Одно кабинетное расследование, которое пока что ни к чему не привело
Большая часть этой истории известна публике, как американской, так и российской, но далеко не вся. История невеселая, однако мы в России можем утешиться тем, что если бы нечто подобное произошло не с отставным специальным агентом ФБР, а с отставным офицером ФСБ, то его, по всей вероятности, вообще бы никто не искал. Точнее, даже не делал бы вид, будто ищет. Однако начнем с начала.
Роберт Левинсон закончил Городской колледж Нью-Йорка, свободно овладел испанским и разговорным русским языками. Шесть лет проработал агентом федерального Управления по борьбе с наркотиками в нью-йоркском и денверском отделениях, а затем в столице, и перешел в ФБР, где служил специальным агентом в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке и Майами, занимаясь в основном колумбийскими наркокартелями и преступниками из числа бывших граждан СССР. Он считался экспертом по работе с осведомителями из числа граждан бывшего СССР и стран Восточной Европы не в последнюю очередь потому, что большинство других агентов не могли с ними толком объясниться. К говорящему по-русски представителю органов началось массовое паломничество стукачей и просто выдумщиков, которым требовалась помощь ФБР, чтобы выправить бумаги или «отмазаться» по своим делишкам. Благодаря знанию множества сплетен дослужился до главы направления русскоязычной организованной преступности в «русском» отделе Федерального бюро расследований.
Левинсон посадил в американскую тюрьму ныне покойного Вячеслава Иванькова: того уговорили побеседовать о перспективе возврата украденного с беглыми «бизнесменами», приведшими к краху «Чара-банка». Самыми интересными выступлениями в суде были долгие показания «потерпевшего» люберецкого братка, простите, бизнесмена Владимира Волошина, а также краткое свидетельство его бескорыстного защитника и покровителя Роберта Левинсона.
Судебное преследование Сергея Михайлова в Швейцарии также организовал Левинсон, выступивший свидетелем, в течение трех часов рассказывавшим ужасы о русской мафии, в частности, леденящую кровь историю о том, как Михайлов приказал выколоть глаз проворовавшемуся казначею «общака» некоему Орлову. В американском суде подобной байки из уст высокопоставленного специального агента возможно хватило бы, чтобы упечь подсудимого до XXV века включительно, но Орлов появился в швейцарском суде, судья попросила его закрыть поочередно правый и левый глаз и ответить на вопрос, сколько пальцев она ему демонстрирует. Орлов верно ответил «три» и «два», и дело развалилось.
Однако настоящей обсессией для специального агента стало дело Семена Могилевича, по загадочной причине объявленного ФБР «боссом боссов синдикатов всемирной русской мафии», что бы это ни значило, и включенного впоследствии в первую десятку розыскного списка ФБР. Могилевич жил тогда в Венгрии, и положение «дяди Севы», как его звали венгры, казалось несокрушимым: он получил местное гражданство, посодействовав освобождению венгерских заложников, удерживаемых в одной из «горячих точек», финансировал избирательные кампании политиков, привлекал инвестиции... однако Левинсон сделал венграм предложение, от которого они не смогли отказаться. Дело в том, что венгерские полицейские распилили помощь, оказанную немцами, и Левинсон предложил им на американские деньги создать учебный центр по борьбе против русской мафии для полицейских стран бывшего Варшавского договора и Прибалтики, стремившихся тогда в Евросоюз и в НАТО. В этих рамках ФБР создало в Будапеште Международную правовую академию, где Левинсон читал лекции, объясняя молодым офицерам, не успевшим, в отличие от их родителей поработать на КГБ СССР, как захватить Семена Юдковича и других казаков не отходя от самовара, из которого те пьют водку под развесистой клюквой. В результате г-ну Могилевичу пришлось трогательно распрощаться на вокзале с множеством друзей и партнеров, выйти из поезда на первой же станции, сесть в машину, уехать в Чоп, уже не запертый, как во времена Александра Галича вместе с Брестом и Унгенами, и в некотором смысле выбрать «свободу быть просто самим собой», появившись впоследствии в качестве Сергея Шнайдера в деле Арбат Престиж.
«Я надеюсь, что мы будем преследовать до конца земли, привлечем его к ответственности, и пускай русские знают, что если они будут прятать этого парня, это не останется без последствий», сказал республиканский сенатор Линдси Грэм каналу Fox News. Сенатор говорил об Эдварде Сноудене, но я затрудняюсь найти более точные слова, чтобы выразить незамысловатые чувства, которые испытывал специальный агент Роберт Левинсон к Семену Могилевичу.
