На что я хотел бы обратить внимание, чтобы конкретизировать тезисы, представленные в статье. Если упростить, согласно марксистской схеме – есть класс капиталистов и финансируемый ими госаппарат, и уязвимое место такого капитализма – это власть капиталиста над предприятием, революционная стратегия – классовая борьба и социализация средств производства, а государство целиком зависит от капитала.
В нашем же случае правила игры меняются – есть так называемые «пирамиды», которые строятся по довольно причудливыми социальными траекториями (фсбшники, руоповцы, менты, управленцы, бюрократы, криминал, бизнес делят между собой предприятия, причём, не по организационному признаку, а довольно хаотически, – в одном и том же лагере могут сосуществовать менты и фсбшники и воевать против «своих»), где переплетаются элементы экономического управления и аппарата насилия, – этакое более компактное расположение сегментов власти, – это можно назвать «секуляризацией» аппарата насилия от госаппарата.
В этой ситуации борьба рабочих за свои экономические права – это только один из уровней борьбы, власть отсюда уже частично «откачана» к тому, кто «крышует» это предприятие, «растворена» в пирамиде. Видимо, главный «объект атаки», это не промышленные предприятия, а вся пирамида целиком. Грубо говоря, пролетарий – агент революции на предприятии, и пока мы не найдём таких агентов на каждом уровне пирамиды и не организуем, мы не сможем её разрушить.
Связка «капитал – государство» больше не работает, есть «тотальный капитализм», воплощённый в пирамидах, соединяющих экономические и вне-экономические функции. В любом случае – это версия, которая требует проверки. Более того, я абсолютно уверен, что этим система власти не исчерпывается. После прочтения книг «ФСБ взрывает Россию» и «ЛПГ» у меня было очень странное ощущение.
Что я, мало читал о всякой мерзости, творимой властью? С Камбоджей или Ливией это, конечно, не сравнить – там правители «самовыражались» по полной программе, возведя психоз в ранг государственной политики (в то время как обычно госполитика имеет тенденцию вырождаться в полнейший психоз). И тем не менее, я испытал что-то вроде социального шока – все смутные ощущения, сомнения, догадки, страхи разом материализовались в конкретной «фактуре» – оставалось только описать этот способ контроля над сознанием.
Материалы об истории российских спецслужб 90-ых как нельзя лучше отражают отношения власти – не той во многом номинальной власти, что существует на уровне институтов, но того (физического и психологического) воздействия, которое мы испытываем ежедневно и которое является решающим аргументом в вопросе об оптимальной модели социального поведения.
Я далёк от того, чтобы заявлять, что «страной правит ФСБ» – это было бы явным упрощением (тем более, что ФСБ не представляет собой «монолитную структуру», скорее, «матрицу социума» – совокупность возможных перемещений, сдвигов, трансформаций), но анализируя представленные материалы вполне можно разглядеть в деятельности спецслужб определённую логику, о которой я и хотел бы написать.
Не берусь судить о соответствии изложенных фактов реальности – у меня просто нет доступа к соответствующим ресурсам, но я могу вписать эти факты в комплекс знаний, который вполне доступен в повседневной социальной практике, и вынести суждение. Иными словами, я могу судить о ситуации «снизу», на уровне подчинения, как и всякий, кто обладает хотя бы минимальной способностью к (само)анализу.
Светлой памяти Альфреда Хичкока посвящается…
На наших глазах установился новый тип власти – «хоррор». Без всякой репрезентации, вечно ускользающий и скрытый феномен: власть недомолвок, слухов, намёков, угроз, шантажа, нераскрытых похищений и убийств. Власть-молчание, погружающее общество в состояние массовой паранойи.
1) Современная власть – это не зрелище, а паутина Власть не нуждается в пышных церемониях, репрезентации собственной мощи, она нигде не «центрирована», не воплощена, она рассредоточена и локализована. Она добивается подчинения не потому, что воздействует с помощью совокупности ограничений, репрессивных мер, но за счёт своей невидимости, неявленности, – у неё есть только «агенты», но нет конкретного облика. Цепочка не заканчивается на вершине пирамиды, а связывается с десятками других цепочек и опутывает всё социальное тело. Ритуал наказания больше не является «демонстрацией силы» (монархический тип власти) или «актом универсальной справедливости» (тоталитарный), а творится в безличном пространстве нераскрытых убийств, фальсифицированных процессов, отравлений и несчастных случаев как проявление непонятной «хаотической агрессии». Сталинизм также параноидален: он тоже использовал закамуфлированное насилие с «внесудебными расправами» и безличной властью террора, но он претендовал на воплощение социально-онтологических моделей, требовал признания и всеобщей эйфории, в то время как этот «нео-сталинизм» – чистой воды паранойя, – страхи, слухи, слежка, угрозы без всякой «метафизической компенсации», устрашение, преследование и уничтожение без всякого соотнесения с социальной метаструктурой. Это что-то вроде «деградации» сталинизма – распад модели и сохранение метода.
