Один из моих читателей попросил меня прокомментировать передачу «Суть событий» на радио «Эхо Москвы» от 6 июня 2008 года, в которой принимал участие освобожденный накануне из под стражи в зале суда после вынесения оправдательного приговора полковник ГРУ в отставке, кандидат военных наук Владимир Квачков, ранее обвинявшийся в покушении на А. Чубайса.
Владимир Васильевич провел три года в следственном изоляторе и 5 июня судом присяжных был оправдан. Это интервью (расшифровка радиоэфира и аудиозапись) и свыше 900 отзывов читателей-слушателей можно найти на сайте радиоканала «Эхо Москвы».
Несколько слов об этой радиостанции. Я давно была знакома с этим радиоканалом – как журналист, принимавший не раз участие в пресс-конференциях, проводящихся в тесной студии «Эха», как пиарщик, взаимодействовавший с редакцией этой радиостанции, как аналитик, отслеживающий информацию о своем предприятии в ее эфире… но, получив ссылку от моего читателя на это интервью, мне предстояло сделать большое и удручающее открытие. Никогда еще раньше мне не приходилось наблюдать, как ведущий программы, журналист (Сергей Пархоменко) столь откровенно и яростно пытается морально закопать своего собеседника. Столько ненависти и желчи в моих коллегах мне за 15 лет работы наблюдать не приходилось. Что ж, каноны журналистики, как и любой профессии меняются со временем, вопрос – в какую сторону?...
И вот, сославшись на эту передачу, мой читатель поинтересовался моим отношением к т.н. «идеологии Кавачкова». Вопрос меня сперва удивил. Ведь ни о каких политических партиях в этой истории речи не шло…
Но прочитав расшифровку этого эфира, я все-таки нашла это слово – идеология - в одной из реплик радиослушателя. Озвученная в эфире под занавес, словно бы суммируя позицию ведущего программы, она прозвучала очень неестественно и явно была срежиссирована. Целью этой передачи, как я понимаю, была не та информация, которую может донести до аудитории Владимир Квачков (а его оппонентам это совсем не нужно), а попытка провокации, с тем чтобы вывести человека из себя, добить морально после 3-х лет заключения, после напряженного судебного заседания и спровоцировать его на неправовые высказывания. И все же, что в сухом остатке?
Итак, мое отношение к «идеологии Квачкова». Вообще Квачков мне симпатичен. Если в нескольких словах охарактеризовать его кредо как человека, как оппозиционера, как профессионала военной разведки, то можно процитировать его же слова из этой беседы с Пархоменко о покушении на Чубайса: «Вам дорог Чубайс, а мне дороги миллионы русских людей – татар, башкиров, якутов…» Вообще, ведущий выглядел перед Квачковым бледно, если не сказать - отвратительно, на фоне профессионального знания существа обсуждаемых вопросов Квачковым, Пархоменко время от времени блистал невежеством и выкручивался исключительно за счет своего профессионального словоблудия. На протяжении часа он пытался вывести своего собеседника из себя провоцируя, подковыривая, переиначивая, откровенно оскорбляя и вольно интерпретируя его слова.
Самообладанию Квачкова я бы позавидовала, держал он себя достойно. Впрочем, ничего удивительного для боевого офицера, специалиста по военным операциям. По личному опыту общения с такими людьми могу сказать, что как правило, это очень честные, мужественные, сильные люди, правда, немножко по-военному прямолинейные. Они знают значительно больше, чем мы, обыватели, и многое из того, что они знают их откровенно достало. Они до конца будут идти в служении тому государству и тому обществу, которое их воспитало (СССР), - которое объяснило, кто и почему является врагом и дало в руки оружие. И это у них уже давно и навечно записано на подкорке. Потому что в реальной обстановке боя полагаться на размышления не приходится, там работают в основном рефлексы, боевая выучка. Многие из них проливали свою кровь, отдали здоровье, и никто им теперь не объяснит, что того врага, на которого они шли, которого «разрабатывали и пресекали», привычно рискуя собой, теперь не существует, что он упразднен новой внутренней и внешней политикой, что теперь это – друг, товарищ и брат. Никто и никогда, понимаете?