...Левинсон давно уже вышел в отставку из бюро и числился частным детективом, но пепел Клааса все еще стучал в его сердце, когда он получил сведения, якобы Могилевич под прикрытием контрабанды сигарет поставляет Ирану контрабандные стратегические материалы. Бывший специальный агент бросился к старым сослуживцам, те организовали ему легенду прикрытия при помощи контакта в БАТ — Британско-американской табачной компании — и он помчался по следу. Настоящий американский патриот, он не думал о возможности утечки — вокруг все свои — да и вообще не задумывался о таких вещах, ведь всю жизнь он был охотником, а не дичью.
Левинсон приехал в Дубай, откуда в последний раз звонил домой 8 марта 2007 года. О своем намерении посетить Иран, если у него оно на тот момент созрело, своей жене Кристине Роберт Левинсон не сообщил. 9 марта, когда муж не позвонил, она связалась с его «клиентами», и те подтвердили, что Роберт собирался в Иран. Этого очень странно. Левинсон прослужил 28 лет в качестве федерального агента, является носителем секретов и обязан был согласовать такую поездку со своими бывшими работодателями, а не с частной коммерческой фирмой-производителем сигарет. С другой стороны, как справедливо выразилась его жена, если бы он поднял с ней этот вопрос, то «это был бы очень долгий разговор», и я даже боюсь подумать о том, что бы она ему сказала.
На мой непросвещенный взгляд Левинсон изначально планировал провести все необходимые встречи в Дубае, куда его источникам было очень просто добраться изо всех интересующих его мест, и где он мог чувствовать себя в безопасности благодаря своим связям по старой работе (высокопоставленные местные полицейские и сотрудники местных спецслужб). В любом случае остров Киш не мог его интересовать ни как возможная перевалочная база для сигарет, ни тем более — стратегических материалов. Логично предположить, что Левинсон вел переговоры из Эмиратов и рассчитывал все завершить на месте, однако его контакт пытался выманить его если не в Афганистан или Пакистан, то хотя бы в Индию, где против него можно было провести операцию по защите интересов контрабандистов или их клиентов, если таковые существовали на самом деле, без того чтобы «засветить» участников, действуя слишком близко к базе. Тем не менее весьма вероятно, что после отказов Левинсона его собеседник нашел убедительный предлог встретиться хотя бы на острове Киш, куда и откуда имеются множество рейсов каждый день, перелет очень короткий, не требуется виза, и можно обернуться туда и обратно, включая встречу, за считанные часы. Кроме того, во времена шаха это место представляло собой нечто вроде Гонконга при Китае, что должно было отпечататься в памяти отставного специального агента. Согласившись на эту авантюру Левинсон должен был поставить кого-то в известность, так его учили, и он так учил других. Жена и ФБР отпадали, потому что они ему бы этого не позволили, и оставалась только сигаретная компания, которой было все равно; вот им-то Роберт и позвонил до вылета.
Последнее общеизвестное место пребывания Левинсона — гостиница Мариам на том самом иранском острове Киш, где он планировал провести один день. Среди людей, с которыми встречался бывший специальный агент, если не единственным таким человеком, был Давуд (Дауд) Салахуддин, он же Хасан Тантал, он же Хасан Абдулрахман. Под этими именами после принятия ислама был известен афро-американец из религиозной баптистской семьи Дэвид Теодор Белфилд, работавший охранником иранского представительства в Вашингтоне, а затем убивший за идею и пять тысяч долларов невозвращенца Али Акбара Табатабая, служившего при шахе пресс-секретарем иранского посольства. Белфилд жил с 1980 года в Иране, иногда навещая другие мусульманские страны и Северную Корею. Несмотря на ордер на его арест, Дэвид поддерживал контакт с американскими властями. Вскоре после первого взрыва в Всемирном торговом центре в 1993 году, американские агенты установили контакт с Белфилдом, и речь шла, в частности, о его возвращении в Соединенные Штаты, чтобы предстать перед судом по делу об убийстве Табатабая. 5 марта 1994 года Белфилд обратился с письмом к генеральному прокурору США Джанет Рино, предложив посредничество между США и «некоторыми ключевыми фигурами в исламском движении (террористы)» в обмен на освобождение от судебного преследования.
Дэвид Белфилд в это время работал редактором в иранском государственном агентстве Пресс ТВ и в одной иранской газете под именем Хасан Абдулрахман. Он сообщил в интервью телекомпании Фокс Ньюз, которая перепутала его фамилию, что обедал с Левинсоном в гостинице Мариам когда к ним подошли полицейские в штатском и попросили предъявить документы. Документы Белфилда якобы оказались не в порядке, и когда его уводили он оставил Левинсона беседовать с обступившими того агентами. До этого интервью своего редактора агентство Пресс ТВ сообщило, что американец, хотя и бывший агент ФБР, никогда не занимался южно-азиатским регионом, приехал по вопросу, связанному с контрабандой продукции низких технологий, наносящей ущерб не только его клиенту, но и Исламской Республике, опасности не представляет, был отпущен на все четыре стороны и непонятно куда подевался. В декабре 2007 года Кристина Левинсон с сыном приезжала в Иран в поисках мужа, виделась там с Белфилдом, и они обсуждали обстоятельства исчезновения Роберта.