2) Современная власть – это не концентрация функций управления, а радикальная децентрация Власть – это не приз, который можно выиграть (захватить), а «объект дележа». Это в её сущности – дифференцироваться и распределяться, и при этом она не уменьшается, а наоборот, увеличивается, размножается делением, организует всё новые зоны контроля. Распространяется как раковая опухоль. Мы живём в эпоху бесконечной инфляции власти. «Ведь это действительно гидра, и нет в госбезопасности такого человека, который бы знал, что на самом деле находится на конце каждого щупальца. Директор ФСБ, конечно, знает, какие существуют подразделения, но до конца их возможностей – не знает! Схема управления этой гидрой просто отсутствует, приводные ремни оборваны». (А. Литвиненко, «ЛПГ»)
3) Современная власть не тоталитарна, она суб-тоталитарна Её нельзя отождествлять с «тоталитарным комплексом», где существует общая интегральная сеть контроля – с универсальным кодом, «театром террора», ритуалами и церемониалом (наподобие демонстраций и праздников), где каждый переживает своё единство с универсумом, идентичность с Вождём, слияние с субстанцией. Скорее здесь можно говорить о множестве тоталитарных территорий контроля, которые организуются по разнородным социально-экономическим, административным (преступная группировка, экономическая империя, армия, тюрьма, правоохранительные органы, зоны боевых действий и т.д.) и географическим (питерская, башкирская, калмыцкая, краснодарская и т.д. группы) принципам. Вместо сталинской пирамиды – множество пирамид-империй, дробящихся и производящих новые зоны подчинения. Властная сеть не сплошная – между «зонами» существуют лакуны, которые позволяют встраиваться иным дискурсам, – интернет-сайты, пресса, неформальная культура, шоу-индустрия… Но это многоголосие вовсе не опасно для системы – территории «искусственного рая», «воображаемой свободы» существуют строго автономно, в специфической идеальной среде, совокупности готовых вопросов и ответов (в том числе современные анархистские и марксистские дискурсы), в границах социального ритуала.
4) Современная власть не навязывает определённой идеологии, она по ту сторону любых идеологий У власти нет никакой идеологии, но она использует любые идеологии (имперские, националистические, либерально-демократические, социалистические, консервативно-религиозные и т.д.), чтобы скрывать свою сущность, производить эффекты, осуществлять контроль. Власть-эффект без всякой сущности, контроль без малейшего обоснования. Система = х. Идеология = 0. Это можно назвать «капитализмом», но только при условии, что капитализм не будет пониматься как статичная конструкция, порождаемая напряжением социальных антагонизмов (между рабочими и предпринимателями): потоки денег стремительно циркулируют по социальному телу, втягивают милицию, военный аппарат, спецслужбы, корпорации, фирмы, бюрократические инстанции, криминальные структуры в это движение чистой абстракции, которая порождает сама себя, увлекает за собой любые социальные образования, подчиняет и деформирует их функции, устанавливает странные и хаотичные связи между разнородными группами, перемешивает и сталкивает интересы. Это генетический капитализм, запрограммированный на беспрерывное перерождение и инверсию социальных институтов, а потому у него не может быть «своей» идеологической базы.
5) Современная власть не персональна, а анонимна Власти нужны параноики. Армия параноиков. Она их усиленно производит. Больше «хоррора», больше сумятицы и растерянности, чтобы каждый чувствовал себя персонажем хичкоковских фильмов: скрываться, ускользать, заметать следы, дезинформировать, манипулировать, уничтожать... Она анонимна и децентрирована. Она не зависит ни от кого «лично», она никем не планируется. Нет «эксплуататров» и «эксплуатируемых», есть «агенты» и «заложники», которые легко меняются местами. Нет персон, есть только функции. Речь идёт не о том, чтобы навязать какой-то определённый взгляд на природу власти и «центрировать» вокруг него новые идеологические игры (всё, что сказано выше – это не попытка ввести единое, универсальное понимание власти, а напротив, обозначить поле, где власть предстаёт как нередуцируемое множество, рассеивание на отдельные элементы): необходимо переориентировать дискурсы с построения глобальных моделей оппозиций и конфликтов на переработку социальной информации и идентификацию власти. Сопротивление начинается не с вопроса «КАК с этим бороться?», а с вопроса «ЧТО нас подавляет?».
К чёрту оппозиции, к чёрту «идеальные пространства», где «сектанты» упиваются кайфом своей иллюзорной свободы: власть следует подрывать изнутри, на её же территории. Армия, СМИ, семья, пенитенциарные учреждения, заводы, сфера услуг, интернет-сайты, транспорт, сфера образования, реклама, зоны боевых действий и т.д. представляют собой сложную и неоднородную сеть властных стратегий, функционирующих по неизученным и порой противоречивым законам. Пора писать триллеры – вскрывать законы, разоблачать стратегии, то есть – избавляться от паранойи. Нет готовых ответов, есть тактика задавать вопросы, снова и снова – пока потоки информации не «продырявят» тело социума и остановят беспрерывное ускользание, воплотят власть в конкретных связях и персонах. Власть, как вампир, боится света. Она молчание, пустота, нежить... Вытащи её на свет – и она сгорит.
|
|