Многих из них и попёрли из органов за эту их прямолинейность и принципиальность, с которой они продолжают служить своему отечеству. Со стороны кажется, что они «застряли в прошлом». Если прошлое – это интересы и благополучие государства, народа, а не маленькой кучки олигархов и чиновников. Но профессионализм, энергия, а главное, постоянно воспринимаемые на уровне этих самых профессиональных рефлексов сигналы, что «страна в опасности» - остались и побуждают к каким-то действиям… Они подсознательно ищут точку приложения своему привычному служению Родине. Они видят, понимают, что страну надо спасать, знают (и это – отнюдь не паранойя) врагов в лицо и по фамилиям, но не имеют ни полномочий (былых), ни приказа исполнить свой долг. В этом их драма.
Краткий контент-анализ передачи «Суть событий» радиостанции «Эхо Москвы» от 6.06.2008 г.
Хочу остановиться на некоторых высказываниях Владимира Квачкова, с которыми согласна и с теми, которые вызывают у меня сомнения. Сначала некоторые принципиальные моменты его «идеологии», против которых мне лично возразить нечего. В. Квачков:
• «Я офицер. Принимал участие в боевых действиях. И для меня убивать людей и уничтожать живую силу противника - это разные вещи. Я не убиваю людей. И мои солдаты не убивали людей. И армия не убивает людей – армия уничтожает живую силу противника: оккупантов, пособников…»
• «Метод как устройство засады является, безусловно, самым эффективным методом ведения специальных операций. Метод – засада, налет, диверсия – их нельзя одобрять или не одобрять. Они существуют в военном искусстве и в военном деле».
• «Страна оккупирована. Война, может, не идет пока. Сейчас она идет завуалировано, в скрытой форме. Россия в оккупации».
• «Вы относите к войнам только применение огнестрельного оружия в открытых формах и применение военной силы. Это не так. Современные войны ушли в другую плоскость ведения борьбы и геополитического противоборства, в которой войны ведут финансовыми, экономическими средствами. Геноцид русского народа осуществляется не уничтожением его в лагерях, а вымиранием голодом, вымиранием по безнравственному телевидению, уничтожением нравственных категорий в русском народе».
• «Право идти, вставать на борьбу или не вставать – люди решали в 1612-м году вместе с Мининым и Пожарским, люди вставали на борьбу во времена оккупации французами…»
Радикализмы В. Квачкова:
В.Квачков: «Она (страна – авт.) оккупирована еврейской мафией, прежде всего, которая является матрицей для остальных преступных группировок в России».
Не могу согласиться с такой категоричной национальной идентификацией «оккупационных сил». Конечно, Владимиру Васильевичу как военному ученому виднее, но как признают многие, в том числе отнюдь не официальные эксперты, существуют все признаки того, что против России действует альянс спецслужб враждебных нашей стране государств. И выделять из них именно еврейскую как особо значимую составляющую мне кажется безосновательно…
Упор на «русскую нацию»: геноцид русского народа, «По крайней мере, ситуация в России движется к тому, чтобы русская нация была вынуждена прибегать… (в качестве последнего средства к восстанию)», «Война идет не в Москве – война идет в России против русского народа»...
Опасный акцент. Если не иметь в виду самую первую цитату Владимира Васильевича, которую я привела в этой статье, можно подумать, что «идеология Квачкова» - это всего лишь русский шовинизм, отягощенный антисемитизмом. Но как быть украинцам, молдаванами, армянам, и т.д. коих в России со времен СССР во всех сферах, в том числе в госбезопасности и армии, хватает и которые продолжают служить и работать в интересах России?...
Цитата из интервью газете «Завтра», В. Квачков: «Для меня оккупация России инородческой властью очевидна. Поэтому расценивать попытку ликвидации одного из самых зловещих организаторов оккупации России как обычное уголовное преступление недопустимо. Это первая вооруженная акция национально-освободительной войны».