По другим сообщениям, внимание властей якобы привлекло то обстоятельство, что двое мужчин снимают один номер в гостинице, что и вызвало проверку документов. Вопрос о том, что именно вызвало «проверку документов» мне кажется ясным, но версия беседы в гостиничном номере, а не в ресторане представляется более вероятной, тогда как рассказы Белфилда вызывают ощущение достоверности лишь в той части, когда он сообщает, что Левинсон, если не считать лишнего веса, выглядел вполне здоровым. Тем не менее, по сообщениям жены, он страдал диабетом, а также ряд источников сообщает о гипертонической болезни. Кристине Левинсон впоследствии удалось выяснить, что муж благополучно добрался до острова Киш и зарегистрировался в гостинице Мариам. Если можно делать какие-то выводы из того, что он расписался на чеке, то Левинсон впоследствии выписался из гостиницы, откуда якобы выехал в аэропорт, однако там не появился.
Все, что об этой истории говорили Хилари Клинтон, Махмуд Ахмадинежад, Барак Обама и многие, многие другие хорошо известно. Однако мне представляется странным, что американские власти по-прежнему неустанно повторяют сказку, будто бы г-н Левинсон находится в Иране, несмотря на то, что располагают более точными сведениями. Через некоторое время после похищения властям США была предложена инсайдерская информация через их дипломатические службы и Управление ФБР Пенсильвании. Специальный агент К. из бюро в Филадельфии, бывший коллега, начальник и друг г-на Левинсона несколько раз говорил по телефону с лицом, предложившим помощь, и насколько мне известно, человек, предложивший ее, никогда не просил денег у правительства США.
Специальный агент К. пришел к выводу, что услышанного в нескольких телефонных беседах было достаточно, чтобы организовать конкретный разговор в Филадельфии. Таким образом, он пригласил своего собеседника приехать, и вынужден был узнать, что хотя человек был гражданином дружественной страны и даже не арабом или, упаси Аллах, мусульманином, власти США не позволили ему въехать. Когда собеседник специального агента К. обратился за визой в США, ему вежливо объяснили, что визу он может получить разве что в одну сторону — Гуантанамо. Таким образом, департамент иммиграции или кто-то еще не хотел, чтобы эта встреча состоялась.
Одной из ключевых деталей обсуждавшихся в то время сведений был факт, что г-н Левинсон находился не в Иране, а в определенной области одной из соседних стран. Мне довелось послушать недоступную публике запись переговоров, проходивших в одном из посольств США, и меня заинтриговало поведение агентов ЦРУ. В ответ на предложение вступить в контакт с людьми, удерживающими Роберта Левинсона, они прямо предлагали собеседнику согласиться, что обладает информацией о непосредственной террористической угрозе Соединенным Штатам. Стоило ему на нервной почве кивнуть головой, не говоря уже о вербальном выражении согласия, и самостоятельно из здания посольства он бы уже не вышел; в этом случае задачей американцев было не получить назад федерального агента в отставке, отца семерых детей, а заманить посредника в юридическую ловушку и отправить его в пресловутый Гуантанамо. На тот момент эти действия были легко объяснимы: шли переговоры об иранской ядерной программе, и американцы опасались обнародования доказательств иранского участия в похищении их гражданина, что могло побудить иранцев занять еще более жесткую позицию.
Последние опубликованные видео и фотографии ясно показывают, что г-н Левинсон находится не в руках иранского государства. Следует отметить, что люди, опубликовавшие снимки на YouTube, по всей видимости пытались продемонстрировать свою солидарность с борющимися за свои элементарные права узниками Гуантанамо. Во всяком случае я не думаю, что сходство между униформой заключенных Гуантанамо и оранжевым комбинезоном, в который одет персонаж на картинках, является случайным совпадением. С другой стороны, бросаются в глаза и определенные различия. Пленным в Гуантанамо выдают готовые комбинезоны с воротниками. В Южной Азии одежду обычно шьют; готовая одежда, кроме разве что китайской, дороже, а найти готовую китайскую вещь этого экзотического цвета непросто. Покрой верхней части одежды персонажа — без воротника, с V-образным вырезом, под которым начинаются пуговицы — знаком нам по кардиганам, но такой крой рубахи встречается крайне редко. Крой верхней части комбинезона имитирует камизу, но тоже не совсем обычную. Необычную почти везде — кроме Белуджистана, если правильно помню то, чему в рамках первого образования нас учили по истории костюма. Выглядит, будто человеку, не умеющему шить, дали оранжевую ткань, а он сшил что сумел: одежда тянется и образует складки.
