатора этой акции, ищи того человека, который крикнул: «Пошли!» Люди были готовы к этому походу, накипело внутри. Для призыва к решительным действиям, хватило одного слова.
Новые хозяева, почувствовав безнаказанность, все больше притесняют работников, их превратили из свободных граждан в крепостной люд? Было уже Пикалево, Междуреченск, события в Ульяновске. Нет, не настораживает это нашу власть.
Альберт Сперанский, председатель Совета общероссийской общественной организации «Рабочие инициативы»
|
|