Так характеризовал этот «самоподрыв» или коммерческую разборку сам Владимир Васильевич ранее, находясь в следственном изоляторе. Партизанские действия, национально-освободительная война…
Сам Квачков делает эти опасные акценты, играя с идеей партизанской войны против оккупационного режима, а по сути – новой гражданской войны… И с этим я согласиться, конечно, не могу. Потому что любой экстремизм России, истощенной локальными войнами и длительным, латентным противостоянием терроризму на Кавказе, противопоказан.
Идиотизмы и провокации ведущего С. Пархоменко:
1. Холодная война в переносном смысле. Смертельный номер: журналист Пархоменко доказывает кандидату военных наук, что холодная война – это выдумка.
С.Пархоменко: «Холодная война – это полемический прием. Это термин, придуманный журналистами советскими и американскими…»
В.Квачков: «Не нужно быть ни полковником, ни даже журналистом «Эха Москвы», чтобы знать, что между Советским Союзом и США велась холодная война».
2. Образчик идиотизма ведущего или тот самый случай, когда много слов, а смысла чуть. Или «каков вопрос – таков ответ». И если вспомнить, что минута эфирного времени на Эхе стоит… согласно прейскуранту (не будем озвучивать коммерческую информацию), то приведенный ниже отрывок – просто бездумное, непростительное расточительство.
Полагаю, за этот фрагмент нецелевого использования эфирного времени, повлекшего непоправимый ущерб для репутации всего радиоканала, с ведущего справедливо было бы удержать из зарплаты:
С.Пархоменко: «Замысел партизанской операции по ликвидации Чубайса не может рассматриваться как преступный»!
В.Квачков: Не может.
С.Пархоменко: То есть вы решили это уже. А замысел партизанской операции по ликвидации меня может рассматриваться как преступный?
В.Квачков: А вы здесь причем? Вы что, Чубайс, что ли?
С.Пархоменко: А, то есть вы решили, что нет. Замысел партизанской операции по ликвидации звукорежиссера Марины Лиляковой, которая вон там сидит, может рассматриваться как преступный?
В.Квачков: Не нагоняйте ужастиков. Ни вы не являетесь Чубайсом, ни эта женщина.
С.Пархоменко: Вы ее жизнью уже распорядились? Она может жить или вам в нее можно стрелять?
В.Квачков: Вы говорите какие-то чудовищные вещи. Какое отношение…
С.Пархоменко: С Чубайсом у вас все ясно…
В.Квачков: А что, эта женщина – Чубайс? Ваша фамилия Чубайс, уважаемая? Нет?
С.Пархоменко: А вы реагируете только на фамилию? На буквосочетание?
В.Квачков: Нет.
С.Пархоменко: Хорошо. А если вам попадется другой человек с фамилией Чубайс? Вот у меня Интернет – я сейчас залезу и найду еще людей по фамилии Чубайс. В них во всех можно стрелять?
В.Квачков: Нет. Вы лукавите. Дело не в этом. Чубайс – это одиозная, совершенно знаковая фигура, и в слове Чубайс для миллионов людей…
С.Пархоменко: Марина, извини, пожалуйста, я просто посмотрел в твою сторону.
В.Квачков: Меня тоже извините. Для миллионов людей в России Чубайс – одиозная фигура, за которой стоит то, что произошло с нашей страной за последние 15 лет. И поэтому не нужно сравнивать Чубайса с мирным человеком, сидящим за пультом здесь, или даже с вами, уважаемый.
3. Образчик провокаторского мастерства журналиста:
С.Пархоменко: Я - гражданин Российской Федерации.
В.Квачков: Вот поэтому 26-я статья Конституции отменила нам, русским, национальности в угоду гражданства вот этого народца, который сейчас находится у власти.
С.Пархоменко: Чего вы трусите? Ну скажите словами!
В.Квачков: А я словами и говорю.
С.Пархоменко: Скажите словами, в чем заключаются ваши претензии ко мне? Скажите!
В.Квачков: Вы другой народ.
С.Пархоменко: Скажите.