Показательно, что персонаж всех снимков держит разные плакаты, и положение его рук различное, но складки одежды сохраняются точно те же. Таким образом напрашивается вывод, что картинки были изготовлены при помощи 3D версии одной из программ обработки изображений. Кроме того, плакат «Четвертый год: вы не можете или не хотите?» указывает на 2011 год, четвертый после похищения Левинсона в 2007 году. В том же 2007 году при помощи компьютерной программы были получены изображения, «состарившие» Роберта Левинсона, и нет никакого сомнения, что все последние снимки от 2011 года получены путем обработки этого искусственного изображения; совпадают даже случайно выбившиеся из прически пряди волос.
Итак, некто изготовил поддельные изображения Левинсона, распространил их по сети, и заставил весь мир обсуждать это событие. Кто бы это мог быть? Первым в голову приходит Белфилд: он последний свидетель, видевший Левинсона перед похищением, темная лошадка — неизвестно, на кого работает — и владеет английским языком. Точнее: один из американских диалектов английского языка для него родной (Восточное побережье), он закончил среднюю школу в штате Северная Каролина, проучился один семестр в университете Говарда, а затем долго жил за границей. Материала для исследования, правда, совсем немного, всего пять плакатов. В кройке и шитье я сама разобралась, а для текстов потребовалась лингвистическая экспертиза.
В результате вкратце получается так: в плакате, написанном заглавными буквами «Это результат 30 лет службы США» слово «лет» написано как «YEARs». Это вполне может быть Белфилд, очень типичная для американца строчная «s» при написании корня слова заглавными. Однако он не допустил бы имеющихся в текстах плакатов совершенно необычных для американца орфографических и синтаксических ошибок. Кроме того, Белфилд в таком деле расстарался бы писать по-английски так хорошо, как только сумеет. Очень низкая вероятность.
Иранцы или афганцы. Возможно, но во-первых, те и другие проследили бы за грамотностью английского, во-вторых иранские спецслужбы располагают достаточным количеством людей, блестяще владеющих британским английским, и если бы Левинсон в этот момент был в их руках, то его делом занимались бы офицеры, прекрасно владеющие английским языком и пишущие на нем без ошибок. Кроме того ни они, ни афганцы не написали бы «YEARs». Там еще много всякого, однако важен результат: очень низкая вероятность.
Я в замешательстве, но остается следующая возможность: плакаты писали американцы, которые пытались притвориться иностранцами, но прокололись. Первый прокол связан с тем же «YEARs»: это настолько по-американски, что люди, выучившие английский в школе или, скажем, выросшие в Великобритании, так не напишут. Второй прокол грубее. Подобную «фотожабу» могли изготовить многие пользователи Интернета, обладающие извращенным чувством юмора, однако придумать фразы, в которых английские слова расположены в соответствии с синтаксисом языков фарси и дари — это уже определенный почерк. Персы бы в жизни так не ошиблись, пакистанцы тоже, да и афганец, нахватавшийся по верхам английского в сети, по фильмам или на базаре, почувствовал бы что пишет что-то не то. Кроме того, менталитет: никто из живущих в регионе не воспользовался бы пафосным выражением «служить США» или вообще «служить стране» для описания работы федерального следователя: на юге Азии подобное занятие воспринимается не как служба, а как работа, в отличие от армейской службы, и не на страну, а на общину. И еще множество мелочей, например, отсутствие апострофа в слове «can't» на одном из плакатов — ошибка, отнюдь не характерная для людей, выучивших английский, тем более его британский вариант, но свойственная не очень грамотным людям с родным американским диалектом английского — или опять же американцам, притворяющимся, будто плохо владеют языком. Вероятность: очень высокая, и заключение было бы категорическим, если бы эксперты могли предположить, зачем это могло понадобиться.
Я тоже теряюсь в догадках, пока администрация президента Обамы распространяет заявления по случаю шестой годовщины похищения Левинсона: «Найти его остается одним из приоритетов для Соединенных Штатов, и мы будем продолжать делать все от нас зависящее, чтобы доставить его домой к его друзьям и семье, чтобы они могли начать восстанавливаться после стольких лет чрезвычайной печали и неопределенности. Иранское правительство ранее предложило помощь в поиске г-на Левинсона, и мы с нетерпением ожидаем получения этой помощи, даже если мы не согласны по другим ключевым вопросам», госсекретарь Джон Керри встречается с женой Левинсона и его сыном «чтобы подчеркнуть, что правительство США по-прежнему привержена розыску г-на Левинсона и его благополучному воссоединению с семьей». Возможно, у читателя возникнут какие-либо соображения?
|
|