В.Квачков: Вы захватили власть государства в русском государстве, вы захватили финансы, экономику. Вы уничтожили…
С.Пархоменко: Вы давно слышали трусящего полковника? Вот он сидит и трусит. Прямо передо мной. И боится сказать. Вот у него на языке крутится, а он боится сказать, потому что ему нельзя… сядьте, пожалуйста.
В.Квачков: А скажите, что у вас крутится на языке
С.Пархоменко: Здесь есть некоторое количество…
В.Квачков: А что у вас на языке крутится?
С.Пархоменко: …представителей свиты господина Квачкова. Сядьте, пожалуйста, вы не участвуете в программе. Скажите, пожалуйста, в чем заключаются ваши претензии ко мне с точки зрения буквы «р», которую я произношу так, как вам не нравится, или еще какой-нибудь точки зрения? Скажите это. Не бойтесь. Ничего страшного.
В.Квачков: А я и не боюсь.
С.Пархоменко: Ну, будет еще один суд – ничего страшного. Вас оправдают присяжные. Надо иметь крепкие нервы и определенные навыки, чтобы беседовать с душевнобольным человеком
… Владимиру Квачкову это удалось. Впрочем, журналистское хамство – это испытание для нервной системы, особенно когда оно подогрето шизоидным бредом хама:
В.Квачков: Я не люблю еврейскую мафию, а не евреев.
С.Пархоменко: Мы сняли острый приступ у Владимира…
В.Квачков: Острый приступ был у вас, а не у меня.
С.Пархоменко: Мы дали ему как-то пожевать то, что он так и не смог произнести.
В.Квачков: Ну что ж вы так ведете себя?
С.Пархоменко: Ничего, Владимир Васильевич у нас пришел в себя, успокоился. Он не хочет обратить внимание на мое еврейское происхождение…
В.Квачков: Да ну что вы…
С.Пархоменко: …которое его так возмутило…
В.Квачков: Я не являюсь антисемитом. Я являюсь противником еврейской мафии, находящейся у власти в стране. А евреи – это другой совершенно вопрос.
С.Пархоменко: Понятно. Видите, мне удалось осуществить эту несложную психотерапию…
В.Квачков: Ну что вы ведете себя так…
С.Пархоменко: И дать Владимиру Васильевичу Квачкову…
В.Квачков: Может, вы нуждаетесь в психотерапии, а?
С.Пархоменко: …покрутить на языке это слово, которое он так и не произнес.
Смысл такого диалога может быть лишь в том, чтобы публично унизить человека, которого больше нечем наказать за выигранный процесс, облить грязью на грани «дозволенного» с целью либо выбить из эмоционального равновесия, а то и до инфаркта довести, либо толкнуть на необдуманные поступки и заявления, а то и просто на мордобой в студии.
Ну, вот и занавес: считанные минуты до конца эфира. Эндшпиль. По классическому закону жанра наступило время резюме. Как мы воспримем его из уст Пархоменко?
После стольких бредовых пассажей за час эфира - с недоверием, конечно. Необходимо третье лицо, независимое. Это должен быть глас народа. И он должен вторить смысловой линии Пархоменко. И, ву-а-ля! А вот и рояль в кустах!
Слушатель (откуда ни возьмись): "Меня зовут Сергей, я из Москвы. Вы знаете, я хочу сказать, что я русский, мои родители – русские, мои предки – русские. И я – гражданин России. Вы знаете, я просто хочу сказать, что я из другого народа – не из того, из которого Владимир Васильевич. Я, честно говоря, не верил, что он виновен в том, в чем его обвиняют. И я считаю, что суд разобрался правильно. Но с его идеологией я не согласен никоим образом. И считаю это преступной идеологией. Когда кто-то считает себя вправе определять, кто должен жить, а кто нет".
Простые и очень верные слова в последнем предложении, извращающие, впрочем, весь смысл сказанного Квачковым. Но не «идеологию» В. Квачкова, не его лично как человека опустил Пархоменко в своем эфире, а себя как журналиста и свою радиостанцию, в очередной раз своей профессиональной «доблестью» подтвердив позорный имидж современного российского журналиста, напрочь лишенного компетентности, убеждений, принципов и какой-либо культуры. С чем всех нас и поздравляю, товарищи.
|
|
